Аксель посмотрел на спидометр. Пройденное машиной расстояние составляло почти пять километров. Справа показался поворот на лесную дорогу. Она шла на северо-восток и терялась среди густого ельника. Пятнадцать минут он ехал по ухабистому и каменистому проселку. Потом дорога делала резкий поворот и уходила круто вверх. На вершине холма ее перегораживал шлагбаум. Аксель увидел, что шлагбаум заперт на внушительный замок. Пришлось задним ходом возвращаться в сторону проселка. Через пару сотен метров он добрался до места, где можно было припарковать машину, вынул из бардачка карманный фонарик, который ему одолжила Рита, потрусил назад к шлагбауму. Если бы полиция добралась сюда раньше его, они бы срезали замок. Он позвонил инспектору Нурбакку, тот не отвечал. Аксель прикинул, стоит ли дожидаться его приезда. «Мириам», — пронеслось у него в голове, и он отказался от этой затеи.

По ту сторону шлагбаума склон вздымался еще круче. На вершине дорога огибала маленькое озерцо. Тишину нарушали только звук его шагов по пружинящей почве, шумное дыхание, стук сердца. За невысоким пригорком стоял домик. Аксель едва различал его очертания в темноте, но чувствовал, что это там. Подойдя вплотную, он узнал ту стену, на фоне которой была сфотографирована Мириам на том снимке, — темные мореные поперечные доски.

Дверь была заперта. Он обошел домишко, включил фонарик и посветил в окно. С той стороны, что была закрыта от ветра, — несколько окошек поменьше. Аксель осмотрелся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы разбить стекло. В дальнем конце двора стоял сарай. Он тоже был заперт, но ушки, к которым крепился навесной замок, проржавели и разболтались. Он взялся покрепче и дернул; ему удалось сорвать замок, и он повалился навзничь вместе с дверью. Аксель посветил в темноту, увидел высокий штабель дров, вытащил из него полено. Штабель посыпался. Он скорее почувствовал, чем заметил тень, промелькнувшую над ним, увернулся, но его ударили чем-то большим и тяжелым, тем не менее ему удалось выскочить из сарая.

Когда он снова туда заглянул, на полу лежала темная неподвижная туша. Он пнул ее ногой. Огромный безжизненный зверь — медведь. Глаза остекленели, из открытой пасти торчали острые желтые зубы. Это было чучело зверя, приколоченное к подставке. Две лапы были отрезаны. Аксель отпихнул его в сторону и прихватил с собой деревяшку, из-за которой развалилась поленница. Собравшись выходить, он обнаружил прицеп, стоявший внутри сарая прямо перед выходом. Это был детский раскладной прицеп для велосипеда, совсем новый.

Он разбил стекло, откинул крючки, пролез внутрь, постоял, принюхиваясь. Пыль и древесная смола, вонь протухшей еды. Аксель посветил фонариком по сторонам. На полу домотканые коврики. Сам пол, похоже, недавно покрыли лаком. Дрова в печи. На двух стенах — пейзажи с изображением озерца и заходящего солнца за деревьями. Полуоткрытая дверь в крохотную кухоньку. Холодильник был закрыт, но отключен от сети. На полках — пара коробок с прокисшим молоком и никакой еды, которая могла бы так вонять. У входной двери он нашел ящик с предохранителями. Значит, в домике имеется свой электрогенератор.

На столике в гостиной лежали карта местности и конверт, в конверте фотографии. Аксель достал их, посветил на ту, что оказалась сверху. Мириам, идущая по городской улице. Следующей оказалась фотография хутора, на котором она выросла, снятая из окна. На третьем фото была запечатлена женщина в темном пальто, выходящая из дому. Аксель узнал Сесилию Давидсен и ее виллу в районе Виндерн. Он быстро просмотрел остальные снимки. Фотография машины Мириам, внутри угадываются два силуэта, на заднем плане — паром, курсирующий между центром и Несодденом. Потом он сам, выходящий из автомобиля. Последний снимок в стопке был сделан в темной комнате. Он сумел различить свое собственное лицо на какой-то кровати. Рядом с ним на подушке — темные волосы Мириам. Аксель отшвырнул фотографии на стол.

За печкой он обнаружил две двери. Ближайшая из них вела в спальню с двухъярусной кроватью. В углу шкаф, набитый шерстяными одеялами.

Вторая дверь была заперта. На полу перед ней что-то лежало. Белая футболка. Он расправил ее и тотчас же узнал — по ее имени, выложенному на груди розовыми пайетками. Футболка была вся в засохших желтоватых пятнах. Аксель всем телом навалился на запертую дверь. Та не поддавалась.

— Мириам, — прошептал он в щель между дверью и стеной, прижался к ней ухом и прислушался.

Оттуда не донеслось ни звука.

Он достал мобильный телефон, снова попробовал набрать номер младшего инспектора. И в ту же секунду звонок телефона раздался на кухне. Аксель схватил полено, которое оставил на столике в гостиной, осторожно прокрался на кухню, терзаемый ужасным предчувствием. Что-то случилось позади него. Не успел он обернуться, как на него что-то обрушилось, на мгновение расколов тьму перед глазами. И он провалился в небытие.

В начале восьмого Нина Йенсен была уже в своем кабинете. Она беспокойно спала и проснулась рано. Проворочавшись в постели больше часу, она решила лучше встать и заняться чем-нибудь полезным.

Выплюнув изо рта никотиновую жвачку, она напечатала свой пароль и вошла в систему.

— Ну, вперед, по новой, — пробормотала она обреченно.

После того как с Гленне обвинение было снято, им пришлось заново пересмотреть все показания свидетелей и другие документы Это напоминало настольную игру «л и ла», которая была популярна во времена ее детства. Когда до цели оставалось совсем чуть-чуть, можно было споткнуться и скатиться к одному из первых полей. Нина постаралась не вспоминать о том, сколько тысяч страниц документов по этому делу у них уже скопилось. И снова вернулись мысли о посещении кафе вечером накануне, не дававшие ей уснуть всю ночь. «Ну пока, Арве», — сказала она, когда они подошли к гаражу Управления полиции, и прозвучало это скорее как приглашение. И он подошел поближе и погладил ее по щеке, глядя при этом ей в глаза. В какой-то момент она подумала. «Вот сейчас случится это». Но он сказал: «Пока» — и пошел к двери гаража, оставив ее стоять там. Но, отойдя на пару шагов, он обернулся и предложил снова куда-нибудь сходить на днях. Может быть, сходить выпить пива вместе.

Нина схватила ручку и написала: «Арве». Сидела и смотрела на эту надпись. Почерк у нее всегда был красивый, и его имя очень хорошо смотрелось. Она достала пакетик с жевательным табаком и, пощелкав мышью, добралась до файла, посвященного Мириам Гайзаускас. Ей вспомнилось кое-что, о чем они разговаривали накануне. Возраст жертв.

Паульсен — 56, Давидсен — 46, Эльвестранн — 36. Три месяца тому назад Мириам исполнилось 26. В животе забурчало: Нина еще не завтракала. В ящике письменного стола нашлось яблоко, она схватила его и надкусила. Что-то там было еще. Первая жертва была обнаружена в лесопарке Нурмарка, следующая — во Фрогнер-парке, а третья — под дверью Мириам. На двери у нее обнаружили царапины от медвежьих когтей. Все как бы приближалось да приближалось. Нина внимательно прочла все комментарии Арве к записям в файле и с улыбкой отметила, что он исправил ошибку, о которой она ему сообщила. В Норвегии проживает семь лет — было там теперь написано. Первый год обучалась в народной школе «Сандане», поселок Нурфьорд.

Нина закрыла этот документ и вывела на экран обзор всего, что было написано ею самой за то время, что она работала над этим делом. Ее мучило ощущение, что она что-то прозевала, ка-кую-то важную деталь, что-то, на что в свое время не обратила внимания. Она открыла отчет о посещении пансионата в Рейн-коллене, вовсе не будучи уверенной в том, что найдет эту информацию здесь. Она услышала в коридоре шаги и узнала их, выплюнула табак и задвинула мусорную корзину поглубже под стол. Арве всегда приходит на работу рано. Если бы ее, которая, безусловно, относилась к совам, допросить с пристрастием, она бы, пожалуй, призналась, что у нее, может, и не один был повод прийти сюда раньше всех в это утро.