— Я никогда не видел людей из незнакомых мне стран, — заметил Темуджин, — но я их презираю.

Касар опять зевнул. Он поднял полог юрты и выглянул наружу.

— Шепе Нойон и Бектор дерутся, — с интересом сказал он и сообщил: — Бектор не соблюдает правила и пытается ударить Шепе Нойона ногой в живот.

Темуджин тут же поднялся на ноги, выглянул из-за плеча Касара и закричал:

— Ты прав, Касар! Надо выйти поучить Бектора!

Они вдвоем выскочили из юрты, оставив Джамуху и Кюрелена, который потер руки и заявил, что ему больше нечего сказать. Джамуха, не сводивший с него мрачного взгляда, с трудом сдерживая неприязнь к собеседнику, спросил грубо:

— Кюрелен, мне хотелось бы знать только одно: кто те люди, кому мой отец приходился братом?

Кюрелен хмыкнул, но ответил серьезно:

— Они называли себя крестоносцами, или спасителями. Говорили, что они несут другим народам благородство и красоту своей веры и доброту своего Бога. Ничего они сюда не принесли, но тем не менее вернулись в свои дома не с пустыми руками — своим женам привезли в подарок болезнь сарацинов, поделились они ею и с другими женщинами.

Шепе Нойон был приятным юношей, храбрым, но весьма возбудимым. Темуджин очень его любил, относясь как к своему младшему брату. У Шепе было крепкое гибкое тело и милое лицо невинного ребенка со смеющимся ртом и танцующими глазами. Его также отличали веселость, остроумие, а также любовь к девушкам. Кроме того, Шепе, как часто говорил Темуджин, понимает язык лошадей. Едва он к ним приближался, они сразу начинали ржать и сверкать глазами. Шепе не давал им никаких внятных приказаний, но кони его слушались, а когда сидел в седле, он словно становился с конем единым целым. Его шутки напоминали острые осколки льда, поэтому в племени они не всем нравились. Хмурый Джамуха к Шепе относился ревниво, ему не нравились его ум, постоянный смех и острый язык, но ему приходилось мириться с юношей. Все уважали Шепе за удивительную в таком хрупком и стройном теле смелость. Он великолепно, без промаха стрелял из лука и, принимая участие в налетах, превращался в неукротимого воина. Он был еще очень молод, но даже старики поражались его знаниям и военной смекалке. Женщины обожали Шепе, он тоже постоянно уделял им внимание. Мать юноши, его сестры всегда угощали его самой вкусной едой.

Бектор — сводный брат Темуджина, ненавидел Шепе Нойона так, как он ненавидел всех тех, кто любил Темуджина и кого тот любил. Сильный, плотный телом юноша с темным лицом и сильно нависшими над глазами бровями, треугольными скулами и толстыми брезгливыми губами, Бектор любил на всех давить, и он не был трусом. В нем было нечто, что нравилось даже его врагам, а их было у Бектора немало.

Он любил только своего младшего брата — Бельгютея, который просто обожал Темуджина и с удовольствием проводил время в его компании. Бектор мало говорил, почти всегда был мрачным и суровым, раздражительным и не испытывал страха на поле битвы. Его сердце переполняли горечь и ненависть, в особенности к Темуджину. Он считал, что именно он должен был стать первенцем Есугея, а не сероглазый и рыжеволосый сын Оэлун, который при каждой встрече смеялся над ним. Они оба прекрасно понимали, что ненавидят друг друга и являются заклятыми врагами.

У Бектора не было друзей. Даже Бельгютея он не считал настоящим другом, потому что тот суровости брата предпочитал веселье друзей, окружавших Темуджина. Бельгютей оставался приятным и щедрым юношей. У него было множество друзей, однако ему было невозможно доверять. Он всегда оставался верным лидеру и победителю, из преданности мог пожертвовать жизнью ради него. Правда, если лидер хотя бы раз будет побежден, Бельгютей сразу окажется среди тех, кто захочет добить неудачника. Он был еще пока слишком молод, но часто раздумывал и сравнивал шансы на победу своего брата Бектора и сводного брата Темуджина. Он размышлял о том, кого же из них предпочесть, кому оставаться верным. Сейчас он считался другом Темуджина и Бектора и очень нравился Темуджину.

Тем временем Темуджин и Касар, подойдя к центральному костру, узнали у стариков причину драки. Оказывается, Шепе смеялся над Бектором, потому что тот, по его словам, не пользовался успехом у девушек, и стал давать ему похабные советы. Бектор долго держался, но потом терпенье у него лопнуло, и он напал на Шепе Нойона, который был его гораздо легче и не умел так свирепо драться.

Среди монголов не было принято, чтобы сильнейший нападал на более слабого, поэтому среди тех, кто наблюдал за потасовкой, пронеслась волна возмущения. Но вскоре они перестали возмущаться и начали громко кричать, увидев, что Шепе пришел в себя после первого нападения и уже всерьез защищается от Бектора, напоминая чем-то смелого лисенка, сопротивляющегося свирепому волку. Бектор казался невозмутимым, и только шаман заметил, что он наносит удары не в полную силу и его напускная ярость производит определенное впечатление на зрителей. Наконец, чтобы прекратить неравную борьбу, Бектор резко поднял ногу и двинул ею прямо в живот Шепе Нойона.

Именно этот удар заметил Касар и возмутился. К тому времени, когда Темуджин и Касар подбежали, Бектор торопился прекратить смехотворную борьбу. Он ухватил Касара за талию и начал его сгибать назад. Позвоночник юноши зловеще похрустывал, а на приятном лице Шепе показалось выражение боли, но тем не менее он не желал поддаваться противнику. В глазах невольно выступили слезы, и он изо всех сил напрягся. Шепе резко выкинул руку вперед и сунул большие пальцы в ноздри Бектора, из ноздрей хлынула кровь, потекла по губам и подбородку.

Темуджин что-то выкрикнул и кинулся на Бектора. Он сильно ударил Шепе по рукам, и тот упал у его ног. Кто-то оттащил почти потерявшего сознание юношу от костра. Все кругом замолчали. Есугей строго уставился на сыновей. Позади столпившихся у костра мужчин появились женщины и дети, глаза их были широко раскрыты, а на лицах отпечаталось крайнее удивление. Среди них оказалась Оэлун, рядом стояла мать Бектора. Они, ненавидевшие друг друга, неотрывно смотрели на двух молодых людей, застывших подобно раскрашенным статуям варваров. Юноши слегка наклонились вперед, зубы их сверкали, а ноздри раздувались, пальцы были судорожно сжаты. Женщины, затаив дыхание, молились каждая за своего сына, каждая просила своего духа, чтобы тот помог ее сыну. Никто не заметил, как к костру прихромал Кюрелен, которого сопровождал мрачный и молчаливый Джамуха, совсем побледневший от волнения.

Глаза противников встретились: одни от гнева казались еще чернее обычного, другие — серые — были расширены от ярости. Оба юноши ощущали горячее дыхание друг друга. В свете костра они напоминали сильных хищников, готовых к схватке. Искаженное темное лицо Бектора подергивалось от ненависти и возмущения. Казалось, по нему пробегали глубокие полночные тени. Губы, растянувшиеся в злобной улыбке, обнажили сверкающие зубы, и казалось, вот-вот из них раздастся грозный рык.

Лицо Темуджина своим цветом напоминало китайский свинец, а глаза были подобны серебру, на поверхности которого отражались сияющие молнии. Кюрелен даже загляделся на юношу, который являл собой образец примитивной красоты. Оба юноши были высокого роста, хотя Бектор был массивнее Темуджина, который, в свою очередь, был более ловок. Чувствовалось, что их ненависть друг к другу подобна той, что бывает между животными, она свободна от хитростей и предательства. Они стояли молча, каждый ожидал первого движения противника.

Все вокруг замолкли. Воины от напряжения нахмурили брови, с нетерпением ожидая начала схватки, лишь из глоток вырывалось горячее дыхание, да костер оглушительно потрескивал в наступившей тишине. Вскоре Кюрелену стало ясно, что Бектор не нанесет удар первым.

Вдруг, как распрямившаяся пружина, Темуджин кинулся на противника. Он схватил его за талию и попытался свалить в огонь. В тот момент его охватила бешеная черная ярость. Он совсем позабыл о Шепе Нойоне. Долгие годы в нем копилась эта ненависть, она, подобно гнезду диких ос, росла в его сердце, отравляла ядом мозг. В нем проснулась жажда убивать и подняла его на крыльях злобы.