Понятно, что экипаж «Хилари П. Джоунса» не сидел, сложа руки. То же самое можно сказать и о других миноносниках.

Марсель и Тулон были захвачены союзниками к 29 августа. В Тулоне они получили прекрасную военно-морскую базу, а большой порт Марселя стал воротами в Южную Францию. Отсюда войска и техника могли подниматься по долине Роны к генералу Эйзенхауэру.

Через 2 недели после высадки на Ривьере авангарды 7-й Армии генерала Пэтча достигли Лиона. Одновременно вышли из подполья силы Свободной Франции, которые начали преследовать отступающих немцев. Вся немецкая система обороны в южной и центральной Франции рухнула. Еще до захвата Марселя и Лиона партизаны Свободной Франции подняли восстание в Париже. 25 августа французские войска генерал-майора Жака Леклерка прошли по Елисейским полям и приняли капитуляцию немецкого гарнизона.

В восточной части Ривьеры бои продолжались всю осень. В Северной Италии фашисты продолжали сопротивляться. Но вермахт уже начал отступление к Рейну. На востоке русские неумолимо подвигались вперед. На западе армии Эйзенхауэра продолжали наступление. «Тысячелетний Рейх» был обречен. Немцы больше не могли удержаться на Средиземном море. После этого весь южный фас «Крепости Европа» оказался открытым для вторжения.

Американские эсминцы с боями прошли от Северной Африки до Южной Франции и теперь спокойно могли вернуться в Атлантику, где еще огрызались «волчьи стаи». Дениц обещал начать большое наступление с помощью лодок, оснащенных шноркелем, как только получит в свое распоряжение достаточно шноркелей.

Однако он так и не получил достаточного количества. После завершения операции «Энвил» отчаянные усилия немецких лодок в Атлантике превратились в лебединую песню.

Выступая в апреле 1944 года перед Американским обществом газетных издателей, начальник штаба 10-го Флота контр-адмирал Фрэнсис С. Лоу заявил: «Германские подводные лодки сейчас топят значительно менее полпроцента судов, пересекающих Атлантический океан в составе конвоев». Он высказал уверенность в том, что «…немцам требуется в 2 или 3 раза больше времени, чтобы построить подводную лодку, чем вероятная продолжительность всей ее боевой карьеры».

Такие цифры могли повергнуть штаб адмирала Деница в отчаяние. Осенью 1943 года 16 германских верфей работали на пределе возможностей, штампуя все новые подводные лодки. Широко используя сварку и метод секционной сборки, немцы добились того, что строительство средних лодок занимало от 36 до 40 недель, а больших — от 40 до 44 недель. В 1944 году темпы строительства были еще увеличены за счет внедрения новых методов работы и новые проектов лодок. Но все эти геркулесовы усилия были бесполезны. То же самое относилось и к программе оснащения подводных лодок шноркелями.

Американские и союзные поисково-ударные группы, в составе которых имелись эскортные авианосцы, в значительной мере были повинны в том разброде, который начался в штабе немецкого подводного флота.

Немцы возлагали огромные надежды на шноркель. Но вскоре стало ясно, что «дыхательная трубка» сама по себе не может спасти подводную лодку.

Требовалось создать такую подводную лодку, которая была бы невидима для радара. Более того, она должна была погружаться достаточно глубоко, чтобы избежать обнаружения сонаром. Требовалась лодка, которая могла бы действовать на значительно большей глубине и которая могла бы много часов неподвижно лежать на дне. В 1944 году началось строительство таких лодок — это уже упоминавшаяся XXI серия. Эта подводная лодка имела большой радиус действия и увеличенную глубину погружения. Она являлась последним козырем адмирала Деница. Получив ее, германский подводный флот мог в последний раз попытаться выиграть Битву за Атлантику. Но лодки XXI серии в значительных количествах могли выйти в море только в 1945 году.

В третьем квартале 1944 года подводная война почти замерла, так как Дениц отозвал свои лодки для оснащения шноркелями. К тому же перед ним реально встал вопрос о комплектовании экипажей. Поэтому для американских эсминцев осень выдалась относительно спокойной.

Но один из эсминцев был вынужден вступить в схватку с противником, гораздо более могущественным и опасным, чем любая из подводных лодок Деница.

В начале сентября 1944 года эсминец «Уоррингтон» (капитан 2 ранга С.Ф. Куарлс) сопровождал транспорт «Гиадес» из Норфолка, Вирджиния, к Панамскому каналу. «Уоррингтон» вошел в строй в феврале 1938 года и был одним из эсминцев типа «Сомерс». «Гиадес» был рефрижераторным судном. Старший офицер конвоя находился у него на борту.

Тропические воды у берегов Флориды и Багамских островов славятся чуть ли не самой приятной в мире погодой. Но иногда она превращается в самую ужасную. 12 сентября разлетелась магическая бутылка, и джинн вырвался на свободу.

Во второй половине дня «Уоррингтон» и «Гиадес» боролись с высокой волной к северу от Багамских островов. Но вечером разверзся ад.

«Уоррингтон» уже не раз боролся со штормами, но ни с чем подобным ранее он не сталкивался. Море било в левый борт с ужасной силой, похожие на горы волны прокатывались по палубе и обдавали мостик. Небо было затянуто тучами. Струи дождя летели горизонтально вместе с облаками пены и хлестали по стеклам рубки. В 18.10 капитан 2 ранга Куарлс приказал лечь в дрейф, так как корабль не мог справиться с этими ужасными волнами.

Скорость ветра возросла до 100 миль/час. К полуночи корабли снесло с курса и разбросало в стороны. 13 сентября в 01.00 «Гиадес» потерял радиолокационный контакт с «Уоррингтоном». Эсминец оказался в опасном положении. Мощные удары волн в двух местах проломили надстройку, искорежили палубное имущество так, словно корабль побывал под обстрелом. Большинство вентиляторов было задраено, чтобы предотвратить поступление воды, но было невозможно закрыть их все и при этом заставить машины работать. Вода поступала внутрь корпуса, и машины понемногу начали сдавать.

Капитан 2 ранга Куарлс отправил радиограмму, требуя, чтобы «Гиадес» оставался рядом на случай, если эсминец затонет. Но транспорт вел свою собственную тяжелую битву с океаном и не мог обещать немедленной помощи. «Уоррингтон» не сумел справиться с силой урагана и изменил курс. Он нуждался в помощи. По оценкам, терпящий бедствие корабль находился всего в 60 милях от эпицентра урагана. «Гиадес» оторвался от него на 75 миль и тоже переживал сейчас тяжелую ночь. Огромнейшие волны, свирепый ветер, нулевая видимость… Никто не придет на помощь эсминцу, попавшему в тяжелое положение.

Вскоре после того как был послан сигнал SOS, «Уоррингтон» получил роковой удар. Ударив прямо в борт, огромная волна положила его на бок и затопила машинное отделение. Машины встали.

Дотянуть до рассвета «Уоррингтон» не сумел. Все утро моряки отчаянно пытались заделать течи в нижних отсеках, пока исполинские волны прокатывались над надстройкой корабля, полностью прервав сообщение между носом и кормой. Беспомощный эсминец получил опасный крен. Под яростными ударами волн и ветра сломалась фок-мачта. Добровольцы выбрались на палубу, чтобы скинуть обломки за борт.

К полудню беспомощный корабль стал тяжелым и неповоротливым. Дрейфуя по ветру, он уже не мог всходить на волну, когда очередной вал накатывался на него.

Работая в удушающей жаре, механики так и не сумели запустить залитые водой машины. Несмотря на все усилия, турбины молчали. Вода продолжала подниматься, захлестывая сквозь многочисленные трещины в корпусе. Колоссальные волны били несчастный эсминец ничуть не хуже артиллерийских залпов.

Наверху, на мостике, люди отчаянно боролись с водой, заливавшей стекла биноклей и мешавшей видеть «Гиадес». По палубе прокатывались кипящие волны. В нижних отсеках люди с тревогой прислушивались к скрипу и треску обшивки и набора. Капитан 2 ранга Куарлс приказал выпустить торпеды. Все ненужное было также выброшено за борт. Но корабль терял остойчивость и плавучесть прямо на глазах. Он принял слишком много воды. И корабль не мог стряхнуть многотонные волны, которые прокатывались по палубе и захлестывали мостик. После каждого нового удара он оседал все глубже и глубже.