— Кирстен, мы хотели сделать тебе сюрприз. Я даже купил два билета на сегодняшний концерт, но потом… — Эндрю прервался. В этот момент уже ничего не имело значения. — Ах, Кирстен, Кирстен, ты представить себе не можешь, до чего я по тебе скучал! — Эндрю целовал Кирстен в губы, в щеки, глаза. — Я люблю тебя, Кирстен Харальд! Боже, как же я тебя люблю!

Все свою жизнь Кирстен ждала этих слов, так долго, что не сразу смогла их понять. И все-таки она была к ним готова.

Улыбаясь, она обратила сияющее лицо к Битону:

— И я люблю тебя, Эндрю. И я хочу, чтобы завтра было сейчас.

Джефф поклонился в очередной раз, а потом сделал шаг вперед. Стоя на краю сцены, он объявил:

— Я хочу адресовать ваши аплодисменты моей матери, Кирстен Харальд. Эту пьесу я посвящаю ей: Клод Дебюсси. «Отражения в воде».

Прошло пять минут, прежде чем стих шторм аплодисментов и Джефф смог начать игру.

Ослепительный свет юпитеров ударил им обоим в лицо, и публика встала. Поднялся и весь филармонический оркестр Нью-Йорка. Кирстен сияла, серебряные волосы ореолом осеняли ее прекрасное лицо; тяжелые складки сиреневого шелкового платья, словно лепестки цветка, подчеркивали изящность фигуры, делали ее как бы выше ростом. Она повернулась и улыбнулась сыну. Джефф ответил матери улыбкой и, пожав ей руку, заставил в очередной раз ощутить на пальце тонкое обручальное кольцо с бриллиантом. Еще раз поклонившись публике, они разошлись в разные стороны — каждый к своему концертному «Стейнвею», стоявшим напротив друг друга на сверкающей сцене «Карнеги-холл».

Потребовалось немало времени, прежде чем стихли бурные аплодисменты и восторженные возгласы. Сидящий в первом ряду Эндрю подмигнул Маркосу. В ответ молодой человек выразительно покосился на прослезившегося от охватившего его волнения старика. Это был Нельсон Пендел. Шумно вздохнув, он полез в нагрудный карман смокинга за носовым платком. Его жена Би протянула мужу свой. Непосредственно за Эндрю и Маркосом, неудобно зажатая между Алеком и Дирдрой, стояла Лоис Холден, застывшим взглядом смотрела прямо перед собой. Единственным человеком, не пришедшим сегодня вечером на широко анонсированный концерт Кирстен Харальд Битон, был Джеффри. Несмотря на то что страх окончательно потерять сына заставил его согласиться с решением Джеффа жить с матерью, он все еще отказывался побывать хотя бы на одном выступлении.

После свадьбы Кирстен и Эндрю официально усыновили Маркоса и все вместе с Джеффом жили в купленной сдвоенной кооперативной квартире на Восточной Восемьдесят третьей улице. Они сохранили за собой дом в Лондоне, а яхта Битона, переименованная в «Кирстен», все еще стояла на якоре в порту Тавиры. Эндрю и Кирстен пользовались этой своей собственностью, когда решали, что им пора отдохнуть от ребят, да и вообще ото всего мира.

Эндрю снова стал свободным художником по обложкам и выставлялся во всех крупнейших галереях Нью-Йорка. Последним его заказом был портрет Кирстен для журнала «Мисс» как образа женщины восьмидесятых годов, успешно сочетающей в себе замужество, материнство и карьеру.

Кирстен потрогала руками золотой амулет, висевший на тонкой цепочке у нее на шее, и улыбнулась. Верный своему слову, Пендел сдержал данное Кирстен обещание. Верная своему, Кирстен выгравировала на амулете надпись. Все случилось так, как она себе представляла: они с Джеффом сыграли Концерт ля-бемоль мажор для фортепьяно с оркестром Мендельсона. И даже галстук на Джеффе был сиреневого цвета.

Кирстен мысленно отметила галочкой имя Клеменса Тривса в своем списке, после чего выбросила его из головы. Все кончено — она победила.

Майкл Истбоурн поднял палочку, и в зале воцарилась тишина. Майкл сперва взглянул на Джеффа, потом — на Кирстен. На какое-то мгновение взгляды их встретились и задержались. Миг пролетел.

Потом была только музыка.