Роксана еще раз просмотрела всю пачку фотографий и сунула их обратно в большой коричневый пакет. Затем снова просмотрела записку, приколотую к первой фотографии. Тщательно подобранные гнусные слова били наотмашь. Роксана медленно вложила записку в конверт и спрятала его в небольшой потайной сейф за книгами в библиотеке и налила себе выпить.

Ей не следовало позволять Майклу снова выступать с Кир-стен Харальд. Не следовало быть такой наивной и успокаиваться, поверив в то, что брак этой пианистки с человеком из высшего общества изменит ее отношения с Майклом. Не исключено, что они встречались все это время, несмотря на то что не выступали вместе шесть лет.

Роксана стиснула зубы на краешке хрустального бокала, представив его горлом своей соперницы. Роксана рабски любила Майкла, она посвятила всю свою жизнь ему и его карьере, а муж отплатил тем, что обесчестил ее самым пошлым и банальным образом. Майкл предал и унизил Роксану. Произошло то, чего она боялась больше всего в жизни. Роксану заставили делить мужа с кем-то еще.

Поставив пустой бокал на столик, Роксана стала рассматривать свое отражение в зеркале бара, проводя ладонями по чувственным изгибам своего все еще прекрасного тела. На глазах ее выступили слезы, сердце пронзила такая боль, что Роксана вынуждена была ухватиться за уголок бара, чтобы не упасть.

Проклятый Майкл. Будь он проклят за то, что сделал. Роксана уже начала умирать и знала об этом: знала, что умирать будет медленно, по частям, пока от нее ничего не останется. Женщина осторожно дотронулась до плоского места, бывшего когда-то пышной, налитой левой грудью, и вся содрогнулась от резкой перемены настроения. Вряд ли ей следует винить Майкла за то, что он делает: Роксана уже не была женщиной, как прежде. Все еще прижимая ладонь к пустому месту слева на груди, правой рукой Роксана сняла трубку телефона.

— Почему мы встречаемся в «Ля Греноль», а не в твоем офисе? — с подозрением спросила Нельсона Кирстен, как только им принесли выпивку.

Нельсон ответил не сразу. Радуясь, что чем-то может занять руки, он ухватился за свой бокал и сделал большой глоток «Шива».

— А что, в законе где-нибудь сказано, что агент не имеет права пригласить на ленч своего любимого клиента?

— Нет, конечно. Я спрашиваю только потому, что ты летом никогда не остаешься в городе по пятницам.

— Ну могу же я когда-нибудь сменить обстановку.

Кирстен, зажав в руках стаканчик с еще нетронутой «Кровавой Мэри», наблюдала, как запотевают его стенки. Что-то здесь не так. Кирстен всмотрелась в посеревшее лицо Пендела, и ее начала охватывать паника. Он что, заболел? О чем он собирается говорить? Почему они встретились здесь?

Нельсон снова потянулся за бокалом и обнаружил, что тот пуст. Пендел прокашлялся, вытянул руки на столе и снова кашлянул. Он должен был сообщить Кирстен самое тяжкое из известий, которые ему в жизни приходилось кому-либо приносить. А то, что Нельсон любил Кирстен, как родную дочь, делало его задачу в тысячу раз невыносимей.

— Ну, говори же, Нельсон. — Кирстен начинала выходить из себя. — Если ты еще раз кашлянешь, я задушу тебя. Говори, что бы это ни было. Ну же.

За толстыми стеклами очков на глазах Пендела выступили слезы.

— Кирстен, — начал было он, но вновь осекся. Ему отчаянно хотелось прокашляться, вместо этого Нельсон лишь несколько раз глубоко вздохнул. — Кирстен, большинство твоих выступлений на следующий год аннулированы.

— Что? — Кирстен начала приподниматься со стула, но Пендел силой усадил ее на место. — Ты с ума сошел? О чем ты говоришь?

— Всю неделю мне звонили и засыпали телеграммами…

— Кто?

— Почти все.

— Все?

Взгляд Нельсона застыл на клетчатом узоре скатерти.

— Дирижеры, руководители оркестров, директора концертных залов, агенты…

— Но почему? Почему?

— Не знаю почему. Все, что я знаю, — это то, что они отменили три четверти твоих концертов и половину сольных выступлений.

Кирстен вцепилась руками в край стола и попыталась дышать глубже. Но не смогла. Все, что ей удалось, — несколько маленьких глотков воздуха, от чего она почувствовала легкое головокружение.

— Нет, — прошептала она, — этого не может быть. Я тебе не верю, не могу поверить. Ты понимаешь, о чем говоришь, понимаешь, что это значит? Нет, Нельсон, я не верю. Не верю!

Это просто кошмар; это не могло случиться, не должно было случиться. Только не с ней. А потом, молнией, мысль: «Майкл». Кирстен с трудом произнесла любимое имя:

— А что Майкл? И он отказался?

Нельсон печально кивнул. Глядя на Кирстен, он чувствовал невыносимую боль, злость и полную беспомощность. Для того чтобы попытаться помочь, Нельсону нужно было много выяснить.

— Ты можешь предположить, кто все это начал?

— Что начал? — Кирстен смотрела на Пендела невидящим взглядом.

— Распространять слухи. У кого-нибудь были основания мстить тебе?

— Ты имеешь в виду таких, как ван Бейнум?

Кирстен попыталась изобразить улыбку, но Пендел серьезно пояснил:

— Я имею в виду любого, кто хотел бы причинить тебе боль, наказать за что-то.

Кирстен растерянно посмотрела на Пендела.

— Кирстен, пожалуйста, я знаю, как это тяжело, но ты должна мне помочь. Подумай хорошенько.

Первым, кто пришел па ум, был Джеффри. Но Кирстен почти сразу почувствовала себя виноватой. Нет, это не мог быть Джеффри. Ей не верилось, что он способен на такое: Джеффри никогда не был настолько жесток. «И к тому же у него нет необходимых свя…» — Кирстен прервалась на полуслове — в голове словно что-то щелкнуло, в глазах потемнело.

— Боже мой!

— Что, Кирстен, что? — Нельсон выжидающе наклонился вперед.

Связи. Единственный известный ей человек, обладавший необходимыми связями, был… Кирстен снова остановила себя и схватилась руками за голову. Нет, Боже праведный, нет! Он предупреждал Кирстен, что они могут сделать это. И совершенно очевидно, что сделали. Они откуда-то узнали.

— Кирстен?

Она отняла руки от лица.

— Тривс. — Кирстен произнесла имя так тихо, что Нельсон не расслышал. — Клеменс Тривс, — повторила она громче. — Тривс и Роксана. Роксана Истбоурн.

Пендел глубоко вздохнул. Клеменс Тривс и Роксана Истбоурн. Самое непобедимое из всех возможных сочетаний.

Нельсону уже приходилось сталкиваться с бойкотами, устраиваемыми Тривсом или людьми, подобными Тривсу. Они обладали такой обширной сетью связей, что достаточно было всего нескольких решительных телефонных звонков для того, чтобы раздавить человека. И любой хоть чем-нибудь обязанный такому человеку, как Тривс, не осмеливался ослушаться.

Нельсон заказал себе вторую порцию коньяка. Теперь ему просто необходимо было выпить. Его собственные предположения относительно Кирстен и Майкла Истбоурна полностью подтвердились.

— Они не могут так поступить со мной, Нельсон. Просто не могут. — Кирстен, белая как смерть, безумными глазами смотрела на сидевшего напротив человека, занятого своей выпивкой. — Мы подписали с этими людьми контракты, и они не вправе разрывать их без оснований на то.

— В каждом контракте предусмотрена статья об условиях его расторжения. — Голос Нельсона зазвучал неожиданно устало, очень устало. — Мы можем расторгнуть, они могут расторгнуть.

— Ты поговоришь с Клеменсом Тривсом? — настаивала Кирстен.

— Как только удостоверюсь, что за этим действительно стоит Тривс, — да.

— А твои собственные связи?

— А чем, по-твоему, я всю неделю занимался?

— Нельсон, заключи на меня контракты с кем только возможно. Можешь заключать контракты на два и даже на три выступления в одном и том же месте — мне не важно. Я буду играть в самом зачуханном концертном залишке в Китае. Если нужно, я снова стану играть на благотворительных церковных концертах — только сделай мне контракты, Нельсон. Не дай сидеть без работы, пока мы не переживем всю эту кутерьму.