— Там кто-то лежит, Мириам. Женщина.

— Да ты что!

— Она… Только не выходи туда.

— Анита, — прошептала Мириам.

Он выпустил ее, попытался собраться с мыслями. Сумел сформулировать одну:

— Выжди пять минут после того, как я уйду. Потом позвони в полицию. Запри дверь и никуда не выходи до их приезда, не открывай больше никому.

Она смотрела на него с недоумением:

— Ты уходишь?

— Мне нужно поговорить с Бией. Она должна узнать об этом от меня… О том, что я провел эту ночь здесь. Ты понимаешь, Мириам, ты должна сказать полицейским, что ты была здесь одна. Что тебе не удавалось открыть дверь. Что ты увидела окровавленную руку и побоялась выходить, пока они не приедут.

Она все так же не сводила с него глаз — похоже, не понимала ничего из того, что он ей говорит.

— Мириам.

Он взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза. Они будто застыли.

— Не забудешь? Не забудешь позвонить?

Он крепко обнял ее и поцеловал в щеку. Ее руки безвольно висели вдоль тела.

— Не уходи сейчас, Аксель, — прошептала она.

Он протиснулся в дверь, стараясь не дышать, не смотреть вниз — на то, что там лежало. Неуклюже спустился по шаткой лестнице, вышел на задний двор. Он не успел отворить дверь на улицу — она открылась снаружи. Он отскочил на шаг назад, затаился в полутьме. В подворотню зашел мужчина в вязаной шапочке, низко натянутой на лоб; за собой он тащил тележку с газетами. На какое-то мгновение Аксель встретился с ним взглядом.

— Добри утра, — поздоровался мужчина на ломаном норвежском.

Аксель проскочил мимо него.

С восточной стороны на небе появилась бледная полоса серебристого света. Он посмотрел на часы. Десять минут шестого. Он быстрым шагом двинулся к площади Карла Бернера, потом вдруг понял, что идет не в ту сторону, и повернул назад. «На такси нельзя, — подумал он, — меня никто не должен здесь видеть. Не знаю даже, куда пойти».

Через полчаса он нажал кнопку звонка в доме на улице Тосен-вейен.

Стоя на верхней ступеньке лестницы, Викен дышал с трудом. Не потому, что он был в такой плохой форме, что запыхался бы, поднявшись на несколько ступенек; но то, на что он смотрел, чего он ожидал, все-таки оказалось гораздо хуже, так что дыхание у него перехватило; к тому же исходивший от мертвого тела смрад было практически невыносимо вдыхать.

Нина Йенсен остановилась на ступеньке позади него. Он заехал за ней по пути сюда, хотя у него и мелькнула мысль оградить ее от этого зрелища. Мертвая женщина — то, что от нее оставалось, — лежала с вывернутой в сторону головой, уставившись глазами в сторону лестницы, по которой они только что поднялись, хотя глаза были почти скрыты коркой запекшейся крови. Вся нижняя часть лица, плечи и спина были покрыты глубокими бороздами, как от когтей. Рот был порван с одного бока, и из рваной раны в щеке вываливался язык.

Викен бросил взгляд на констебля, стоявшего возле двери:

— В диспетчерскую вот эта соседка звонила?

На табличке рядом со звонком было написано:

«Мириам Гайзаускас».

— Да, она позвонила по номеру экстренного вызова, — констебль посмотрел на часы, — примерно пятьдесят пять минут тому назад.

— Техники-криминалисты?

— Еще не появлялись.

Викен спустился на этаж ниже.

— Йенсен! — крикнул он оттуда.

Нина медленно шла по шаткой лестнице; она была бледна и цеплялась за перила, будто боялась, что деревянная конструкция вот-вот рухнет.

Викен показал на табличку: «Здесь живут Анита и Виктория Эльвестранн».

— Женщина, объявленная в розыск, — подтвердила она.

Викен снова поспешил наверх, он уже справился с собой; одолжив у констебля фонарик, он осмотрел пол вокруг изуродованного тела. Крови натекло немного, — очевидно, убийство было совершено не здесь. Та кровь, что собралась на полу, сочилась из культей ног. В луже крови он увидел четкий отпечаток ступни.

Кто-то разговаривал, поднимаясь по лестнице. Викен узнал голос одного из коллег из технического отдела. Он присел на корточки и осветил фонариком дверь. Широкое углубление в деревянном полотнище, пять глубоких вертикальных борозд.

— Скажи первое, что тебе придет в голову при виде вот этого, Йенсен.

Она подошла к нему и наклонилась поближе.

— Когти, — сказала она, ни минуты не колеблясь. — Следы огромной лапы с когтями.

Мириам Гайзаускас, поджав под себя ноги, сидела на диване. На ней были спортивные брюки и толстый свитер. Она раскачивалась из стороны в сторону и смотрела прямо перед собой.

— Так ты, значит, ничего не слышала, перед тем как попыталась открыть дверь? — повторил Викен.

Она покачала головой.

— Послушай, Мириам, ты позвонила на центральный пост в семнадцать минут шестого. Не могла бы ты нам пояснить, куда это и зачем ты так рано собралась?

Она покосилась на него, потом на Нину. Зрачки у нее были сильно расширены. «Подсела на что или это просто шок?» — подумал Викен.

— Я… рано проснулась. Не спалось. Потом я услышала, что кто-то возится в подворотне, подумала, это пришел почтальон с газетами. Я встала и пошла за газетой.

— И ты не слышала и не видела больше ничего необычного с тех пор, как легла спать около половины двенадцатого, и до тех пор, пока в подворотню не вошел кто-то?

Мириам смотрела в пол.

— Не торопись с ответом, — подбодрил ее Викен, — мы в любом случае вернемся к этому.

— Я никого не видела, ничего не слышала.

Через полчаса инспектор кивнул Нине Йенсен: пора закругляться.

— Мы не знаем еще, кто это там, за дверью, лежит, — сказала Нина, — но мы не можем исключить, что это ваша соседка.

Мириам вздрогнула.

— Это она, — произнесла она еле слышно.

— Вы так думаете?

— Что-то ужасное происходит, я все время это чувствовала.

— Ты ее довольно хорошо знала, как я понял, — сказал Викен. — Я тебя попрошу об одной услуге. Это будет тяжело. Это и для нас тяжело, если это может служить хоть каким-то утешением. И ты можешь отказаться, если ты категорически не в состоянии этого сделать.

Мириам убрала руки с коленей, спустила ноги на пол. Зазвонил ее телефон, лежавший на столе в гостиной. Она взяла его в руку, кинула быстрый взгляд на дисплей и выключила телефон.

— Я попробую, — сказала она. — Я пойду с вами и посмотрю, она ли это.

Нина повела ее на лестницу, а Викен, оставшись один, осмотрелся в квартире. Когда женщины вернулись, Нина уточнила:

— Ты уверена?

— Я узнала татуировку, — пробормотала девушка. — На плече. Изображение обнаженного мужчины.

— У тебя вчера были гости? — спросил Викен.

Мириам не ответила.

— Я вижу, на кухне стоят два бокала из-под красного вина и две бутылки — одна пустая, другая наполовину полная.

— Гостей у меня не было, это я пила вино. Такое у меня настроение в последнее время.

— Иными словами, ты любительница вина, — решил Викен. — А вчера вечером ты много выпила?

Она закрыла глаза:

— Да, перебрала, пожалуй. Я, видимо, просто отрубилась.

Уходя из гостиной, Викен заглянул в спальный альков и приподнял одеяло и два пледа, лежавшие на постели.

В час дня во вторник следственная бригада собралась в помещении для совещаний. Группу усилили еще четырьмя оперативниками. Присутствовали начальница сектора Агнес Паянен и старший полицейский юрист Ярле Фрёэн, который формально, хотя на деле никоим образом, руководил ходом расследования. Помещение было разделено раздвижными перегородками, и в той части, где сидели они, не было окон. Воздух уже стал спертым и тяжелым.

Инспектор Викен сообщил о том, что удалось выяснить:

— Результатов анализа ДНК мы сегодня не получим, но мы можем исходить из того, что убитая — это Анита Эльвестранн, тридцати шести лет, которая была объявлена в розыск как исчезнувшая из своей квартиры во второй половине дня воскресенья по заявлению соседки, живущей этажом выше. Та же самая соседка с уверенностью опознала личность убитой.