Как только было предложено перейти к ответам на вопросы, в зале воцарилась полнейшая какофония, и потребовалось немало времени, чтобы публика слегка успокоилась и задаваемые вопросы можно было расслышать. Паянен сидела бледная и осунувшаяся, с осыпающейся с глаз косметикой, и пыталась совладать со своим голосом. Многие из представителей прессы явно были не в состоянии сразу же переварить те, мягко говоря, сенсационные сведения, которые были оглашены, и потому задавали вопросы, ответить на которые было легко. Напротив, представители газеты «ВГ» были, похоже, на удивление хорошо проинформированы. Их репортер, женщина, сразу же спросила о младшем инспекторе полиции Арве Нурбакке и его роли в расследовании, а также о его отношениях с одной из убитых женщин. Для Паянен это оказалось полнейшей неожиданностью; она попыталась отделаться общими фразами, называя его «сотрудником полицейского округа Осло», так что начальнику Управления полиции пришлось прийти ей на выручку, хотя он и сам еще не был посвящен во все подробности дела.

— Раз уж серийный убийца сам принимал участие в расследовании и наверняка оказывал влияние на ход оного, это должно повлечь за собой определенные последствия и для самой полиции. Какие? — не отставала женщина-репортер.

Паянен сидела неподвижно и смотрела на журналистку «ВГ». Да, в общем-то, эти вопросы были адресованы не ей. Она повернулась к начальнику Управления полиции и по его глазам поняла, что последует за этим вопросом. Она чувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Тот ответил:

— Мы проведем доскональный разбор действий всех участвовавших в этой операции представителей личного состава, в том числе руководящего. В настоящий момент, разумеется, было бы слишком рано говорить о том, к каким выводам мы придем. Однако уже сейчас можно твердо заявить, что в данном случае, если говорить об утверждении на должность сотрудников полиции и контроле за их работой, произошло нечто, что не должно было произойти ни при каких обстоятельствах.

Инспектор полиции Ханс Магнус Викен и остальные участники следственной группы следили за пресс-конференцией из комнаты, где обычно проходили совещания. Нина Йенсен сидела, устремившись к экрану всем телом, и что-то энергично жевала, а Сигге Хельгарссон прислонил спинку стула к стене и полулежал на нем, приоткрыв рот в изумленной ухмылке.

— От головы-то полетят! — провидчески изрек он, очевидно не заметив, что в данном случае эта метафора звучала несколько бестактно. — Вот в такие дни понимаешь, как тебе повезло, что ты не стал начальником.

В виде исключения на сей раз у Викена не нашлось для него едкого комментария. Инспектор стоял у стены, сложив руки на груди, молча и с каменным лицом. Картины этой ночи еще стояли перед глазами. Домик Арве Нурбакка, кровать с останками пропавшей женщины, Мириам Гайзаускас. И в подвале он побывал… Запах оказался еще более прилипчивым, от него было не избавиться. Он попытался отогнать эти воспоминания, схватил чашку с кофе и опрокинул в рот, чувствуя, как булькает и переливается в желудке кислота. Резь в желудке усилилась, когда инспектор подумал об Арве Нурбакке. Викен дал себе день, от силы два, на то, чтобы окончательно избавиться от этих мыслей. Всю ночь он пытался найти какое-то альтернативное объяснение случившемуся, ведь так или иначе Арве тоже оказался жертвой. В короткие минуты перед тем, как каталку с Акселем Гленне увезли в операционную Уллеволской больницы, Викену разрешили задать ему пару-другую вопросов. Его ответы подтвердили худшие из его опасений, но не развеяли окончательно остатки сомнений.

Только около десяти часов ему удалось устроиться за столом с письмами, которые хранились в автомобиле Гленне, и диктофоном, который обнаружился в домишке. Еще там была найдена видеокамера. Викен вывел первый видеоклип на дисплей компьютера и понял, что те страдания, которым жертвы подверглись в подвале домика, были тщательно задокументированы. Он решил отложить изучение этих материалов.

Когда он прочитал письма и дослушал тексты, начитанные на диктофон, все кирпичики этого дела встали на свои места и для сомнений не оставалось места. В этом расследовании Арве Нурбакк все время оказывался на шаг впереди следственной группы. Он вел их куда хотел и играл с ними: нашел объяснение отпечаткам медвежьих лап и следам когтей, посоветовал Викену послать следователей в Оснес, устроил так, чтобы они занялись поисками в непосредственной близости от домика, где он держал взаперти свои жертвы. И ему удалось их провести. Сведения о Мириам Гайзаускас либо сохранялись в тайне, либо были подтасованы. Личность бывшего жениха выдумана.

Викен взглянул на листок, на который он выписал время, в которое происходили определенные события. Мириам была похищена в среду вечером, вскоре после того, как она около четверти седьмого покинула католический храм в районе Майурстюа. Нурбакк мог успеть отвезти ее в свой домишко и вернуться к 21 часу, когда начинался допрос Гленне… Викена осенило, что, по всей видимости, Мириам, с кляпом во рту и снотворным в крови, лежала в багажнике автомобиля Нурбакка, пока сам Нурбакк участвовал в снятии показаний. В таком случае она находилась в гараже Управления полиции, несколькими этажами ниже того места, где они сидели. Патолого-анатомическая экспертиза показала, что она была убита не ранее ночи на пятницу, то есть более чем через сутки.

Но Викен не стал тратить время на самобичевание. Еще когда он читал письма, он сообразил, что из всего этого можно извлечь и кое-какую пользу. Он взял письма с собой и успел показать их Паянен перед тем, как ее вызвали к начальнику Управления полиции для участия в подготовке пресс-конференции.

Вскоре после этого позвонила Кайя Фредволл из газеты «ВГ». И тут Викена осенило, как следует разыграть карты. Он заторопился вниз по лестнице, уселся в машину и перезвонил ей.

Нина первая выскочила из комнаты для совещаний после окончания пресс-конференции. Викен проследил за ней взглядом; похоже было, что ей нужно побыть одной. Но когда он несколькими минутами позже проходил мимо ее двери, она окликнула его. Полный неприятных предчувствий, он остановился на пороге. Сидя перед компьютером, она махнула ему рукой:

— Посмотрите-ка на это.

Викен заглянул ей через плечо. От Нининых волос пахло какими-то фруктами, и он наклонился так низко, что коснулся грудью ее спины. Она открыла электронный сайт газеты «ВГ». Большую часть экрана занимал заголовок: «Неверность, ревность и зверские убийства». Под заголовком — фотография Мириам. Она стояла рядом со стеной домика и улыбалась. Ее приобнимал одной рукой огромный мужик с монголоидными чертами лица.

Викен видел его той же самой ночью: два инспектора вели его прочь от домика, в подвале которого он был обнаружен.

Теперь инспектор насупил кустистые брови и изо всех сил постарался разыграть изумление.

— Как же это, черт возьми, им удалось раскопать эту историю? — воскликнул он, когда Нина кликнула мышкой по ссылке «Узнайте всё о медвежьих убийствах и о скандале в полиции Осло».

Аксель слышит, что где-то вдалеке звонит телефон. Он встает с постели. Звук доносится откуда-то из-за окна, но через стекло ничего не видно. Он пытается открыть окно, но на нем нет задвижек. «Я не могу тебе ответить, Мириам. Я не знаю, откуда доносится звонок». Он заносит руку для удара, собираясь разбить стекло.

Сразу несколько человек хватают его за руки.

— Вам нужен покой, Аксель. — Низкий голос шел откуда-то сверху. — Вам нужен покой, и тогда все будет хорошо.

Он открыл глаза. Видел только один глаз. Над Акселем склонились три лица.

— Кто вы?

— Я вас оперировал.

— Мириам пытается мне дозвониться!

Женщина в маленьких круглых очках сказала:

— У вас не было с собой телефона, но, если кто-нибудь будет вам звонить, мы обязательно дадим вам знать.