Многие его люди думали, что он говорит о мести, но Темуджин понимал, что сейчас решается его судьба.

Странно, но Темуджин не подозревал, что Джамуха Сечен собирается его предать, но если бы даже услышал об этом, не поверил бы слухам. Он твердо был уверен в том, что Джамуха его не предаст. Как ни странно, именно Темуджин, а не Джамуха, верил в святость дружеской клятвы и в то, что ее невозможно нарушить.

Темуджин скорее поверил бы, что он сам каким-то образом может предать самого себя, чем поверить в предательство Джамухи.

Правда, Темуджин часто злился на Джамуху, оскорблял и унижал его, отталкивал от себя, смеясь над ним, и относился к нему с презрением. Но он всегда доверял Джамухе и осознавал, что Джамуха — его единственный друг, с которым они близки по духу.

Он позабыл об их длительном конфликте и, подобно Джамухе, всегда чувствовал тень друга рядом с собой. Никогда он так сильно не любил Джамуху, как в эти страшные и темные дни приближавшейся драмы. Он вел честные разговоры с тенью друга, и в эти мгновения был более честен, чем во время бесед с реальным Джамухой.

«Есть такие люди, которые считают, что существующие на свете вещи делают мир реальным, — говорил Темуджин предполагаемому собеседнику. — Но если останавливаются колеса, повозка тоже останавливается. Некоторые думают, что перемена — это другое проявление единой общности. Но это проявление на самом деле новое. Человек не может пребывать в бездействии, любуясь на луну, и чтобы так продолжалось всегда. Ему следует действовать, хотя бы двигаясь по кругу. Иначе его кровь станет течь медленнее, а затем и сердце вовсе остановится. Люди говорят, что на свете нет завтра. Возможно, это правильно в отношении вечности, но для каждого живого существа всегда есть завтра. Если человек храбр, то завтра может подождать. Для меня завтра существует, а империи Китая застряли во вчерашнем болоте. А китайский Золотой Император превращается в пыль. Каждый день призывает к действию одного человека, сегодня настал мой день.

Сейчас пришел решающий миг, и я уверен, что стану победителем».

Темуджин волновался и, закончив свою речь, громко рассмеялся. Он ехал один, а сопровождала его лишь тень Джамухи.

— Люди будут говорить обо мне: «Это — величайший из полководцев и императоров, — сжав кулак и смело взглянув на небеса, проговорил твердо Темуджин. — Именно его огромные армии бороздили степи и пустыни, и перед ними опускались ниц глаза всех народов, — скажут они. — Голова Темуджина восстанет над пустотой столетий, подобно пику горы над плоскими равнинами, освещаемому светом бесконечных столетий!»

— Я всегда в тебя верил! — отвечала ему тень Джамухи.

Кюрелен же продолжал сомневаться и волноваться и говорил племяннику:

— Наверно, я уже стар, но мне кажется, что тебя ждет разочарование. Тогрул-хан до сих пор один из самых могущественных ханов-кочевников, у него есть верные друзья в Китае. Кто ты такой, чтобы выступить против него? Вонючий и немытый багатур степей… молодой и неграмотный, не осознающий силы своих противников. Остановись, пока еще не поздно и сохраняй спокойствие, тогда, возможно, Тогрул-хан позабудет о тебе.

— Дядя! Ты же сам говорил, что меня ждет необычная судьба! — пришел в неописуемую ярость Темуджин.

— Это было тогда, когда я был постоянно голоден и лесть могла мне помочь, — пожал плечами Кюрелен. — Что ты можешь поделать, — помолчав, добавил Кюрелен. — У тебя воинов в двадцать раз меньше, чем у Тогрул-хана. Конечно, тебе удалось многого добиться, но не стоит все подвергать риску ради одного безумного жеста. Призадумайся! Внимательно посмотри на себя. Ты знаешь, что я всегда давал тебе хорошие советы.

Оэлун тоже была в ужасе.

— Ты посмеешь напасть на Тогрул-хана? Сын мой, ты — просто сумасшедший. Он нас разобьет еще до наступления первых снегов. — Но видя, что ее слова сын не слышит, грустно добавила: — Ты похож на лисицу, вызвавшую на поединок тигра. Я с тобой согласна, что он повел себя нагло, посмев убить мирных гонцов. Но это всего лишь часть того, что нам ведомо. Но я догадываюсь, что твоя растущая наглость возмущает твоего названого отца. Твоя хвастливость и настырность заставляют его волноваться и думать о сохранении мира в Гоби. Я хочу дать тебе только один совет: отправь ему послание и признай свою глупость; попроси прощения и обещай ему верность и вечную преданность.

Темуджин медленно оглядел огромное море темных юрт и мрачно усмехнулся. Он видел перед собой несметные стада и множество людей. Потом сказал:

— Я навел порядок там, где убийцы и грабители творили раньше свой скорый суд. Мне удалось примирить воюющие племена и прекратить вражду. Я установил среди воинов строгий порядок и помог сотням слабых племен. Я обеспечил безопасность многим торговым караванам и тем самым добыл для нас богатства, и у нас стало больше воинов. Все это я сделал сам, а теперь мне завидует и боится меня Тогрул-хан. — Голос Темуджина крепчал и становился злобным: — Он понял, что я его враг! Между нами пойдет борьба за власть над Гоби! Мне это было всегда известно, и я сохранял мир до тех пор, пока не набрал достаточно силы. Теперь я силен, и мы должны сражаться за титул Повелителя Гоби. Я говорю тебе, что ему не удастся меня победить. Меня поддерживают духи, и за меня горой стоит моя судьба. Я всегда повторял эти слова, теперь я в них полностью уверен.

Старик Кокчу был вне себя от страха, когда к нему пожаловал Темуджин, но едва шаман увидел лицо гостя, сразу постарался скрыть свой страх. Он понимал, что желает от него услышать Темуджин, и, будучи мудрым и хитрым шаманом, он сказал то, что гость хотел услышать.

— Господин, многие ночи я занимался гаданием, и прошлой ночью на небесах появилась новая звезда. Она очень яркая и растет с каждым днем. От нее исходит нестерпимый блеск, и она пылает, как отблеск огромного пожара, а черные небеса колеблются, как при всполохах пламени. Окружающие ее звезды побледнели и стали размытыми. Мне известно, что имя этой звезды — Темуджин, великий воин и победитель.

Темуджин выслушал его с кислой ухмылкой, и когда шаман замолчал, он сказал:

— Постарайся, чтобы об этом узнало как можно больше людей. Не прекращай пророчествовать!

Как ни странно, лживые слова шамана его несколько успокоили, хотя он над ними посмеивался, но вечером тайком взглянул на небеса. К собственному изумлению, он увидел красное сверкание новой звезды.

«Возможно, все это и есть правда», — подумал Темуджин. Он переждал несколько ночей, чтобы убедиться, что звезда продолжает сверкать на небе. Он не хотел, чтобы кто-нибудь усомнился в предсказании, и люди стали бы роптать. Звезда оставалась на месте, и люди восхищались ею и верили в светлое будущее.

Борте ни в чем не сомневалась. Она была страшно рада и повторяла Темуджину:

— Мой господин, сколько раз я тебе говорила, что ты — величайший воин и перед тобой никто не устоит!

Шепе Нойон не верил ни в какие предсказания, в душе считал, что война закончится крахом и разрушением, но продолжал улыбаться, воспринимая решения Темуджина с равнодушием настоящего фаталиста.

— Только ты можешь увидеть, чем все это закончится. Веди нас вперед! — заметил он однажды в беседе с Темуджином.

Субодай высказался еще проще:

— Мы живем, чтобы покоряться твоим повелениям, мой батыр. Куда идешь ты, туда следуем и мы за тобой, мы будем сражаться рядом с тобой и покажем себя верными воинами. Мы — твои паладины и бушующее пламя. Твоя воля поведет нас в бой!

Касар посмотрел на брата преданными глазами и крепче сжал рукоять меча. Бельгютей был взволнован, а про себя думал, что когда Тогрул-хан разгромит Темуджина, то, возможно, старик сделает его своим вассалом, и он станет править остатками монголов. После подобных рассуждений у него стало светлее на душе, и он спокойно ожидал начала военных действий.

Пока Темуджин был всем доволен. Он только старательно избегал общения с Кюреленом и Оэлун, которых называл старыми воронами, предрекающими несчастье. Он разослал во все стороны быстрых гонцов, чтобы собрать тарханов различных племен и передать им приказ о мобилизации воинов. Когда он послал гонца к Джамухе Сечену, у него начало биться сердце: «Завтра, — пело сердце, — я увижу Джамуху!»