204. Г. КАРЦОВУ Настойчиво, прилежно, терпеливо, Порой таинственно, как тать, Плоды моей фантазии ленивой Ты в эту вписывал тетрадь. Укрой ее от любопытных взоров, Не отдавай на суд людей, На смех и гул пристрастных приговоров Заветный мир души моей! Когда ж улягусь я на дне могилы И, покорясь своей судьбе, Одну лишь память праздного кутилы Оставлю в мире по себе, — Пускай тебе тетрадь напомнит эта Сердечной дружбы нашей дни, И ты тогда забытого поэта Хоть добрым словом помяни! 206. БРЕД Несется четверка могучих коней, Несется, как вихорь на воле, Несется под зноем палящих лучей И топчет бесплодное поле. То смех раздается, то шепот вдвоем… Всё грохот колес заглушает, Но ветер подслушал те речи тайком И злобно их мне повторяет. И в грезах недуга, в безмолвье ночей Я слышу: меня нагоняя, Несется четверка могучих коней, Несется нещадная, злая. И давит мне грудь в непосильной борьбе, И топчет с неистовой силой То сердце, что было так верно тебе, Тебя горячо так любило! И странно ты смотришь с поникшим челом На эти бесцельные муки, И жалость проснулася в сердце твоем: Ко мне простираешь ты руки… Но шепот и грохот сильней и грозней… И, пыль по дороге взметая, Несется четверка могучих коней, Безжизненный труп оставляя. 209. УТЕШЕННАЯ Дика, молчалива, забав не любя, От жизни ждала ты чего-то, И люди безумной назвали тебя, Несчастную жертву расчета. Вдали от отчизны чужая страна С любовью тебя приютила; По берегу озера, вечно одна, Ты грустною тенью бродила. И, словно покорствуя злобной судьбе, Виденья тебя посещали, И ангел прекрасный являлся тебе В часы одинокой печали. Глаза его жалостью были полны, Участием кротким, небесным, И белые крылья при свете луны Горели алмазом чудесным. Тебе говорил он: "Не вечно же тут Судьба тебе жить указала, Утешься, страдалица, годы пройдут, А счастия в жизни не мало!" И годы прошли молодые твои, Ты вынесла всё терпеливо И снова в кружок нелюбимой семьи Вернулась, дика, молчалива. По рощам знакомым, по тихим полям Ты грустною тенью блуждала… Однажды ты юношу встретила там — И в ужасе вся задрожала. На бледных устах твоих замер привет; Он снова стоял пред тобою, Тот ангел прекрасный исчезнувших лет, Но жизнью дышал он земною! Блистали глаза из-под черных бровей, И белые зубы сверкали, И жаром неопытных юных страстей Румяные щеки пылали. Не кротость участия взор выражал: Царем он казался могучим, И очи и плечи твои покрывал Лобзанием долгим и жгучим. Сбылось предсказанье, свершились мечты. Да, счастия в жизни не мало: За годы безумья тяжелого ты Безумье блаженства узнала. Февраль 1883
Санкт-Петербург 211 О да, поверил я. Мне верить так отрадно… Зачем же вновь в полночной тишине Сомненья злобный червь упрямо, беспощадно И душу мне грызет, и спать мешает мне? Зачем… когда ничтожными словами Мы обменяемся… я чувствую с тоской, Что тайна, как стена, стоит меж нами, Что в мире я один, что я тебе чужой. И вновь участья миг в твоем ловлю я взгляде, И сердце рвется пополам, И, как преступнику, с мольбою о пощаде Мне хочется упасть к твоим ногам. Что сделал я тебе? Такой безумной муки Не пожелаешь и врагу… Он близок, грозный час разлуки, — И верить нужно мне, и верить не могу! |
