ПАМЯТИ НЕПТУНА В часы бессонницы, под тяжким гнетом горя, Я вспомнил о тебе, возница верный мой, Нептуном прозванный за сходство с богом моря… Двенадцать целых лет, в мороз, и в дождь, и в зной, Ты все меня возил, усталости не зная, И ночи целые, покуда жизнь я жег, Нередко ждал меня, на козлах засыпая… Ты думал ли о чем? Про это знает Бог, Но по чертам твоим не мог я догадаться, Ты все молчал, молчал и, помню, только раз Сквозь зубы проворчал, не поднимая глаз: "Что убиваетесь? Не нужно убиваться…" Зачем же в эту ночь, чрез много, много лет, Мне вспомнился простой, нехитрый твой совет И снова я ему обрадован как другу? Томился часто ты по родине своей, И "на побывку" ты отправился в Калугу, Но побыл там, увы! недолго: десять дней. Лета ли подошли, недугом ли сраженный, Внучат и сыновей толпою окруженный, Переселился ты в иной, безвестный свет. Хоть лучшим миром он зовется безрассудно, Но в том, по-моему, еще заслуги нет: Быть лучше нашего ему весьма не трудно. Мир праху твоему, покой твоим костям. Земля толпы людской теплее и приветней. Но жаль, что, изменив привычке многолетней, Ты не отвез меня туда, где скрылся сам. " Два сердца любящих и чающих ответа " Два сердца любящих и чающих ответа Случайно встретились в пустыне черствой света, Но долго робостью томилися они. И вечной суетой наполненные дни, И светской черни суд, без смысла, без пощады, Им клали на пути тяжелые преграды; И, словно нехотя, в тиши полей пустых С рыданьем вырвалась святая тайна их. С тех пор помчались дни, как сон волшебный, странный, Преграды рушились, и близок день желанный, Когда прекрасный сон не будет больше сном… И ночи целые я думаю о нем, Об этом близком дне… В тумане ожиданья Грядущего еще не ясны очертанья, И страстно допросить хочу я у судьбы: Грозят ли им часы сомнений и борьбы, Иль ждет их долгое, безоблачное счастье? Душа моя полна тревоги и участья; Порою злая мысль, подкравшись в тишине, Змеиным языком нашептывает мне: "Как ты смешон с твоим участием глубоким! Умрешь ты, как и жил, скитальцем одиноким, Ведь это счастие чужое, не твое!" Горька мне эта мысль, но я гоню ее И радуюсь тому, что счастие чужое Мне счастья моего милей, дороже вдвое! ОТВЕТ НА ПИСЬМО Увидя почерк мой. Вы, верно, удивитесь: Я никогда Вам не писал, Я и теперь не заслужу похвал, Но Вы за правду не сердитесь! Письмо мое — упрек. От берегов Невы Один приятель пишет мне, что Вы Свое письмо распространили в свете. Скажите — для чего? Ужели толки эти О том, что было так давно На дне души погребено, Вам кажутся уместны и приличны? На вечере одном был ужин симпатичный, Там неизвестный мне толстяк Читал его на память, кое-как… И все потешилися вволю Над Вашим пламенным письмом!.. Потом обоих нас подвергнули контролю (Чему способствовал отчасти самый дом). Две милые, пленительные дамы Хотели знать, кто я таков, притом Каким отвечу я письмом, И все подробности интимной нашей драмы. Прошу Вас довести до сведения их, Что я — бездушный эгоист, пожалуй, Но, в сущности, простой и добрый малый, Что много глупостей наделал я больших Из одного минутного порыва… А что касается до нашего разрыва — Его хотели Вы. Иначе, видит Бог, Я был бы и теперь у Ваших милых ног. Прости мне тон письма небрежный: Его я начал в шуме дня. Теперь все спит кругом, чарующий и нежный Твой образ кротко смотрит на меня! О, брось твой душный свет, забудь былое горе, Приди, приди ко мне, прими былую власть! Здесь море ждет тебя, широкое, как страсть, И страсть, широкая, как море. Ты здесь найдешь опять все счастье прежних лет, И ласки, и любовь, и даже то страданье, Которое порой гнетет существованье, Но без которого вся жизнь — бессвязный бред. 29 АПРЕЛЯ 1891 ГОДА Ночь опустилась. Все тихо: ни криков, ни шума. Дремлет царевич, гнетет его горькая дума: "Боже, за что посылаешь мне эти стаданья?.. В путь я пустился с горячею жаждою знанья, Новые страны увидеть и нравы чужие. О, неужели в поля не вернусь я родные? В родину милую весть роковая дошла ли? Бедная мать убивается в жгучей печали, Выдержит твердо отец, — но под строгой личиной Все его сердце изноет безмолвной кручиной… Ты мои помыслы видишь, о праведный Боже! Зла никому я не сделал… За что же, за что же?.. Вот засыпает царевич в тревоге и горе, Сон его сладко баюкает темное море… Снится царевичу: тихо к его изголовью Ангел склонился и шепчет с любовью: "Юноша, Богом хранимый в далекой чужбине! Больше, чем новые страны, увидел ты ныне, Ты свою душу увидел в минуту невзгоды, Мощью с судьбой ты померился в юные годы! Ты увидал беспричинную злобу людскую… Спи безмятежно! Я раны твои уврачую. Все, что ты в жизни имел дорогого, святого, Родину, счастье, семью — возвращу тебе снова. Жизнь пред тобой расстилается в светлом просторе, Ты поплывешь чрез иное — житейское море, Много в нем места для подвигов смелых, свободны; Много и мелей опасных, и камней подводных… Я — твой хранитель, я буду незримо с тобою, Белыми крыльями черные думы покрою". |
