— Мне больше нечего сказать, ничего нового.

Она поднялась, прошла на кухню. Вернулась назад с кофейником.

— Хороший кофе, — похвалила Нина, пригубив. — Вы еще сказали, что весь вчерашний вечер провели в одиночестве.

Мириам едва заметно кивнула.

— Но получается, что этого не может быть.

Девушка вздрогнула:

— Что вы хотите сказать?

— Наши техники-криминалисты обнаружили на площадке, в натекшей крови, след ноги. Кто-то встал туда ногой в одном носке.

Мириам вцепилась в подлокотники кресла.

— И они нашли отпечатки того же запачканного носка у вас в квартире. В прихожей, вот здесь в гостиной, в спальном алькове.

Не дожидаясь, пока Мириам ответит, Нина достала из кармана листок бумаги, развернула его и положила на стол:

— Разносчику газет встретился мужчина, выходивший из дома. Газетчик описал его внешность, и наш художник по этому описанию составил портрет. Посмотрите на него внимательно и скажите, не напоминает ли он вам кого-либо, виденного вами раньше.

Мириам не отрываясь вглядывалась в портрет. Нина увидела, как по ее шее пробежала дрожь. «Ну вот оно!» — подумала она, и тут Мириам закрыла лицо руками и затряслась всем телом.

Дверь в кабинет Викена была приоткрыта. Нина Йенсен влетела в кабинет и постучалась, только когда закрывала за собой дверь. Инспектор сидел за компьютером, он взглянул на нее поверх очков:

— Рад тебя видеть, Йенсен. Но вообще-то, я не имею ничего против того, чтобы люди стучались до того, как ворваться ко мне.

— Да, конечно, извините. — Она достала блокнот, полистала его. — Я просто подумала, что это вам будет интересно. Я снова допросила Мириам Гайзаускас.

— Ты сияешь, будто выиграла торт в благотворительной лотерее.

— Мириам осенью была на медпрактике в одном медицинском центре, — сказала Нина, слегка порозовев, видимо, из-за того, что он намекнул на торт. — Угадайте, кто руководил ее практикой?

Желваки на скулах Викена так и заходили.

— Да неужели?..

Она не дала ему договорить:

— Доктор Аксель Гленне. Мы точно знаем, что он был последним, кто разговаривал с Хильдой Паульсен. И он был участковым врачом Сесилии Давидсен. Мы же сошлись на том, что уже это само по себе было как-то странновато.

— Да, щекотливое дело, — отозвался Викен, который и сам не мог взять в толк, почему у него с языка сорвалось это выражение.

— Но это еще не всё.

Ему стало любопытно, он снял очки и положил на стол.

— Гленне был у Мириам Гайзаускас в ночь на понедельник.

— Вот черт, ты уверена?

— Он у нее ночевал два раза, — ликовала она. — Утром в понедельник он ушел из ее квартиры около пяти. По ее словам, это он обнаружил убитую перед дверью.

Викен медленно выдохнул — звук был такой, будто спускают воздух из старого надувного матраса.

— Он и есть тот мужик в подворотне, — твердо заключил он, — которого видел разносчик газет, и под описание он прекрасно подходит. Ах ты черт, Йенсен, мне кажется, тут у нас начинает кое-что вытанцовываться! Давай-ка мы его вытащим к нам сюда.

— Я звонила в медцентр, — сообщила она. — Он на этой неделе не показывался там, сославшись на нездоровье.

— Тогда попробуем найти его дома. — Он повернулся к компьютеру.

— Я пробовала, никто трубку не снимает. Но когда я позвонила его жене на мобильный, она ответила.

Викен покосился на нее с улыбкой, в которой читались изумление и одобрение.

— Он не появлялся дома с воскресенья. Звонил ей пару раз. Она говорит, что понятия не имеет, где он.

Викен вскочил на ноги:

— Отлично сработано, младший инспектор полиции Йенсен, на пять с плюсом! Я же все время говорил, что с этим доктором Гленне что-то не так.

Им открыла стройная женщина среднего роста. Ей могло быть и за сорок, но выглядела она моложе.

— Вы, должно быть, госпожа Гленне? — уточнил Викен, отметив, что в кои-то веки обратился к человеку на «вы», что было ему, как и большинству норвежцев, несвойственно.

Женщина протянула ему руку, и то, что он поздоровался за руку со свидетелем, которого ему предстояло допросить, тоже случалось редко.

— Вибека Фриск Гленне, — сказала она. У нее было крепкое рукопожатие, сухая узкая ладонь.

Викен пропустил вперед Нурбакка:

— А это младший инспектор полиции Арве Нурбакк.

Викен заметил, что ее слегка раскосые глаза широко распахнулись.

— Э-э-э… да мы встречались уже, — сказала она, и ее загорелая кожа чуть порозовела.

— Мы разговорились как-то вечером в кафе в начале осени, — пояснил Нурбакк с мальчишеской улыбкой. — Это не в «Смюгет» было?

Викен быстренько прикинул за и против и решил, что тот факт, что коллега и раньше сталкивался с этой дамой, большого значения не имеет. Раз она среагировала на Нурбакка так же, как и большинство других женщин, значит, им обоим обеспечен доброжелательный прием.

Хозяйка провела их в гостиную. Это была большая и светлая комната, окна которой выходили на юг и на запад. На одной из стен висели две огромные абстрактные картины маслом.

Она показала рукой на кожаный диван:

— Устраивайтесь, я принесу кофе.

К ним заглянула девочка лет восьми-десяти.

— Привет, — сказал Нурбакк. — Это тебя зовут Марлен?

— Надо же, — изумился Викен, — ты уже успел изучить все фамильное древо?

— Вы разве не заметили табличку на двери? — подмигнул Нурбакк.

— А вы одеты не в форму, — констатировала девчушка. Она была светловолосой и круглолицей и совсем не походила на мать.

— И все-таки мы настоящие, — заявил Нурбакк и достал полицейский жетон.

Марлен подошла к нему, шаркая ногами; он подал ей жетон:

— Видишь, это же я?

Девочка рассмотрела фотографию, потом уставилась ему в лицо. Вдруг она застенчиво улыбнулась, и Викен понял, что Нурбакк, такой немногословный и сдержанный, похоже, нравится и детям тоже. Тем лучше, сам-то он не мог ничем таким похвастаться. С другой стороны, инспектор всегда знал, кто чего стоит, умел расшифровывать код каждого отдельно взятого человека. Код Нурбакка был чуточку более сложным, чем среднестатистический, но не настолько замысловатым, чтобы Викен уже не продвинулся довольно далеко в его расшифровке.

Вибека Гленне вернулась с подносом, на котором стояли кофейник, маленькие чашечки и блюдо с печеньем, похоже домашней выпечки.

— Госпожа Гленне, как я уже объяснил по телефону…

Она остановила его:

— Я понимаю, почему вы пришли сюда, но больше я ничего не понимаю. Марлен, пойди пока к себе в комнату.

— Она нам не помешает, — заверил Викен, окинув взглядом обиженное девчачье личико.

Ему показалось, что присутствие здесь ребенка будет совсем не лишним.

— Она может потом к нам выйти, если вы захотите спросить ее о чем-нибудь.

Когда дочь удалилась, гордо, как принцесса, вскинув голову, хозяйка добавила:

— Я хотела бы по возможности оградить детей. — В ее голосе послышалась неуверенность. — Я даже не знаю, от чего я хочу их оградить… — Она выпрямилась, постаравшись взять себя в руки. — Вы ведь не верите на самом деле, что Аксель может иметь отношение к этим убийствам?

Викен сказал как можно спокойнее:

— Верить — не наша работа, госпожа Гленне, веру мы оставляем священнослужителям. — Ему не раз приходилось произносить эту фразу. — Мы лишь констатируем, что он не подает о себе вестей. Не хочу никого пугать, госпожа Гленне, но я вынужден напомнить вам, что за последнее время в Осло исчезли три человека. И все трое обнаружены мертвыми.

Лицо Вибеки Гленне посерело.

— Итак, вы не видели вашего мужа с воскресенья?

— С утра понедельника. Он поднялся раньше обычного и уехал, как раз когда вставала я, часов в семь.

Нурбакк записал это в свой блокнот.

— Как бы вы нам его охарактеризовали? — поинтересовался Викен.

Ее глаза округлились.

— Охарактеризовала?