— А генерал уехал в Скарборо, — сказал Тул.

— Старый Чэттесуорт? Я думала, в Бат ^{97} .

— О нет, в Скарборо; слегка разыгрался застарелый ревматизм, желудок — я его отправил подлечиться, так что он в Хиллзборо и сегодня утром отплывает пакетботом в Холихед, а командовать оставлен полковник Страффорд.

— А миледи Бекки Белмонт от командования отстранена, — со смехом ввернула мисс Магнолия.

— А кто бы, вы думали, собирается в большую поездку на континент: из Парижа, с вашего позволения, в Неаполь, из Неаполя в Рим, на север — в Венецию и через Германию домой — не уверен, что все упомнил? Гадайте хоть год — не догадаетесь. — Тул с хихиканьем уставился на Магнолию.

— Может быть, Деврё? — наудачу предположила она.

— Нет, не он, гадайте дальше, — упивался Тул.

— Ну хорошо, дайте подумать. Какой-нибудь молодой повеса, набитый деньгами, за это я ручаюсь, но ума не приложу… не томите же, Тул, кто это, черт возьми? — сердито потребовала юная леди.

— Дэн Лофтус, — ответил Тул, — ха-ха-ха!

— Дэн Лофтус… большой тур по Европе… почему бы тогда уж не вокруг света? О-хо-хо-хо, ну и умора!

И собеседники от души посмеялись, называя Лофтуса «обезьянкой-путешественницей» и уж не знаю, кем еще.

— Но я думала, что доктор Уолсингем собирается сделать его своим помощником: какими же судьбами он направляется в чужие края… «Там мы спляшем и споем перед испанским королем, исполним танцы и напевы для французской королевы» ^{98} ?

— Могу вам сказать: Дэн получил хорошее место — наставника при многообещающем юном лорде, который приходится… кузеном Дику Деврё. Боже милостивый, мэм, получается, что незрячий ведет слепца. Уж и не знаю, кто из них ненормальней. Ну и парочка, клянусь Юпитером, — бред, да и только; блюдо сбежало, и ложка за ним ^{99} . Дэн, правда, предоброе создание, и… нам будет его не хватать… Мне он нравится, а за то, как он привязан к священнику, я люблю его еще больше. Где есть благодарность и верность, мисс Мэг, там и в прочих добродетелях нет недостатка, заверяю вас… Добрый доктор от души любил своего друга, бедного Дэна, Господь его за это благослови, говорю я, и аминь.

— Аминь, от всей души аминь, — весело подхватила мисс Мэг, — безобидное созданье, этот бедный Дэн; правда, ему бы побольше кружев на шляпе и поменьше латыни в голове. Но вот что, доктор, тут моя бедная глупенькая старушка нахохлилась, как хворый воробушек.

Уткнувшись в парик Тула, Магнолия что-то зашептала — раздался взрыв хохота.

— Пяти гиней я с вас не возьму и не расскажу, о чем у нас пойдет речь, — громко заверил Тул.

— Не обращай внимания на этого старого паскудника, мамуля, дорогая! — взвизгнула Магнолия и наградила эскулапа крепким шлепком по спине.

В эту минуту в дверь постучала кухарка, чтобы зачем-то пригласить молодую госпожу в кладовую. На пороге мисс Мэг слегка помешкала и бросила через плечо:

— Сделайте одолжение, Тул, пришлите ей что-нибудь укрепить сердечко. Имейте в виду, моя бедная голубушка не на шутку расхворалась и ходит как в воду опущенная; а эту скотину Стерка я к ней и близко не подпущу, хоть он и носит нашу униформу.

— Ну ладно, я молчу. Она ушла — что ж, давайте посмотрим.

И Тул обернулся к миссис Макнамаре, чтобы пощупать пульс.

Итак, Тул обхватил пухлое запястье миссис Макнамары, нащупал пульс и произнес:

— Гм! Понятно… а…

Последовало с полдюжины вопросов, а затем доктор заявил напрямик:

— Я скажу вам, в чем дело, миссис Мак: что-то тяготит вашу душу, моя дорогая мадам, и, пока вы не выговоритесь, лучше вам не станет.

Бедная миссис Мак высоко подняла брови и удивленным жестом отвергла предположение доктора. Все это было не более чем притворство.

— Фи! — воскликнул Тул, предвкушая, что вот-вот проникнет в тайну. — Не переубеждайте меня, дорогая мадам, неужели вы полагаете, что я могу с самого утра забыть свое ремесло? Повторяю: облегчите свою душу, не то вы, ручаюсь, пожалеете, но будет уже поздно. Хотите, чтобы с вами случилось то же, что с несчастной старой Пегги Слоу? Из-за дурацкой скрытности и тайной хандры произошло больше параличей, апоплексических ударов, сердечных и душевных болезней, чем от… проклятье! Моя дорогая мадам, — заметив, что его толстая пациентка колеблется, Тул удвоил настойчивость, — вы мне расскажете обо всем, что касается вашего нездоровья, и имейте в виду, что Том Тул скорее сунет руку в огонь, чем хоть одной живой душе проговорится о ваших симптомах. Клянусь честью джентльмена, я бы легко обошелся без ваших ерундовых неприятностей, вроде неосмотрительных трат, в которых вы боитесь признаться, но, пока вы молчите, ни я, ни все доктора Европы не в силах вам помочь.

— Но мне не в чем признаваться, доктор, дорогой, — захныкала миссис Мак, уткнувшись в платок.

— Послушайте, не пытайтесь обмануть врача, который знает, с чем имеет дело. — К тому моменту любопытство довело Тула чуть не до безумия. — Хорошо, можете не говорить мне, что у вас на уме, хотя мне обидно, что вы не видите моей готовности и стремления помочь, чем только могу, и свято сохранить вашу тайну. Но признаюсь, дорогая мэм, я предпочел бы не слушать рассказа о ваших печалях — приберегите его для какого-нибудь друга, доверенного лица. Правда, судя по состоянию, в каком вы находитесь, — Тул поджал губы и два-три раза кивнул, — вы ничего не сказали ни майору, ни вашей дочери, а ведь вам придется либо кому-нибудьоткрыться, либо считаться с последствиями.

— О! Доктор Тул, у меня и в самом деленеприятности… и я хотела бы вам о них рассказать, но только вы… но только вы обещаете мне, клянетесь честью, что ничего не скажете ни единому человеческому существу? — прорыдала несчастная матрона.

— Совесть, честь, правдивость, мэм, — но нужно ли говорить более, вы ведь меня знаете, дорогая миссис Мак? — засуетился Тул, вкладывая в свою речь всю убедительность, на какую был способен.

— Знаю, это верно… у меня большие неприятности… иногда мне кажется, что никто не сможет меня спасти, — продолжала она.

— Говорите, дорогая мадам, говорите. Дело в деньгах?

— Нет, не в деньгах, а в одной жуткой… то есть и в деньгах тоже... но… о, дорогой доктор Тул, дело в одной ужасной женщине, и я ума не приложу, как мне поступить. Иной раз я думала, что мне могли бы помочь вы, — вы ведь такой умный, — и я собиралась вам сказать, но стыдилась… И вот оно и началось.

Миссис Мак громко разрыдалась.

—  Чтоначалось? — раздраженно спросил Тул. — Я не могу сидеть здесь целый день. Если вы хотите, чтобы я ушел, так и скажите.

— О нет, но только ни майор, ни Мэгги не знают об этом ни слова, так что боже вас упаси, доктор, им проговориться, и… и… вот оно.

Она извлекла из кармана номер «Фримэнз джорнел», пяти-шестинедельной давности и порядком замусоленный.

— Прочтите это, доктор, дорогой, прочтите, и вы поймете.

— Все это? Благодарю вас, мадам, я это уже читал месяц назад, — недовольно буркнул доктор.

— Да нет же… только вот это… смотрите… здесь. — И миссис Мак указала на объявление, которое мы, для сведения читателей, приводим ниже.