На свете нет ничего практичней хорошей теории, все хорошие теории это подтверждают. А у нас? Социологом считается тот, кто может рассказать учебник социологии, психолог рассказывает учебник психологии, философ — учебник философии, и т. п.

«Советы психолога». Что обычно бывает в такой рубрике СМИ? Представили? Какая-то общеобразная хрень, любой чел с общим гуманитарным образованием справится, как минимум, не хуже, как максимум — лучше.

«Мнение наших политологов». Представили, чего там за мнение? Любой чел с нормальным гуманитарным образованием, любым образованием — отыграет такого политолога, как говорят в ролевке. Возможно даже, отыграет и получше.

Психолог лишь тот, кто врач, т. е. может банально снять у человека невроз, психоз. Все остальные, видимо, шарлатаны. Социолог лишь тот, кто мог бы предстать в ипостаси консалтера, продать свой разговор об обществе. Не обязательно, конечно, психологу врачевать, а социологу консалтерить — можно и семинары вести. Но семинары вести должен тот, кто может вот это.

Вопрос — а кем тогда должен предстать философ? Как минимум, полагаю я, литератором. То есть таким писателем в духе высокой фантастики а ля Борхес, человек, который может продать письменный текст на тему философии (не обязательно продать подразумевает какие-то деньги, имеется ввиду — накалякать некий текст, который прочтут). Как вариант — священником. То есть опять-таки продавцом, но некоего самого главного. Если правильно понимаю, брахманы держали социум тем, что монопольно торговали смыслом жизни. Очень ликвидная, очень дорогая штука. Если умеючи.

Просто наши не умеют.

Сколько поражений приходится одерживать, лишь бы не потерпеть победу! Кто-нибудь да поймет, о чем я… А если и не поймут — все равно ж красивая фраза.

Поймал себя на том, что собирался написать — добрый пост, но обидный конкретному знакомому человеку (при том, что сей человек хрен его еще прочитает, ну может и прочитает — с вероятием 50 %). Короче, не написал.

Это не благородство.

Это самая натуральная трусость.

Лишь немного искупаемая тем фактом, что я в ней признаюсь. Ибо признание в трусости может быть чем угодно, но уж не самой трусостью, да.

— И что тебе именно не интересно?

— Ну если предположить, что люди делятся на «шизофреников» и «параноиков», но мне явно интереснее первый тип мышления и жизни, хотя сам могу относиться и ко второму.

— А в чем разница?

— Первые живут так, чтобы мыслить, у них мышление — сродни физиологическому отправлению. А вторые откуда-то знают правильную идею и гонят под нее жизнь. «Настоящая любовь», «настоящая правда» и т. п. Но это же скучно. Поэт должен писать стихи, а мыслитель думать, ну как люди, к примеру, мочатся — и вот это и есть настоящее. А «любовь», «искренность», «справедливость» — засуньте себе обратно…

Вот Митя Ольшанский годами пишет, что в «язычниках» его пугает природность. Пугает и меня. Как в анекдоте. «Настоящий хомяк должен сделать в жизни три вещи: пожрать, поспать и сдохнуть». Язычество же не викинг рогатый и не маг чудодейный, а не Дионис, а… вот эта воспроизводимость круговорота природности. День прошел — хорошо. Преклонение перед простыми штуками: общиной, укладом, пищей, деторождением. Настоящий хомяк, после того как поест-поспит, и перед тем как сдохнет — должен еще оставить потомство. Чтобы было кому сдыхать далее. Жизнь, полностью разлитая своим смыслом в натуральное, ничего трансцендентного и даже с намеком на него. Чистый обывательский мир, куда не вписываются, к примеру, наркотики и самоубийство, но также — мышление, творчество, различие, одиночество, подвиг. Скука мне, всего прежде — смертная скука.

Но не менее пугают меня и «христиане». Презрением к реальности, что ли. Скажем так: я не верю, что последние станут первыми. Более того: не считаю, что такой кувырок был бы благом. Наименее христианская из всех веток — протестантизм — представляется в сем вопросе и менее страшной. Если тезисно, то лох по жизни проклят настолько, что по смерти ему будет еще хуже.

Таким образом, претит мир натуральный.

Претит и его отрицание в любой почти метафизике.

Что же тогда — символ веры?

Особо не толкуя, взял бы пока что фразу, приписываемую Гегелю: «человеческое существование есть смерть, проживающая человеческую жизнь».

Раздражения не вызывают — что?

То, что представляется оправданным на уровне некоей гигиены некоего духа, вопрос — какого? Трудно ведь согласиться, что человевечьи радости могут быть редуцированы к хомячьим с небольшими вариациями, а это есть базовое убеждение обывателей. Равно трудно принять, что за лохами царствие божье, а есть базовое убеждение метафизиков, яро собирающих сокровища сугубо на небе.

Устроила бы попытка некоей онтологии без метафизики (как-то Ницше и его ученики в 20 веке, от правого Хайдеггера до левого Делеза). Или даже феноменологии — без онтологии, как-то, положим, буддизм. Странное, конечно, соседство. Ну ладно. Все пока что — поля и черновики.

Надеюсь, мне будет дадено еще пересмотреть вот эти… интуиции, назовем их так (даже не воззрения пока что). Не знаю — кем дадено. «Дадено» же потому, что думается скорее посредством нас, а вовсе не «я подумал». Иначе бы я все уже на свете подумал усилием воли. Как дурак какой.

Более всего раздражают люди, которые ни во что не верят, потому что они дураки. Причем злобные дураки. Для злобного дурака нет авторитетов, вообще. Более же всего восхищают те, которые ни во что не верят, потому что они не дураки. Люди, за плечами которых годы некоего послушания, школы, и им уж не надо верить хоть кому либо, кроме себя. Да и себе — не обязательно.

Долг лучшего ученика — отречься от учителя. Ибо любой учитель должен хотеть вырастить лучшее, чем он сам. Или хотя бы схожее, но другое, т. е. равного собеседника. Если он хочет лишь свою же ухудшенную копию, это не учитель, а бизнесмен, политик, сектант, хрен с горы и кто угодно еще. Когда же лучший ученик совершится как надо, со стороны это будет предательством. Да и не только со стороны.

— Какой-то твой ЖЖ не живой, — заметила мне умнейшая и милейшая девушка, вдобавок, бывшая моя жена.

Умнейшая и милейшая — несомненно. Есть десяток-другой близких мне людей, неважно, сейчас близких или ранее, или сразу и сейчас и ранее, так вот — там не одного плохого человека, все выше среднего, совершенно все. Я ни разу в жизни не «разочаровался» всерьез ни в одном человеке, по крайней мере, не изменил оценку так, чтобы с плюса на минус (может быть, оттого что не очаровывался как принято?). Ну отношение менялось, в плане того, нужен мне человек или не очень, а оценка именно — нет, практически никогда. То есть плохие люди встречались, но все, кого я выбирал — хорошие. Вообще, человек, который плохо говорит о своих бывших (друзьях, женах, мужьях), говорит по крайней мере одну вещь. Что он мудло. Ну раз таких себе выбрал. Это та часть его высказывания, которая уже несомненна (самой формой), а по содержанию, хороши там его друзья были или нет — это еще посмотреть… Плохо разрешается говорить — о ком? О своих родителях и своих детях. Их же не выбираем.

Но я, собственно, отвлекся. Так вот, «ЖЖ не живой». В пример были приведены какие-то мои публикашки из общей коробки с названием «Гуманная мизантропия» прошлых годков (там я, дескать, живой) и ЖЖ Мити Ольшанского (коего я ей ранее показал, равно Лангобарда, Иванов-Петрова и т. п.). Ну да. Если брать самый первый дневник Ольшанского 2003–2007 гг, там практически личная жизнь, и политическая как личная именно, там диагнозы всех его болезней можно ставить (мне этот дневник нравился за то, что мы с ним болели примерно одним и тем же, довольно типовые неврозы русской интеллигенции, хотя он культурнее меня и его социальный статус позволял эстетизировать ту же самую неврастению, а мне моя провинция — нет, и приходилось думать против нее).