Вместе с тем традиционно поэтическая лексика и фразеология нередко увиваются в лирике А. с прозаическим словом; "бездна роковая", "тоска уединения" — с выражениями "по горло он погряз", мчался "на всех парах"; "страсти пламень беспокойный" — с просторечными словосочетаниями "хоть тресни", "шутка ли". Подобно Некрасову — хотя с меньшей смелостью и интенсивностью — А. вводит в поэзию прозаические детали и злободневную проблематику (см. стихотворение "Братьям", 1877). Ряд его стихотворений представляет собой монолог человека, отделенного от автора психологическим и социальным барьером (см. "Венеция", 1874; "Письмо", 1882) — явление, близкое "ролевой" лирике Некрасова. Порой А. обращается к чисто некрасовским, драматургически-повествовательным, сюжетным принципам развития темы ("В убогом рубище, недвижна и мертва…", 1871). Все это позволяет пересмотреть репутацию А. как поэта "чистого искусства". Смысл его общественно-литературной позиции сложнее: он не отворачивался от общественной жизни, но считал, что искусство должно быть не эхом, а мудрым ответом на текущие события: "Ты в жизни понял все и все простил, поэт!" ("Графу Л. Н. Толстому", 1877).

Обогащенная некрасовскими открытиями, неотделимая от романтических традиций, поэзия А. не прошла незамеченной для лириков начала XX в. Так, Блок писал в автобиографии, что в юности "с упоением декламировал" его стихи (Блок А. Собр. соч.: В 6 т. — Л., 1982. — Т. 5. — С. 73). Исследователи находят отзвуки А. не только в раннем, но и в зрелом творчестве Блока (см.: Пьяных М. Ф. Роль поэтических традиций Некрасова в развитии лирики русских символистов // Некрасовский сборник — Л., 1967. — Т. IV. — С. 161), в поэзии Бальмонта (см.: История русской поэзии. — Л., 1969. — Т. 2. — С. 261).

Интерес к творчеству А. заметно возрос в наши дни: в 80 гг. увеличилось число его изданий, включающих и полузабытые произведения, к примеру прозаические ("Дневник Павлика Дольского", "Архив графини Д."), созданные поэтом в конце жизни, но опубликованные посмертно. Ироничная, построенная на игре полутонов, его повествовательная манера отчасти предвосхитила чеховскую и получила заслуженное признание в XX в., в частности из уст M. А. Булгакова (см.: Чудакова М. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. — М., 1979. — С. 245).

Соч.: Стихотворения А. Н. Апухтина. — Спб., 1886; Сочинения А. Н. Апухтина.- 3-е изд… доп. — Спб., 1898 (с биографическим очерком М. И. Чайковского; Стихотворения / Вступ. ст. и сост. Н. А. Коварского; Подгот. текста и примеч Р. А. Шацевой. — Л., 1961 (Библиотека поэта. Большая серия); Сочинения. Стихотворения. Проза / Сост. и подгот. текста А. Ф. Захаркина; Вступ. ст. М. В. Отрадина; Примеч. Р. А. Шацевой. — М., 1985.

Лит.: Жиркевич А. В. Поэт милостию божией // Исторический вестник. — 1906.- № 11; Ямпольский И. Сочинения Апухтина // Литературное обозрение.- 1938.- № 13–14; Ермилова В. В. Поэзия на рубеже двух эпох // Смена литературных стилей. — М., 1974.

О. Е. Майорова[44]

1840–1893[45]

Алексей Николаевич Апухтин, по свидетельству одного из его друзей, не раз говорил, что ему не нравится "рассаживание писателей по клеткам, с приклейкой каждому раз и навсегда определенного ярлыка" {Жиркевич А. В. Поэт милостию божией. — Исторический вестник, 1906, № 11, с. 489.}. Пожалуй, надо признать, что сам Апухтин не избежал этой участи. В сознании широкого читателя он живет прежде всего как автор стихотворений, ставших популярными романсами. При упоминании его имени прежде всего вспоминаются: "Ночи безумные, ночи бессонные…", "Пара гнедых", "Разбитая ваза"… Эти положенные на музыку произведения Апухтина как бы заслонили все остальное, что он сделал в литературе. Во всем объеме его писательское наследие известно пока немногим. А проза его широкому читателю практически и совсем незнакома. Между тем Михаил Булгаков считал, что Апухтин-прозаик даже интереснее Апухтина-поэта. Автор "Мастера и Маргариты" восхищался его повестями: "Апухтин — тонкий, мягкий, ироничный прозаик. <…> Какой культурный писатель" {См.: Чудакова Мариэтта. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения. — В кн.: Встречи с книгой. М., 1979, с. 245.}. Данная книга — самое полное советское издание произведений Апухтина — поможет читателю полнее и глубже узнать этого талантливого писателя.

А. Н. Апухтин родился 15 ноября 1840 года в городе Волхове Орловской губернии. Детские годы Апухтина прошли в родовом имении его отца — деревне Павлодар Калужской губернии. Первый биограф поэта, его друг Модест Чайковский писал: "Поэтический дар Алексея Николаевича сказался очень рано; сначала он выражался в страсти к чтению и к стихам преимущественно, причем обнаружилась его изумительная память. <…> До десятилетнего возраста он уже знал Пушкина и Лермонтова и, одновременно с их стихами, декламировал и свои собственные" {Чайковский Модест. Алексей Николаевич Апухтин. — В кн.: Апухтин А. Н. Соч., 7-е изд. СПб., 1912, с. VII.}.

По отцу и матери Апухтин принадлежал к старинным дворянским родам и потому смог поступить в закрытое учебное заведение — Училище правоведения, где готовили судейских чиновников и высший персонал для министерства юстиции. В училище Апухтин продолжает писать стихи и быстро завоевывает среди однокашников славу "будущего Пушкина". В 1854 и в 1855 годах по ходатайству директора училища А. П. Языкова в газете "Русский инвалид" впервые напечатаны два стихотворения юного поэта: "Эпаминонд" и "Подражание арабскому".

Однокашником Апухтина по училищу был П. И. Чайковский, с которым они очень подружились и пронесли потом эту дружбу через всю жизнь. Вспоминая годы, проведенные в училище, Апухтин написал в стихотворении "П. Чайковскому":

Позднее Чайковский создал несколько ставших известными музыкальных произведений на слова Апухтина: "День ли царит, тишина ли ночная…", "Ни отзыва, ни слова, ни привета…", "Ночи безумные…", "Забыть так скоро…".

Известность Апухтина выходит за пределы училища. В 1855 году в дневнике влиятельного в те годы критика А. В. Дружинина появилась запись: "Толстой (Л. Н. Толстой. — М. О.) представил мне мальчика — поэта Апухтина, из Училища правоведения" {Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников, т. 1. М., Художественная литература, 1978, с. 71.}. От юного поэта уже многого ждут. Пожалуй, более всех уверен, что ожидания не напрасны, И. С. Тургенев. "Приведя к Панаеву знакомиться Апухтина, — пишет в своих воспоминаниях А. Я. Панаева, — тогда еще юного правоведа, он предсказывал, что такой поэтический талант, каким обладает Апухтин, составит в литературе эпоху и что Апухтин своими стихами приобретет такую же известность, как Пушкин и Лермонтов" {И. С. Тургенев в воспоминаниях современников, т. 1. М., Художественная литература, 1983, с. 114.}.

Несомненно, Тургенев смотрел на Апухтина как на восходящую звезду. И когда молодым поэтом был написан цикл "Деревенские очерки" (1859), по рекомендации Тургенева их напечатали в "Современнике". "Появиться в "Современнике" значило сразу стать знаменитостью. Для юноши двадцати лет от роду ничего не могло быть приятнее, как попасть в подобные счастливчики", — писал сотрудник журнала поэт К. Случевский {Альманах "Денница". СПб., 1900, с. 200.}. Стихи пришлись ко времени: в них отразились настроения, близкие тогда многим, — это была пора ожиданий, пора подготовки реформ.