Творец трагедии и бледный Алигьери,
Вы, очевидцы войн с бесстрастною душой,
Один в Флоренции и в Аргосе другой,
Умы, орлиною овеянные славой,
Писали строки вы, где отблеск есть кровавый
Еще сокрытых гроз, грядущих бед печать,
И вас без трепета никто не мог читать.
Вы, мудрецы, чья речь слышна нам из могилы?
«Мы боги средь людей, провидцы тайной силы»,
О Данте и Эсхил, глядите!
Жалок трон,
И слишком узок лоб носителей корон.
Вы б презирали их! В них нет и стати гордой
Того, кого терзал ваш стих — и злой и твердый.
Не Греции тиран, не Пизы феодал, —
Живет в них дикий зверь, так каждый бы сказал.
Потомки варваров, их облик сохраняя,
Ордой из своего они приходят края
И гонят на Париж саксонских семь племен.
Все в касках, в золоте, в гербах со всех сторон,
Убийством, грабежом привыкшие кормиться;
Эмблемой хищную они избрали птицу,
Иль зверя дикого на шлеме боевом,
Иль вышитых химер, что дышат только злом,
Иль гребень яростно поднявшего дракона.
А их верховный вождь взял на свои знамена
Окраски траурной ужасного орла,
Чья тень чернеет днем, а в ночь, как день, бела.
С собою в грохоте влекут они заране
Орудия убийств всех видов, всех названий —
Тьму пушек, митральез — к уступам наших стен,
И бронзовый Немой, прервав молчанья плен,
Наполнив ревом зев для дела разрушенья,
Вдруг исполняется неистового рвенья
Рвать камни города, с земли его стереть,
И злобной радостью как будто дышит медь
И жаждет мстить за то, что человек когда-то
В ней матерьял нашел для самых гнусных статуй,
И словно говорит: «Когда-нибудь народ
Во мне, чудовище, владыку обретет!»
Трепещет все кругом. Семь венценосцев вместе
Напали на Париж. Его подвергли мести.
За что? Он — Франция, и целый мир притом,
Он у обрыва бездн горит живым лучом,
Он факел свой вознес рукою Прометея
И льет в Европу свет, высоко пламенея.
Парижу мстят они — Свобода, Разум он.
Парижу мстят они — ведь здесь рычал Дантон,
Сверкал Мольера стих, был едок смех Вольтера.
Парижу мстят они — ведь в нем вселенной вера
В то, что должно расти и крепнуть с каждым днем,
Он светоч, что горит под ветром и дождем,
Идея, рвущая завесу тьмы растущей,
Прогресс, сиянье дня средь ночи, всех гнетущей.
Парижу мстят они — за то, что тьме он враг,
Что провозвестник он, что правды он маяк,
Что в грозной славе их он чует смрад гробницы,
Что снял он эшафот, смел трон и стер границы,
Преграды, распри, рознь, что войн смирил он гром,
Что будущее — он, когда они — в былом!
Но то не их вина. Сил черных порожденья
Ведут их в тьме ночной лишь к славе преступленья —
Кир, Каин и Нимрод, Рамзес, Тимур хромой.
Они попрали честь, любовь и свет дневной;
Не став великими, они уже уроды.
Им страшно, что Земля, — в объятиях свободы
И счастья вечного, — горя любви огнем,
Вступает в мирный брак с немеркнущим умом.
Они хотели бы, чтоб бились насмерть братья,
Народ шел на народ; и в том для них проклятье,
Что все их помыслы для ада зажжены,
Во имя дьявола, но для небес темны.
О изверги цари! Не раньше тяготенье
Остынет в вас к мечу, к позорной жажде мщенья,
К коням и вою труб, грозящему бедой, —
Чем птицы вить гнездо откажутся весной,
Сдружится с ними тигр, и позабудут пчелы
Над ульем, им родным, кружить свой рой веселый!
