Темуджин подумал: «Может, мне лучше уйти? Не будя и не пугая ее?»

Он нащупал у себя на груди золотое ожерелье с гагатами, которое он привез ей. Он может положить ожерелье на подушку, и завтра она узнает, что он был здесь ночью и своим присутствием дал ей обещание. Но что это будет за обещание? Что он может сделать? Неподалеку от дворца его ожидали верные воины, но их было слишком мало, чтобы победить многочисленную стражу дворца и городских воинов. Он мог бы разбудить Азару и увести ее из отцовского дворца, а потом спешно скакать прочь от проклятого места, направляясь в степи и горы. Но что будет потом? За ними по пятам будет лететь мщение! Он не знал, что ему делать.

Молодой монгол, который раньше почти ни о чем не задумывался и ни о чем не переживал, сейчас стоял, трепеща, на коленях перед ложем юной золотоволосой красавицы. Он кусал губы от невозможности что-либо предпринять и нервно сжимал и разжимал кулаки.

Азара тихо улыбалась во сне.

Он пробудился к реальности, увидев, что она пошевелилась.

Темуджин склонился над нею, а его дыхание коснулось ее щеки.

Не издав ни звука, она открыла глаза, будто совсем не спала. Азара пристально посмотрела на Темуджина, потянулась к нему, как ребенок тянется к взрослому за утешением, а он не мог двинуться с места. Обычно он никогда не церемонился с женщинами и обращался с ними, как настоящий дикарь. Но сейчас он не мог коснуться невинной девушки, которая прямо смотрела на него, как чистое дитя.

— Я знала, что ты придешь, — радостно повторяла Азара вновь и вновь. — Я знала, что ты придешь!

Внезапно Темуджин прижался лицом к ее груди. Он обнимал девушку так, будто не желал никогда ее отпустить от себя. Он ощущал, как дрожащие руки гладили и ласкали его рыжие кудри, а потом руки успокоились, как птицы, наконец долетевшие до гнезда. Он слышал шепот Азары и ее нежные вздохи, а потом понял, что она плачет.

— Любовь моя, я тебя никогда не покину. Я пришел и никогда тебя не оставлю.

Невозможность что-либо предпринять была невыносима для Темуджина. Он страдал от приступов ярости и отчаяния. Ночь с Азарой только усилила его страсть к ней. В его мозгу рождались самые дикие планы, но разум сразу отвергал их, как нереальные. Если бы у него было немного времени! Он приобрел бы больше власти и силы и смог бы потребовать девушку для себя у ее отца, и тот не посмел бы ему отказать. Но времени как раз и не было. Через неделю Азара станет женой калифа, который сейчас был в дороге к своей нареченной…

Что он может сделать? Он ничего не мог придумать.

Когда рассвет покрасил розовым цветом небеса на востоке, проснулись Шепе Нойон и Касар и увидели мрачного Темуджина, метавшегося по комнате, как тигр в клетке, и его усталое лицо попеременно освещалось радостью или мрачнело от тревожных дум. Шепе был поражен.

— Что случилось, Темуджин? Отчего ты поднялся так рано?

Темуджин мрачно взглянул на него и разразился отрывистой речью.

Шепе Нойон пришел в ужас: чистая жемчужина, предназначенная для короны калифа Бухары, измазана в дегте! Темуджин совершил непростительное преступление — растоптал белую лилию и загрязнил чистый хрустальный источник! Шепе заговорил быстрым и тихим голосом:

— Мы должны покинуть дворец и молить вечных духов, чтобы нам удалось сбежать до того, как все станет известно!

Темуджин злобно уставился на друга. Он видел, как тот спешно одевается и застегивает на талии пояс. Веселое и живое лицо молодого нокуда стало серым и напряженным. Он никогда таким не видел Шепе, даже во время свирепой схватки.

— Остынь, Шепе. Мы никуда не двинемся! Я никогда прежде не отступал перед опасностью, не стану трусить и сейчас!

— Ты шутишь, господин? Что ты сможешь сделать? Ты ничего не сможешь поделать!

Темуджин разглядывал спутников с дикой яростью и презрением.

— Вы сидите и глядите на меня, раскрыв рты, и предлагаете мне удрать… Убирайтесь, я останусь один!

Шепе Нойон слегка пришел в себя и смог ответить Темуджину:

— Тебе известно, что мы тебя не покинем, если даже нам бы хотелось сделать именно это. Ты — наш хан, и если ты останешься, чтобы встретиться со смертью, мы останемся с тобой! Все женщины одинаковы во тьме ночи. Тебе это известно, как никому. Ты можешь все разрушить ради женщины, подобной которой в мире многие тысячи… — Внезапно молодой воин, который всегда был веселым и циничным, резко воскликнул: — Будь проклята эта девица! Она тебя околдовала!

— Ты прав, — с отчаянием сказал он. — Она меня околдовала, и мое сердце принадлежит ей!

Верный Касар разразился бурными восклицаниями:

— Мой батыр, если тебе нужна эта женщина, я ее сам украду и буду за нее сражаться, встану против всей стражи дворца!

Темуджин рассмеялся, и Шепе Нойон увидел, что напряжение понемногу оставляет его. Темуджин положил ладонь на плечо брата.

— Касар, я верю, что ты сделаешь это! Все не так просто! — Он взглянул на Шепе Нойона. — Ты мне дал мудрый совет. Я буду приходить к ней все семь дней и, возможно, мне удастся освободиться от привязанности к ней. Сейчас я вообще ни о чем другом не могу думать!

Темуджин помылся, пригладил рыжие волосы и даже позавтракал вместе с друзьями. Его лицо стало спокойнее, но он продолжал о чем-то напряженно думать.

Потом ему вспомнился епископ. Монголы не доверяли священникам и их магическим обманам, но сейчас Темуджин думал о том, не сможет ли сотворить чудо этот старец. Для Темуджина самым главным было то, что старец был братом могущественного китайского императора, владевшего тысячью городов, окруженных стенами, и бесконечных легионов кавалерии и хорошо обученных солдат. Кто такой Тогрул-хан по сравнению с китайским императором? Мелкий и жалкий вождь! Темуджин внезапно громко вскрикнул от возбуждения.

Он хлопнул в ладоши, и сразу пред ним предстал слуга. Темуджин надменно приказал отправиться к епископу и попросить о встрече с ним Темуджина. Шепе Нойон удивленно выслушал друга, но ничего не сказал.

Слуга вернулся и удивленно доложил, что благородный епископ сейчас примет Темуджина.

Темуджин оживился. Не сказав ни слова Шепе Нойону, он отправился вслед за слугой в простые и строгие апартаменты епископа. Старец лежал на кушетке, а слуга массировал его больные и усталые ноги. Увидев Темуджина, старец улыбнулся. Казалось, он не был удивлен желанием молодого монгола повидать его, цель визита варвара его не очень интересовала.

Темуджин поклонился ему низко, а потом сел на пол. Он уже решил, как ему приступить к делу, и сказал, прямо глядя на епископа и улыбаясь ему честной улыбкой:

— Господин, тебя, наверное, удивляет, зачем я пожаловал к тебе. Я хочу извиниться перед тобой за свое прежнее поведение и просить, чтобы ты меня простил.

— Мне нечего прощать, — тихо сказал старец и помолчал. Его глаза внимательно разглядывали Темуджина, и на лице его была скорбь и понимание.

Он думал: «Люди, подобные этому дикарю, словно чума, посланная нам Богом. Но вдруг мне удастся смягчить его сердце? Сердце ужасного варвара. Не идет ли мое желание вразрез с Божьими планами?»

Старец понимал, что знак дается тем, кто верит в Бога, и сейчас он ожидал такого знака.

Темуджин повеселел. Он хорошо начал, но когда повнимательнее взглянул в желтоватое усохшее лицо старца, заколебался. Он не смог разгадать прямой и честный взгляд епископа, так же как человек заглядывает в глубокую и темную яму и не видит ее дно. Молодой монгол не понимал, почему лицо старца было таким серьезным и грустным. Но он сделал вид, что абсолютно искренен с ним.

— Господин мой, я пришел к тебе за помощью, — сказал он, хитро поглядывая на священника.

— За помощью? — глаза священника были честными и взгляд прямой, и Темуджин видел, что тот искренне хочет ему помочь. — Сын мой, я попытаюсь сделать все, что в моих жалких силах.

Темуджин покачал головой:

— Не такие они жалкие. Я хочу, чтобы ты мне помог бороться с Тогрул-ханом. Он и твой и мой враг.