И хоть бесчисленных солдат прислать смогли

Царю Содом и Кипр, Сибарис, Ниневия,

Лишь в армию вошли скопления такие:

Ведь армия — толпа; она поет, свистит,

Но гвардия всегда хранит свой строгий вид,

Молчит, как все молчат в святилище, во храме.

Безмолвно шел вперед блестящими рядами,

Как строй могучих львов, «Бессмертных» легион.

Кто смог бы описать всю роскошь их знамен,

Расшитых золотом, фигурами драконов?

Сераля царского скрипел обоз фургонов,

И, ощетинившись железом длинных пик,

Шел евнухов отряд — их вел скопец-старик.

Вослед шли палачи, закутанные в ткани,

Неся орудия немыслимых терзаний,

Котлы, где клокотал, как ад, горячий вар.

За ними двигались тьмы шлемов, митр, тиар,

Сверкая на главах мидян и персов важных:

То «Десять тысяч» шли, могучих и отважных.

Пред строем их Алфей премудрый выступал,

Что ведал все пути, но трепета не знал.

Не ведая узды и не страшась погони,

Священных табунов пред ними ржали кони.

Отборной конницы четыреста полков

Шли под командою владетельных царьков,

Одетые в меха и платье дорогое,

Склонив перед царем оружье золотое,

Сверкая красотой, как ясная заря.

Жрецы несли сосуд, в котором для царя

Священный пресный хлеб пекла сама царица;

И белых шесть коней влачили колесницу,

Где восседал сам царь. Он был один, как бог:

Кто, смертный, разделить посмел бы с ним чертог?

Гобои славили властителя полмира.

Созвездья в глубине полночного эфира, —

Что светят, как в лесу пресветлых рой дриад, —

Все факелы небес: Арктур, гнездо Плеяд,

Цефей и Сириус, трехсвечник Ориона,

Овен, Стрелец и Лев, извивы Скорпиона,

Кастор, бегущий вспять, Поллукс, грядущий к нам, —

Вся эта груда солнц, известных лишь богам,

Не ярче в небесах блистала и сверкала,

Чем эта гвардия, что грозно охраняла

Великого царя полдневный сладкий сон.

Недостижим, могуч, дремал на троне он.

Очнувшись и зевнув, он вопрошал, сонливый:

«Уж поздно?» Артабан, его наперсник льстивый,

Ответствовал ему: «Царь светлых Экбатан,

Где осеняет бог священных рек платан!

Нещаден солнца зной, до вечера далеко.

Спи, почивай пока, наш властелин высокий,

Тем временем твои я перечту войска,

Подобные орлам, летящим в облака.

Спи!» И пока царю он исчислял знамена

Почти всех стран земли, дремал тот утомленно,

И мерно двигался царя подвижный трон, —

По фивским образцам он был сооружен.

Вельможа Патирамф был при царе возницей.

И сотни тысяч шли за царской колесницей,

И тяжкой тысячей — военные слоны.

Шло войско, искривясь как юный серп луны,

И замыкал его стрелец, бастард Мардоний.

Столь был неизмерим поток людей и коней,

Что за день выпил всю реку Скамандр до дна.

И где он проходил — пылала вся страна,

Царили глад и мор, кровавая расправа.

Переходили Инд, как жалкую канаву:

Все рассчитал, все знал премудрый Артабан.

К тому ж похода план был Гермецидом дан,

Что был высоко чтим народами Востока.

Покинув Лидию, дошли до вод потока

По имени Каик, и града древних Фив,

И Фивы новые прошли, затем, вступив

На бесконечную песчаную равнину,

Где Иды маяком служила им вершина,

Узрели Арарат, где Ноев стал ковчег.

По двадцать стадий в день свершала свой пробег

Лихая конница, пехота — половину.

Пройдя во Фригии Галисскую долину,

Увидели Меандр, извилистый поток,

Где кожу Аполлон в Келенах раз совлек

С сатира Марсия, — безжалостно жестокий, —

И, в назиданье всем, воздел на шест высокий.

Колосс, Минервы град, увидели полки,

Где скрылось под землей течение реки;

Минули Кидр, где Крез-тиран царил когда-то,

Анан, где соль в прудах рождается богато,

Увидели Канос, ужасный как Эреб,

Но обошли его. Достигли Каллатеб,

Где псов Дианы лай порою слышен злобный,

Где пчелам жители усердием подобны

И собирают мед, пахучий точно нард.

На следующий день, достигнув гордых Сард,

С гонцом послали весть, чтоб эллины дрожали

И к ужину царя уже в Элладе ждали.

Затем, пройдя Афон, где вечно гром гремит,

Пришли к реке Санос, где был канал прорыт

От самой той реки к Аканфскому заливу.

И вот, придя на брег, где вечно и тоскливо

Ужасный знойный ветр из Африки гудит,

Близ Абидосских стен, от Сеста до Медит,

Воздвигли страшный мост на тысячах понтонов —

Тир дал канаты, лес; тростник — край фараонов.

Тот мост мог дать проход всем армиям земным.

Но вот однажды в ночь, как от пожара дым,

Нашла громада туч, заняв полнебосклона,

И заревел самум — стократ страшней циклона,

Нагнал на мост валов разнузданный потоп,

Понтоны разметал, рвал вязь цепей и строп,

В Эвксинский Понт погнал теченье Геллеспонта

И море бревнами покрыл до горизонта.

Все было кончено. И грозный царь, вспылив,

Воскликнул: «Берегись, противник мой пролив!

Ты — бездна, я — гора! И я с тобой поспорю!»

И триста приказал плетей он всыпать морю.

Ударом каждым их Нептун был уязвлен.

Разгневан и могуч, поднял трезубец он —

И каждый тот удар стал воином. Обиду

Отмстить велел Нептун вождю их Леониду,

Элладу защищать на бой благословил —

И доблесть их узнал царь Ксеркс у Фермопил.