Закрыв глаза, Джеффри растворился в сладостном ощущении, чудесным образом впервые за двадцать лет подарившем ему настоящее блаженство.
Кирстен пролежала в ванне около часа, но боль не проходила. Все тело словно распухло и кровоточило. Кирстен ошеломило совершенное над ней. Она пребывала в полном замешательстве. Неужели сумасшедший, поступивший с ней так жестоко, и человек, все это время обожавший Кирстен, одно и то же лицо? Неужели незнакомец, тяжело хрипевший ей на ухо непристойности, был когда-то нежным влюбленным, ухаживавшим за Кирстен с такой галантностью? По всему было ясно, что ее изнасиловали. И сделал это ее собственный муж.
Однако никому подобная мысль не могла и прийти в голову, когда Кирстен под руку с Джеффри вошли в тот вечер в зал «Пайпинг рок клаба». Улыбающаяся Кирстен, в голубом атласном платье от Диора и роскошных бриллиантах, вела себя спокойно и непринужденно. И Джеффри как всегда был в высшей степени внимательным кавалером, с гордостью собственника щеголяющим своей знаменитой женой. Разница между ними заключалась лишь в том, что веселость Джеффри была искренней от души, оживленность же Кирстен была только маской.
С тех пор это превратилось в ритуал. Когда Кирстен между гастролями бывала дома, она должна была по требованию мужа сидеть перед туалетным столиком, в одном халате и подтачивать ногти, а Джеффри, полностью одетый, стоял в дверях и наблюдал за женой. Но теперь Кирстен всегда была готова к дальнейшему развитию событий: колпачок плотно сидел на своем месте, а влагалище обильно смазано увлажняющим кремом. Оказывать сопротивление Кирстен не осмеливалась. Стоило Кирстен раз попытаться вступить в борьбу с Джеффри, как муж залепил ей такую пощечину, что бедняжка потеряла равновесие и упала, едва не ударившись головой об угол туалетного столика. Джеффри это не остановило, и он овладел Кирстен, хотя позже и раскаялся в содеянном, что выглядело почти трогательно: в знак примирения он купил Кирстен эффектный кулон с аметистами и бриллиантами у «Ван Клиффа энд Арпелса». Джеффри больше никогда не бил Кирстен, но и она уже не делала каких-либо попыток сопротивляться.
Теперь Кирстен возвращалась домой почти со страхом. Но дом означал также и Мередит, и поэтому задерживаться где-нибудь хотя бы на минуту больше необходимого становилось пыткой еще более невыносимой, чем домогательства Джеффри.
Кирстен ставила детский манеж Мередит в музыкальном зале, с тем чтобы дочь всегда была рядом, даже во время занятий Кирстен музыкой. К изумлению няни Мередит, Агнес Маклоглин, бывшей няней еще Чарльза и Джеффри, ребенок прекрасно себя чувствовал на музыкальных сеансах. Лежа на животике, девочка не отрывала восторженного взгляда от играющей на рояле матери.
— Кирсти, да ты просто волшебница, — заметил Эмиль, сидевший, скрестив по-турецки ноги, на полу рядом с манежем. — Она даже ни разу не моргнула.
Жанна встала со стула и уютно устроилась рядом с мужем. Сидя за роялем, Кирстен задумчиво наблюдала за ними. Осмеливался ли отец когда-нибудь обращаться с матерью так, как обращается со своей женой Джеффри? От отвращения Кирстен невольно передернула плечами и отвела взгляд.
— Похоже, в один прекрасный день тебе придется участвовать в нелегком конкурсе с этой маленькой красавицей, — заключил отец, и Кирстен улыбнулась.
— Смотри, папочка, чтобы Джеффри тебя не услышал, — предупредила Кирстен. Джеффри в это время находился в Бостоне, где принимал участие в конгрессе медиков. — А то он скажет тебе, что одного бродяги для семейства Оливеров более чем достаточно.
— Он что, называет тебя бродягой, дорогая! — Жанна мгновенно встревожилась, усмотрев в словах Кирстен основания для беспокойства.
Не прекращая играть, Кирстен рассмеялась:
— Так Джеффри называет музыкантов, мама. Ведь мы постоянно разъезжаем и никогда не задерживаемся в одном месте надолго.
— Я знаю значение этого слова, Кирстен. — И Жанна приготовилась развить тему, но умолкла при появлении в дверях дворецкого Майка.
— Обед подан, мадам, — чопорно объявил старый слуга.
Минуту спустя в зал торопливо вошла Агнес Маклоглин, как и все шотландцы, работящая и без малейшего намека на чувство юмора.
— Мадам, я заберу от вас малышку. Ей пора спать.
Как только нянька ушла с Мередит, Кирстен, великолепно передразнивая неуклюжую походку коренастой шотландки, подсела к родителям и взяла их под руки. Затем Кирстен очень точно изобразила безукоризненное английское произношение Майка, громогласно произнося:
— Обед подан!
Расхохотавшись, Кирстен потащила отца с матерью в столовую.
— Опять она опаздывает, — бросив быстрый взгляд на часы, шепнула Лоис Дирдре. — Но они, как всегда, простят.
Лоис кивнула в сторону других членов Лонг-айлендского общества истории, присутствующих на ежегодном рождественском обеде в пальмовом зале отеля «Плаза».
— В их глазах наша Кирстен всегда поступает правильно, а? — Дирдра нахмурилась и сделала маленький глоток «Кровавой Мэри». — Звезда есть звезда.
— Не будь сучкой, Ди. — Лоис отхлебнула из бокала и замолчала.
— Знаю, знаю. — Дирдра слегка похлопала подругу по руке. — Тебя раздражает, что все готовы перегрызться за право открыть перед ней дверь.
Лоис не могла не согласиться с правдой. Нищенка сделала быструю, головокружительную карьеру, а она, Лоис Элдершоу, ничего не достигла. Ничего. Не проходило и дня, чтобы чудовищная, по мнению Лоис, несправедливость не изводила ее нервную систему. Лоис быстро глянула на Дирдру и про себя улыбнулась: несмотря на все напускное равнодушие, Дирдра обижалась на Кирстен Харальд не меньше Лоис.
От Дирдры не ускользнул брошенный на нее взгляд Лоис, и она вся вспыхнула внутри. Лоис могла себе позволить держать себя высокомерно — Кирстен Харальд не была ее свояченицей. Ей не приходилось жить с постоянной угрозой потерять Джеффри. Без Джеффри Дирдра никогда не заняла бы такого положения в обществе, ведь сейчас она возглавляла список наиболее почитаемых обитателей Лонг-Айленда. Младший брат ее мужа за последние десять лет доказал не только свою полезность, но совершенную необходимость для Дирдры, и она не хотела ничего менять.
Словно прочтя мысли Дирдры, Лоис склонилась над столом и тихо сказала:
— Дорогая, посмотри на это дело несколько иначе: твоя свояченица увлечена своей карьерой и большую часть времени отсутствует, гастролируя. В сущности, Джеффри так же доступен тебе, как и прежде. Знаешь, могло бы быть и хуже.
— А вот и свояченица легка на помине. — Дирдра только теперь заметила вошедшую Кирстен.
— Прошу прощения за опоздание, — извинилась Кирстен, стягивая с рук черные лайковые перчатки и отодвигая себе стул. — Но Мередит немного простудилась, и я хотела дождаться, чтобы доктор Браунинг осмотрел ее.
— И что он сказал? — вежливо поинтересовалась Дирдра.
— Что это лишь легкая простуда, а я — паникерша.
— Это вполне естественно: ведь ты так редко видишь дочь.
Кирстен пропустила обиду мимо ушей и на язвительное замечание свояченицы мягко сказала:
— Видимо, ты права.
Дирдра и Лоис обменялись понимающими взглядами.
После обеда Кирстен, воспользовавшись случаем, зашла в «Пательсон» купить кое-какие ноты. Затем она провела два приятных часа, посетив несколько художественных выставок и антикварных магазинов на Пятьдесят седьмой улице. Кирстен уже собралась пересечь Парк-авеню, как внимание ее привлек портрет молодой женщины в витрине одного из художественных салонов. Кирстен остановилась и подошла к витрине, чтобы получше рассмотреть картину. Бесподобная чувственность портрета позволяла безошибочно определить руку художника. И действительно, в нижнем левом углу картины стояла подпись — «Битон».
Картина буквально загипнотизировала Кирстен, она не могла отвести глаз от портрета. Художнику удалось передать какую-то удивительную внутреннюю красоту в изображенной им женщине. Без сомнения, для Битона она была не просто моделью, а предметом любви, запечатленным с таким чувством. У Кирстен словно что-то кольнуло в груди. Она спросила себя, не зависть ли это? Ревность? Сожаление? А может, все вместе? Кирстен снова посмотрела в прекрасные глаза на портрете, потом взгляд ее скользнул вниз. На узкой деревянной табличке, установленной прямо перед картиной, Кирстен прочла: «Марианна». Марианна. Ее зовут Марианна. Имя, по мнению Кирстен, было столь же поэтично, сколь и выражение лица девушки. Марианна и Эндрю. Эндрю и Марианна. Прекрасно созвучные имена.
