Надгробная надпись (Аверкия из Гиерополиса) Павел шел впереди, была вера водителем нашим, Яство лучшее нам, рыбу, даруя в пути, Рыбу, что в светлых струях уловлена Девой святою, Яством вечным была, душу питая и плоть. Странник («Он пал, взыскуя Божий Град…») Он пал, взыскуя Божий Град, Ведом всю жизнь мечтой чудесной, Один в пути к стране небесной Взывает днесь усталый брат: «О светлый ток, в твои зерцалы Глядится Града лепота, Твердыни башен, стены, скалы, Где Чаша крови пролита. А я? Напрасны все усилья, Здесь до зари я должен бдеть! О Боже крепкий, дай мне крылья Вслед песни даль перелететь! Там в пламени иных сияний Померкнет солнца скорбный свет, Там нет печалей, воздыханий, Там нет греха и смерти нет! Град верных, что с Христовой бранью Сойдет в последнюю грозу. И где Отец Своею дланью Осушит каждую слезу!» Еще горит и плачет око, И тихо жалобы звучат, А уж на землю от востока С небес нисходит Божий Град. Он скорбному моленью внемлет, Как матерь малое дитя, Он брата странного объемлет, К нему по воздуху летя. В Ассизи (быль) Шум на улицах Ассизи, Веет летний ураган, Пред поющею толпою Бьет огромный барабан. Чтоб сошло на землю небо, Сказка превратилась в быль, Лепестки цветов бросают С песней дети прямо в пыль. Красный, синий, белый, желтый… Все слилось в один узор, Райских красок переливы Тешат сердце, нежат взор. Тайноцветный отблеск неба И готических окон В пыли уличной мгновенно Повторен и отражен. Мнится, ангел в пурпур, в пламень Твердь греховную облек, В мертвых камнях, в темных недрах Розы алые зажег. Мнится, мановеньем легким Детской, маленькой руки В синеву многоочитых Превратились васильки. Знать, и здесь твоя упала Благодатная слеза, Знать, и здесь, Бедняк, возвел ты Ввысь потухшие глаза. 1913 г. В Ассизи. Кельнскому собору Святой собор, как весь ты дивно свят! Торжественен твоих громов раскат, Мне внятен в нем померкший Монсальват. Ты на скале дракона в вечный мрак Взывающий, пылающий маяк! Доколь зовешь, бессилен древний враг. Вхожу в собор, и в сумраке поник, В лучах лампад торжественно возник Великого Альберта строгий лик. Строитель мудрый и его собор Отвергли мира прелесть и позор, И тайну в вас провидит робкий взор: Столпы иные семьдесят и два В прозрачной мгле мне чудятся, едва Я прошепчу заветные слова. Ты дивно озаряешься, и вот Хрустальным вдруг становится твой свод, Прозрачнее, чем недра светлых вод. На высоте, гоня земной туман, Как колокол безбрежных, звездных стран Гудит и блещет чудный Калькофан. Я, на земле начавший песнь свою, На лунный серп ступив, ее пою, Но миг — и в звездном круге я стою. И дивно мне, из рук слагая крест, Парить в просторах горних, выше звезд, Пред Розой роз, Невестою невест! Святой собор, клянусь тебя любить, Наш лживый век презреть и позабыть, Клянусь твоим слугою верным быть, Хранить о рае светлую печаль И обнажать святую сердца сталь За Крест и Розу, за святой Грааль! Игры эльфов (Лесное марево) Лес смеется, нет помину Чарам ночи, злым печалям,— Меж дерев играют, шутят Эльфы, гномы с Парсифалем. То его из чащи кличут, То глаза ему морочат, То коня, глумясь, стращают, То над рыцарем хохочут. Здесь без ветра трепет листьев, Там безводных струй журчанье, Вслед за шорохом и шумом Бестревожное молчанье. Снова шум, вкруг гномы, эльфы, Глядь — на гноме эльф гарцует, Шлем цветами убирает, На конце копья танцует. Смех и звон, как будто реет Колокольчик по кустам, Пробуждая щебет пташек… Смолкнет здесь, раздастся там. Целый лес звенит и блещет, Каждый кустик, каждый лист, Полнит сердце зов чудесный, Светел, радостен и чист. Золотые сказки детства Снятся сердцу наяву, И с молитвой преклоняет Рыцарь юную главу. Все мгновенно вдруг стихает, Дремлет древний рай в дубраве, И за простецом поникшим Робко эльфы вторят: Ave! |
