Он щедро плеснул ей джина. Она отхлебнула. Жидкость имела ядовитый вкус.

— От телевизора я не расслабляюсь, а тупею.

— Извини, — сказал он и погасил экран.

— Стюарт, я знаю, что надо сделать.

Он положил руку ей на ягодицу, неправильно истолковав ее ласковую интонацию.

— Я приму снотворное. Как только оно начнет действовать, я лягу, и ты примешься за меня, прежде чем меня сморит сон.

Стюарт не поверил своим ушам. Наверное, от спиртного он потерял ясность мысли. Но когда она встала, одного вида ее тела и его близости оказалось достаточно, чтобы он согласно кивнул. Он был уже на все согласен. Она проявляла явное дружеское участие, в котором он усматривал основу для последующих встреч. Противоречить ей было бы неоправданным риском. Чем чаще она будет возвращаться к нему, тем больше будет убеждаться в его способности меняться в лучшую сторону. Он усвоил преподанный ему урок и научился ценить стоящую женщину и дорожить ею.

Она потянулась к сумке, достала пузырек со снотворным и отправилась в ванную, чтобы запить таблетку. По возвращении открыла дверцу тумбочки и, не найдя того, что искала, спросила:

— У тебя найдется колода карт?

— На полке в шкафу, — отозвался он, тоже чувствуя приятное расслабление.

Она вооружилась картами и принялась раскладывать пасьянс. Через некоторое время сказала:

— Мне хочется спать.

Стюарт встал. Он нервничал. Это было несколько не то, чего он ожидал, хотя Сиам растянулась на кровати и ждала его. Она опять устраивала спешку, чем вгоняла его в дрожь.

— Ты уверена, что хочешь именно так?

— Меня сейчас сморит.

Он скинул халат и прыгнул в кровать.

Она закрыла глаза. Ничего не происходило. Она ждала, но напрасно.

— В чем дело? — спросила она.

— Выпивка, — объяснил он. — Ничего удивительного.

— Сделай же что-нибудь! — возмущенно потребовала она.

— Вода! — решил он, подбадривая самого себя. Соскочив с кровати, он кинулся в ванную, где опрокинул подряд несколько стаканов воды из-под крана. — Ты не спишь? — крикнул он ей в перерыве между стаканами.

— Засыпаю.

— Включи свое радио! — взмолился он.

Она настроилась на адский грохот. Когда какофонию сменяла реклама, она слышала, как он хлебает воду. Наконец он предстал перед ней с покрасневшими глазами и поспешно лег.

Она закрыла глаза, ожидая штурма.

— Ты бы не закрывала глаз, — попросил он.

— Извини. — Теперь она старалась удержать веки в открытом положении.

Он сунулся в нее. Сухость не исчезла, но появился некоторый простор. Он жалел, что все так вышло, но ради приличия попробовал поерзать.

Она ровно ничего не испытывала. Он находился больше снаружи, чем внутри. Отсутствие должного эффекта компенсировал тяжелым дыханием. Она отвернулась, чтобы он не обдавал ее запахом виски. Все его тело тоже приобрело странный запах — от него разило водой. Казалось, у него внутри плещется целый бассейн, приправленный хлоркой.

Он предпринял еще один натиск, и она решила, что на этот раз дело близится к завершению. Она не желала наблюдать, как от агонии соберутся морщины на его лбу. Раньше ей не приходилось видеть его настолько взвинченным. Она не хотела на него смотреть, чтобы ненароком не нанести ему оскорбления. Борясь с действием снотворного, она пролепетала:

— Я не собираюсь засыпать. Я просто закрою глаза, это же естественно.

— Конечно, дорогая. — Он был польщен ее заботой.

Внезапно он остановился и вышел вон, чем поверг ее в полное отчаяние. Она в ужасе открыла глаза.

— Что ты делаешь?

Он был счастлив, что небезразличен ей.

— Мне больно, — промямлил он. — Придется помочиться.

Она наблюдала, как он ретируется в ванную пьяной походкой. Потом, воспользовавшись его отлучкой, она еще разок набрала в шприц вагинального крема и привела в порядок свои оборонительные позиции. До нее опять донеслись хлюпающие звуки.

— В чем дело? — крикнула она.

— Минутку, — отозвался он, наслаждаясь ее нетерпением. С ним действительно произошла перемена: он был теперь ближе к ней, чем мог когда-либо вообразить, но все равно не желал признаваться, что вместе с мочой лишился эрекции и вынужден опять надуваться водой.

Из последних сил борясь с сонливостью, из-за которой она уже не контролировала свою речь, она спросила его учтивым тоном:

— Стюарт, у тебя опять не стоит?

Он ненавидел эти интонации просвещенной особы среднего класса.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты так говорила, — прозвучало из ванной.

— Прости. — Она напрасно задумала и осуществила всю эту операцию, направленную против него. Не надо было выкладывать на тумбочке свои приспособления. С другой стороны, ей хотелось быть во всеоружии. Теперь она чувствовала, что ее сопротивление привело к слишком серьезным последствиям. Ей хотелось одного — скорейшего завершения всей этой возни.

— Чем ты там занимаешься? — сонно окликнула она его.

— Минутку, — последовал стандартный ответ. Прозвучало это так, словно минута вполне могла превратиться в час.

Она поспешно сняла комбинацию и лифчик и голышом направилась к двери в ванную.

Надуваясь водой, он увидел в зеркале ее нагое отражение. И обернулся с отвисшей челюстью.

— Какой же ты лакомый кусочек, Сиам! — Его охватила пьяная радость оттого, что она сама явилась к нему, да еще голая. Между ними снова устанавливались прежние отношения.

— Ну, Стюарт? — В ее голосе звучало легкое раздражение, хотя она очень старалась не изменять дружелюбному тону. — Ты должен внушить себе: не мочиться!

Он пялился на ее голое тело сквозь пьяный туман в глазах, она на него — преодолевая дремоту.

Он попытался до нее дотянуться, но тут же пьяно отшатнулся. Она встала к нему боком. Он выпил еще водички. Она продемонстрировала ему зад.

Он продолжал хлебать воду, поглядывая на нее.

— Сиам, дорогая, организму не прикажешь. — ОН порадовался, что она позволяет называть ее «дорогая».

Она принялась прыгать перед ним: вверх-вниз, вверх-вниз. Любуясь ее голым телом и прыжками, он чувствовал себя так, словно она снова полностью находится в его власти. Теперь можно было не торопиться.

Сиам вернулась в постель, чтобы там дождаться, пока он придет в состояние готовности. Приняв две таблетки аспирина, она подумала: «Это еще более унизительно, чем если бы мы чем-то занимались». В голове у нее прояснилось, она уже ненавидела себя за то, что превратила его в посмешище. Она чувствовала, что его неспособность объясняется тем, что он пытается произвести на нее впечатление, прикидываясь хорошим парнем. Знала, что он не заслуживает такой характеристики, но с нее было достаточно и того, что ему хочется таковым казаться. Она надела лифчик и комбинацию и более чем когда-либо почувствовала себя развратной голой девкой. Ей стало так тошно от самой себя, что она легла на спину. Так было легче справиться с собой: оказалось, что в полубессознательном состоянии она и впрямь испытывает потребность в мужчине.

С Доджем стряслась в ванной новая напасть: у него перестала гнуться шея. Он отчаянно растирал ее пальцами, но боль не проходила.

— Сиам, ты не могла бы помассировать мне шею?

— Что за беда теперь?

— У меня задеревенела шея.

— Кое-что другое задеревенело бы. — Язвительность замечания была скрашена сочувствием, с каким оно было произнесено.

Зазвонил телефон. Сиам сняла трубку.

— Ты в порядке? — спросил ее Зигги.

— Да, — простонала она.

— Что-то у тебя утомленный голос.

— Утомилась, — ляпнула она, не подумав.

— Уже поздно. — Зигги дивился на нее и терялся в догадках, что происходит.

— Я не могу строить планов на вечер. — Сиам посмотрела на ванную, откуда доносился шум льющейся воды. — Я заночую здесь.

Зигги пал духом.

— Передай Стью мои поздравления. Спокойной ночи. — Он бросил трубку.

— Кто звонил? — спросил Стюарт из ванной.

— Зигги, — честно ответила она. — Он шлет тебе свои поздравления. Я сказала ему, что проведу здесь всю ночь. — Она ожидала, что после таких слов он набросится на нее, полный гордости за свою удаль, и ей придется от него отбиваться, но он так и не показался. — Теперь ты можешь не дергаться.