Недвижно безмолвное море,

По берегу чинно идут

Знакомые лица, и в сборе

Весь праздный, гуляющий люд.

Проходит банкир бородатый,

Гремит офицер палашом,

Попарно снуют дипломаты

С серьезным и кислым лицом.

Как мумии, важны и прямы,

В колясках своих дорогих

Болтают нарядные дамы,

Но речи не клеются их.

"Вы будете завтра у Зины?.."

— "Княгине мой низкий поклон…"

— "Из Бадена пишут кузины,

Что Бисмарк испортил сезон…"

Блондинка с улыбкой небесной

Лепечет, поднявши лорнет:

"Как солнце заходит чудесно!"

А солнца давно уже нет.

Гуманное общество теша,

Несется приятная весть:

Пришла из Берлина депеша:

Убитых не могут и счесть.

Графиня супруга толкает:

"Однако, мой друг, посмотри,

Как весело Рейс выступает,

Как грустен несчастный Флери".

Не слышно веселого звука,

И гордо на всем берегу

Царит величавая скука,

Столь чтимая в светском кругу.

Темнеет. Роса набежала.

Туманом оделся залив.

Разъехались дамы сначала,

Запас новостей истощив.

Наружно смиренны и кротки,

На промысел выгодный свой

Отправились в город кокотки

Беспечной и хищной гурьбой.

И следом за ними, зевая,

Дивя их своей пустотой,

Ушла молодежь золотая

Оканчивать день трудовой.

Рассеялись всадников кучи,

Коляски исчезли в пыли,

На западе хмурые тучи

Как полог свинцовый легли.

Один я. — Опять надо мною

Везде тишина и простор;

В лесу, далеко, за водою,

Как молния вспыхнул костер.

Как рвется душа, изнывая,

На яркое пламя костра!

Кипит здесь беседа живая

И будет кипеть до утра;

От холода, скуки, ненастья

Здесь, верно, надежный приют;

Быть может, нежданное счастье

Свило себе гнездышко тут.

И сердце трепещет невольно…

И знаю я: ехать пора,

Но как-то расстаться мне больно

С далеким мерцаньем костра.

Ночь давно уж царила над миром,

А они, чтоб оканчивать споры,

Все сидели за дружеским пиром,

Но не дружные шли разговоры.

Понемногу словами пустыми

Раздражались они до мученья,

Словно кто-то сидел между ними

И нашептывал им оскорбленья.

И сверкали тревожные взгляды,

Искаженные лица горели,

Обвиненья росли без пощады

И упреки без смысла и цели.

Все, что прежде в душе накипело,

Все, чем жизнь их язвила пустая,

Они вспомнили злобно и смело,

Друг на друге то зло вымещая…

Наступила минута молчанья;

Она вечностью им показалась,

И при виде чужого страданья

К ним невольная жалость подкралась.

Им хотелось чудесною силой

Воротить все, что сказано было,

И слететь уже было готово

Задушевное, теплое слово,

И, быть может, сквозь мрак раздраженья,

Им — измученным гневом и горем —

Уже виделся миг примиренья,

Как маяк лучезарный над морем.

Проходили часы за часами,

А друзья все смотрели врагами,

Голоса возвышалися снова…

Задушевное, теплое слово,

Что за миг так легко им казалось,

Не припомнилось им, не сказалось,

А слова набегали другие,

Безотрадные, жесткие, злые;

И сверкали тревожные взгляды,

Искаженные лица горели,

Обвиненья росли без пощады

И упреки без смысла и цели…

И уж ночь не царила над миром,

А они неразлучной четою

Все сидели за дружеским пиром,

Словно тешась безумной враждою!

Вот и утра лучи заблестели…

Новый  день не принес примиренья…

Потухавшие свечи тускнели,

Как сердца без любви и прощенья.

Позднею ночью, равниною снежной

Еду я. Тихо. Все в поле молчит…

Глухо звучат по дороге безбрежной

Скрип от полозьев и топот копыт.

Все, что, прощаясь, ты мне говорила,

Снова твержу я в невольной тоске.

Долог мой путь, и дорога уныла…

Что-то в уютном твоем уголке?

Слышен ли смех? Догорают ли свечи?

Так же ль блистает твой взор, как вчера?

Те же ли смелые, юные речи

Будут немолчно звучать до утра?

Кто там с тобой? Ты глядишь ли бесстрастно

Или трепещешь, волнуясь, любя?

Только б тебе полюбить не напрасно,

Только б другие любили тебя!

Только бы кончился день без печали,

Только бы вечер прошел веселей,

Только бы сны золотые летали

Над головою усталой твоей!

Только бы счастье со светлыми днями

Так же гналось по пятам за тобой,

Как наши тени бегут за санями

Снежной равниной порою ночной!