Когда зимой бушует море

И, с ураганом грозно споря,

Ревет вода, —

Покинув жалкие лачуги,

Все обитатели округи

Идут туда.

И вечером, в часы прилива,

Вздыхают, в горе молчаливо

Погружены.

Лишь сирота рыдает глухо:

«Отец!» и говорит старуха:

«Мои сыны!»

Мать смотрит вдаль, ломая руки;

Домой в невыразимой муке

Бредет вдова.

Им страшно… Море буйно плещет.

Их дух в твоей руке трепещет,

О Егова!

Нет звезд меж туч необозримых.

Вернет ли женщинам любимых

Злой океан?

Он пену им кидает в лица;

В их скорбные сердца струится

Седой туман.

Бедняжки слушают тревожно;

Увы, расслышать невозможно,

О чем прибой

Рассказывает черным скалам,

Ведя на приступ вал за валом

Из тьмы слепой.

Им в уши буря дико свищет;

Баркасов тщетно взоры ищут.

Как страшно ждать

Велений силы беспощадной…

Господь, ты сделал бездной жадной

Морскую гладь!

Насквозь промокла их одежда.

В душе с отчаяньем надежда

Ведет борьбу.

Они дрожат, они рыдают,

Они у моря вопрошают

Свою судьбу.

Надежды сбудутся едва ли.

Им видно, как из грозной дали,

Где все темно,

Стада бурунов белоснежных

Бегут сложить у скал прибрежных

Свое руно.

Мольбы и слезы бесполезны.

И чудится, когда из бездны

Волна встает,

Что это к людям оробелым

Выходит Ужас агнцем белым

Из черных вод.

Свирепый ветер завывает,

И чайка в волны окунает

Свое крыло.

Так океан бушует ярый,

Когда норд-вест трубит в фанфары

У Сен-Мало.

Вдруг — молния… И в бездне бурной

Вы парус видите пурпурный

И черный флаг.

То призрачный корабль стремится

Туда, где вспыхнула зарница, —

Его маяк.

Дрожите! Это вестник горя;

Вокруг него ярится море,

И шторм жесток.

Так лес встает стеной враждебной,

Когда трубит стрелок волшебный

В свой черный рог.

Сулит несчастье эта встреча:

Корабль-мертвец — беды предтеча,

Он — знак конца.

Звон похоронный слыша, плачьте:

То колокол звонит на мачте

У мертвеца.

То — судно адского посланца,

То — бриг Летучего Голландца,

Корабль-фантом.

Летит он, бесприютен, вечен,

Отвержен богом и отмечен

Его перстом.

Так с полюса на полюс мчится

Корабль — могила и темница —

В кромешной тьме.

Там на носу скелетов груды,

Тень Каина и тень Иуды

Там на корме.

И где он волны рассекает —

Во мраке молния сверкает,

Грохочет гром.

Он за собой волочит шквалы:

Так каторжник гремит устало

Своим ядром.

Испытанные мореходы, —

Не им страшиться непогоды, —

Дрожат в тот миг,

Когда вдали встает громада:

Извергнутый из пасти ада

Пиратский бриг.

Стрелой несется привиденье,

И призрачное льет свеченье

Его скелет.

Вздымаются в испуге волны,

Когда по ним летит безмолвный,

Злой силуэт.

Утесы, сквозь громов раскаты,

Кричат ему. «Уйди, проклятый!

Прочь, демон, прочь!»

И, внемля скрежету и вою.

Все думают: за Сатаною

Псы мчатся в ночь.

Рыбачки на песке прибрежном

Твердят о призраке мятежном

И ждут беды.

Что он несет им? Долю вдовью.

Прочерчены на волнах кровью

Его следы.

И говорят про это судно,

Что вечным сном там непробудно

Спит экипаж,

Что преисподняя сковала

Ему из адского металла

Весь такелаж.

И слышатся в толпе моленья,

Пускай закроет провиденье

Дорогу злу.

Швыряет ветер многоликий

Свои стенания и крики

В сырую мглу.

И рифы, споря с океаном,

Валам, гонимым ураганом,

Дают отпор.

Валы дробятся о преграды,

И грохот дикой канонады

Летит в простор.

Клокочет гнев в пучине черной.

О хаос! Там идет упорный,

Извечный бой.

Стихии там друг с другом бьются,

Там волны яростно грызутся

Между собой.

Вода бушует все свирепей

И, как безумец, рвущий цепи,

Рыдает зло.

Но глухи груды скал могучих;

Они надменно прячут в тучах

Свое чело.

И гибнут за грядой гранитной

Баркасы в бездне ненасытной.

Им не помочь!

Обрывки парусов и тросы

В свои растрепанные косы

Вплетает ночь.

Мятутся волны в дикой скачке;

Дрожат гранвилльские рыбачки

Под ливнем брызг,

Меж тем как ты, о солнце, где-то

Встаешь, и льет потоки света

Твой щедрый диск.