Тогрул-хан не верил собственным глазам, начал хихикать, смеясь над Темуджином, и, насмеявшись вдоволь, продолжил чтение:
«С твоей помощью я стал влиятельным и сильным, и со мной никто в Гоби не сможет сравниться. Мои воины возвышаются подобно великанам посреди степей и пустынь, и звук копыт их коней подобен грому, и земля содрогается, когда они несутся вихрем по траве — настолько их у меня много! Когда они скачут, держа перед собой сильные крепкие луки, никто не станет сомневаться в их умении воевать и готовности к битвам. Они мне преданы, и у них нет страха. Мои воины очень жестоки, воинственны и верны мне, они могут умереть ради меня».
Ванг хан пронзительно хихикнул, как старая сморщенная обезьянка.
— Собака дрожит в собственной конуре! Он низко пал передо мной на колени и скулит от страха! Никогда прежде мне не приходилось читать такое трусливое, рабское письмо! Я даже на это не надеялся. Он останется у нас на короткой привязи!
— Отец, как смеет эта свинья называть тебя отцом?! — в ярости воскликнул Сен-Кунг, один из сыновей. — Это оскорбление, которое следует смыть его паршивой кровью!
Талиф стал перечитывать письмо, а когда он закончил чтение, то задумчиво начал вертеть его в руках.
— Отец, не стоит заранее радоваться, — сказал он неожиданно. — Мне кажется, что в его письме таится множество странных вещей… Я уловил в нем угрозу. И эта угроза вполне реальна. Он не прислал тебе трусливое письмо. Это письмо страшного и опасного врага.
Ванг хан в ужасе замер с открытым ртом, однако остальные сыновья разразились уничижительными замечаниями, выслушав которые старик воскликнул:
— Угрозы?! Ты сошел с ума, Талиф!
Талиф покачал головой и мрачно усмехнулся:
— Нет, я прочитал то, что он желал тебе сообщить! Он говорит о силе, возможностях и свирепости своих воинов. Иными словами он сообщает тебе: «Я обладаю властью, и у меня лучшие солдаты в Азии, готовые за меня умереть. Я организовал такое войско, которое никто не в состоянии победить! Попробуй нанести мне удар и получишь ответный удар такой силы, что все твое войско развалится на куски!»
— Дай мне это письмо! — заорал Тогрул-хан и вырвал письмо из рук Талифа. Он начал его перечитывать, все время гримасничая, как мартышка.
— Он также пишет, — спокойно продолжал Талиф, — что тебе следует поспешить и доказать ему свою приверженность и любовь, иначе у него лопнет терпение, и он преподаст тебе урок. Иначе говоря, он требует, чтобы ты проявил миролюбие, прекратил плести против него заговоры и не замышлял никакого предательства. Письмо, с моей точки зрения, весьма зловещее, и мне оно не нравится!
Ванг хан швырнул письмо на пол и начал топтать его ногами и плеваться, как это часто делают старые люди, которые не могут добиться своего, поэтому бесятся от бессильной ярости. Потом он поднял сморщенный кулачок и потряс им в воздухе.
— Он смеет угрожать мне, Тогрул-хану?! Я покажу этому собаке-кочевнику! Мы должны немедленно нанести ему удар! Если мы станем выжидать, то с каждым днем опасность будет только увеличиваться!
Морщинистое лицо перекосилось от страха. Старик не мог скрывать прежние страхи, ночные кошмары, ломал руки и судорожно оглядывался, как небольшой зверек, окруженный волками. Потом зловеще загорелись его маленькие глазки.
— Где его гонцы? Схватить их и отрезать головы! Потом отослать эти головы Темуджину — это будет мой ответ на его любовную записку! — Он начал хохотать сухим смехом сумасшедшего.
Талиф серьезно посмотрел на отца.
— Ты понимаешь, что таким образом объявляешь ему о начале войны?
Старик резко кивнул, продолжая безумно улыбаться:
— Да! Аллах, сколько же времени я ждал этого дня!
Сыновья покинули Тогрул-хана, чтобы отдать соответствующие приказы.
Старик сидел, подпертый со всех сторон подушками, и его голова была едва видна между худыми, костлявыми плечами, он чем-то напоминал старую черепаху. То дрожа, то хихикая и дико поводя глазами из стороны в сторону, Тогрул-хан напоминал олицетворение вечного зла и насилия. Через некоторое время он немного успокоился и уставился в пустоту, время от времени моргая нависшими веками.
Глава 14
Еси была сильно напугана и решила поговорить с мужем.
— Этот человек, тюрк, он нам принесет зло. Он только говорит верные благородные слова, но на самом деле он притворяется, хочет получить от тебя помощь, потому что трусит и ему наплевать на других.
Джамухе пришлось признать правоту слов жены. Он смотрел в ее чистые голубые глаза, такие невинные и полные боли за него, с болью ощущая, насколько сильно любит ее.
— Ты права, родная, — тихо сказал Джамуха. — Но хотя у него черная душа, он сказал правду. Тигр набрал слишком большую силу, и мы должны посадить его в клетку или уничтожить…
Еси тихо и спокойно промолвила:
— Этот тигр — твой анда.
Худое лицо Джамухи перекосила мучительная гримаса.
— Я все помню! — воскликнул он. — Я знаю! Но он одновременно и тигр!
— Муж мой, он хорошо к тебе относился!
— Я знаю! Но он — чудовище! — Он ласково взял жену за руку. — Еси, любовь моя, неужели ты желаешь, чтобы я участвовал в его походе против всего мира?!
Еси в страхе прижалась к мужу:
— Нет, нет, муж мой! Я думаю только о тебе. Если Темуджин про все прознает, он тебя убьет!
Джамуха ласково обнял жену, он стал очень грустным и задумчивым.
— Мне все это понятно, но у меня есть два пути: присоединиться к зверю или помочь его обуздать. Все остальное не в счет, — Джамуха вздохнул. — Было бы лучше, если бы я тебя не знал, а теперь у меня душа болит за тебя.
Еси видела, как страдает Джамуха, ей хотелось ему помочь. Она ласково улыбнулась ему:
— Ты не должен проиграть. Господь на небесах тебе поможет и не позволит, чтобы мир и добро на земле погибли. Дорогой мой, ты обязательно одержишь победу и превозможешь все зло.
— Я тоже в это верю, — кивнул Джамуха.
Джамуха сел на коня и выехал на открытое место возле реки. Пока он ехал, к нему вернулось старое ощущение одиночества и страха перед будущим. Он многие годы совершал подобные прогулки, представляя, что Темуджин скачет рядом с ним, они беседуют, как это делали во времена юности. Годы одиноких прогулок не прошли даром, теперь он мог бы все высказать своему анде, все их прежние недопонимания исчезли, а остались только любовь и взаимопонимание.
Однако сегодня он снова ехал один, и его никто не сопровождал, поэтому его сердце болело от одиночества и грусти. Он уже не злился на Темуджина. Черты чудовища исчезли, и осталось лицо его любимого анды, молодое и веселое, сильное, энергичное, щедрое и мятежное. Он вспоминал о Темуджине, как люди вспоминают о мертвых, а тот, кто занял его место, был врагом для Джамухи и для самого Темуджина. Сердце его разрывалось, и он уставился, ничего не видя, на зеленую текущую мимо реку и на золото хлебов.
— Темуджин! — воззвал Джамуха к небу. — Где ты? Почему ты меня покинул? Неужели я никогда тебя не увижу и не услышу твой голос? Ты мне больше никогда не улыбнешься и не назовешь своим другом! Ты умер, и без тебя мир остался пустым, как разбитая чаша!
Потом Джамуха задумался над тем, что ему предстояло сделать. Предчувствие подсказало, что впереди его ждет смерть, и все, чего ему удалось добиться, превратится в руины. Спустя некоторое время он ощутил надежду, решив, что добро и мир на земле не могут рассыпаться в прах, и если даже победят темнота и дикость, то правые силы не погибнут, ведь даже если буря ломает деревья, если вулкан извергает лаву на виноградники, если зима заморозит пастбища, то все равно затем на земле наступает весна, а почва набухает соками жизни, поднимаются и начинают цвести новые побеги. «Я должен в это верить, в это все должны верить. Иначе на земле могут погибнуть все народы, а Бог станет прятаться за темной тенью», — убеждал он себя.
Глава 15
— Теперь, — спокойно заявил Темуджин, глядя на окровавленные головы своих гонцов, — пришло наше время.
