29 июля 1906 На Гранитах Снова долгий тихий вечер. Снова море, снова скалы. Снова солнце искры мечет Над волной роскошно-алой. И не зная, здесь я, нет ли, Чем дышу — мечтой иль горем, — Запад гаснет, пышно-светел, Над безумно светлым морем. Им не слышен — им, бесстрастным, — Шепот страсти, ропот гнева. Небо хочет быть прекрасным. Море хочет быть — как небо! Волны быстро нижут кольца. Кольца рдяного заката… Сердце! сердце! успокойся: Всё — навек, всё — без возврата! 20 июля 1906
В море Ночью светлой, ночью белой Любо волнам ликовать, Извиваться влажным телом, Косы пенные взметать; Хороводом в плавной пляске Парус старый обходить, За кормой играя в прятки, Вить серебряную нить; И в припадках краткой грусти (Лентой длинной сплетены) Подставлять нагие груди Золотым лучам луны; А потом, дрожа от счастья, Тихо вскрикивая вдруг, В глубину ронять запястья С утомленных страстью рук. 1906 Угрюмый час На высях дремлет бор сосновый; Глуха холодная волна; Закат загадочно-багровый В воде — горит, как сон лиловый; Угрюмость, блеск и тишина. Над гладью вод орел усталый Качает крыльями, спеша. Его тревожит отблеск алый, — И вот на сумрачные скалы Он пал, прерывисто дыша. Ни паруса, ни дыма! Никнет Свет, поглощаемый волной. Порою только чайка крикнет И белым призраком возникнет Над озаренной глубиной. Июль 1906 На Готланде Тощий мох, кустарник чахлый, Искривленная сосна, Камень, сумрачный и дряхлый, Белой пыли пелена… Древней пылью поседели Можжевельник и гранит. Этот мир достиг до цели И, как мудрый старец, спит. А за гранями обрывов Волн восторженный разбег, И на камнях, вдоль заливов, Пена, чистая, как снег. 8 июля 1906 Висби Старый Висби! Старый Висби! Как твоих руин понятны — Скорбь о годах, что погибли, Сны о были невозвратной! Снится им былая слава, В море синем город белый, Многошумный, многоглавый, Полный смехом, полный делом; Снится — в гавани просторной Флот, который в мире славен, Паруса из Риги, Кельна, С русских, английских окраин; Снится звон веселый в праздник, Звон двенадцати соборов, Девы, всех цветков нарядней, Площадь, шумная народом. Жизнью новой, незнакомой Не встревожить нам руины! Им виденья грустной дремы Сохранили мир старинный. С ними те же кругозоры, И все то же море к стенам Стелет синие уборы С кружевами белой пены. Июль, сентябрь 1906 Прибой С шумом на белые камни Черные волны находят, Мерно вставая рядами, Пенные головы клонят. Море ночное — из дали Вал за валами торопит, Белые камни — телами Мертвых воителей кроет. Морем упорным, полночным Властвует дух-разрушитель. С шумом покорным, немолчным Волны идут на погибель, 1 июля 1906 Эхо Между гор грохочет эхо Убегающего поезда. Лунный глаз то глянет слепо, То опять меж сосен скроется. Сумрак тайно сблизил ветви, Сделал скалы смутно-серыми И внизу развесил сети Над проливами и шхерами. Воздвигает ангел ночи Храм божественного зодчества, И прохлада веет в очи Вечной тайной одиночества. 21 июля 1906 В шхерах Морской залив, вошедший в сушу Так далеко, Твою мечтательную душу Понять легко! Скале недвижной и холодной Ты весть принес, Что есть безумье зыби водной И буйство грез! Но там, где сосны сонно-строги И мягок мох, Ты слил, без сил, свои тревоги В единый вздох. Приник лицом к зеленым склонам, В истоме спишь, И только чайки странным стоном Тревожат тишь. |
