Одиночество О эти тихие прогулки! Вдали еще гудит трамвай, но затихают переулки, и потухает неба край. Бродить, читая безучастно ночные цифры фонарей, на миг бесцельно и напрасно помедлить у чужих дверей; и, тишину поняв ночную, смирившись с нею потужить, и из одной руки в другую лениво трость переложить. Один, один. никто не ранит, никто не рвет за нитью нить. Один… Но сердце не устанет, и нелюбимое любить. И тихий голос отпевает все, что навек похоронил… Один… Но сердце уповает на верность тихую могил. Самообман Каждый миг отдавая себя, как струна отдается смычку, милый друг, я любил не тебя, а свою молодую тоску! И рассудок и сердце губя, в светлых снах неразлучен с тобой, милый друг, я любил не тебя, а венок на тебе голубой! Я любил в тебе вешний апрель, тишину необсохших полей, на закате пастушью свирель, дымку дня и прозрачность ночей. Я любил в тебе радостный май, что на легкой спине облаков прилетает напомнить нам Рай бесконечным узором цветов. В мгле осенней твой горестный взгляд я любил, как старинный портрет, и с портрета столетья глядят. в нем раздумий означился след. Я в тебе полюбил первый снег и пушистых снежинок игру, и на льду обжигающий бег, и морозный узор поутру. Я в тебе полюбил первый бал, тихой люстры торжественный свет, и в кругах убегающий зал, и на всем бледно-розовый цвет. Кто же отнял у сердца тебя, кто насмешливо тайну раскрыл, что, в тебе целый мир полюбя, я тебя никогда не любил? Resignation Я власти горьких вдохновений свой дух и крылья предаю, как лебедь, песнь благословений я, отходя от вас, пою! Всему, что тает, облетает, всему, на чем печать греха, что уплывает, убывает, я расточаю боль стиха! Тебе, о серп едва зачатый и блекнущий от взоров дня, и вам, больные ароматы, вам, отравившие меня! Люблю я пены переливы в песках потерянной волны и недопетые мотивы и недосказанные сны! И вас, нежданные невзгода, и горестная тишина! Ах, слезы сердца слаще меда и упоительней вина! Люблю я кротость увяданья и воск покорного лица, люблю страданье для страданья и безнадежность без конца! Все, что безропотно и кротко исходит от незримых слез, но в чьей судьбе смешно-короткой неисчерпаемый вопрос! И вас, иссякнувшие реки, сердца, закованные в лед, вас горемыки, вас калеки мое безумие поет! Но нет душе испепеленной святей, как все отнимет даль, тебя, любви неразделенной неизреченная печаль! Призрак Ты, как чайка, в лазурь уплыла, ты, как тучка, в дали замерла, ты, рыдая, закат обняла. Ветер утра живит небосвод, дышит сумраком зеркало вод, под тобою закат и восход. Над тобой глубока вышина, под тобою чутка глубина, безмятежна твоя тишина. Ты паришь над своею судьбой: под тобой полог струй голубой, никого, ничего над тобой. Чуть дыша в голубом забытьи, чуть колышат эфира струи распростертые крылья твои. Твой полет беспредельно-высок, я покинут, забыт, одинок, бесприютен мой бедный челнок. Преклони же свой взор, преклони, грезы ночи от крыл отжени, с белых крыльев перо урони! Урони и в лазурь улети. чтобы мог в бесприютном пути я от радостных слез изойти. Дым Воздушно-облачный, неверный, как мечтанья, над грязным городом, где вечен смрад и гул, легко-телесные он принял очертания и, в синеву небес вливаясь, утонул. Он уплывает ввысь, туда, навстречу снегу, чтоб с ним соткать одну серебряную нить, и землю белую и снежных тучек негу в один серебряный напев соединить. Он каждый миг иной, он бледное дыхание под тяжким саваном затихнувшей земли, его излучины, порывы, колыханье возводят новый мир в лазоревой дали; как жизнь богата их и как их смерть богата! Смотри, как мчатся вдаль крылатые ладьи за далью золотой, туда, в страну заката… Вот снова замерли в бессильном забытьи. Им нет нигде пути, им нет нигде запрета, они печаль земли возносят до луны, то удлиняются, как призрак минарета, то развеваются, как утренние сны. Им свят один закон — безбрежный мир свободы, нет их причудливей, нет в мире их вольней: едва протянуты готические своды, уж мир классических воздвигся ступеней, дым ластится к земле волнистый, оживленный, то увядает вдруг, как вянут паруса, растет над лесом крыш воздушною колонной, но умирать уходит в небеса! |
