«Словно нездешние тени…» Словно нездешние тени, Стены меня обступили: Думы былых поколений! В городе я — как в могиле. Здания — хищные звери С сотней несытых утроб! Страшны закрытые двери: Каждая комната — гроб! 16 сентября 1900
«В борьбе с весной редеет зимний холод…» В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней, Снег, потемневший, сложен в кучи, сколот, Даль улицы исполнена теней. Вдали, вблизи — все мне твердит о смене: И стаи птиц, кружащих над крестом, И ручеек, звеня, бегущий в пене, — И женщина с огромным животом. 25 февраля 1899 Еще сказка Женщине Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты — женщина, ты — ведьмовский напиток! Он жжет огнем, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток. Ты — женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты — в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярем железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся — от века — на тебя! 11 августа 1899 Любовь Не мысли о земном и малом В дыханьи бури роковой, — И, не стыдясь святого страха, Клони чело свое до праха. Любовью — с мировым началом Роднится дух бессильный твой. Любовь находит черной тучей. Молись, познав ее приход! Не отдавай души упорству, Не уклоняйся, но покорствуй! И кто б ни подал кубок жгучий, — В нем дар таинственных высот. 17 мая 1900 «Осенний день был тускл и скуден…» Осенний день был тускл и скуден, А воздух недвижимо жгуч. Терялся луч больных полуден В бескрайности сгущенных туч. Шли тополя по придорожью, Ветрам зимы обнажены, Но маленькие листья — дрожью Напоминали сон весны. Мы шли, глядя друг другу в очи, Встречая жданные мечты. Мгновенья делались короче, И было в мире — я и ты. Когда, забыв о дольном плаче, В пространствах две души летят, Нельзя им чувствовать иначе, Обменивая взгляд на взгляд! 23 октября 1900 «Я — мотылек ночной. Послушно…» Я — мотылек ночной. Послушно Кружусь над яркостью свечи. Сияет пламя равнодушно, Но так ласкательны лучи. Я этой лаской не обманут, Я знаю гибель наизусть, — Но крылья биться не устанут, С усладой повторяю: пусть! Вот всё невыносимей жгучесть, Тесней и опьяненней круг, Так явно неизбежна участь, Но в паданьи захвачен дух. Хочу упиться смертью знойной, Изведать сладости огня. Еще один полет нестройный — И пламя обовьет меня. Сентябрь 1900 «По холодным знакомым ступеням…» По холодным знакомым ступеням Я вошел в позабытый дворец (К поцелуям, и клятвам, и пеням), Оглянулся, как жалкий беглец. Здесь, ребенком, изведал я годы, Поклонялся величью дворца; Словно небо, казались мне своды, Переходы кругом — без конца. Ликовать иль рыдать о измене? Как все тесно и жалко теперь (Поцелуи, и клятвы, и пени…). …И открыл я заветную дверь. 25 января 1900 «Да, эту улицу я знаю…» Да, эту улицу я знаю: Все виды вдаль и каждый дом, И я, испуганно, встречаю Святые думы — о былом! Я здесь, как мальчик, неумело Условного свиданья ждал… Зачем же то мгновенье цело, Когда я сам — не мальчик стал! С улыбкой, но со взором строгим Сейчас ко мне ты подойдешь, И будем мы, подобно многим, В словах мешать любовь и ложь. И, после, кисти над альковом В позорной пляске задрожат, И я возьму восторг готовым, Не так, как много лет назад! Зачем же снова, — ныне! ныне! — За валом сумрачных годов, Былое высится святыней, И плакать я пред ним готов! Как страшно здесь, где все знакомо, Как прежде, милой встречи ждать, Но знать, что роковой истомой Не может сердце задрожать! 3 сентября 1900
«Строгий, холодный и властный…» Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня. Улицы мертво-бесстрастны, Путь убегает, маня. В светлом безмолвии утра Двое нас в мире живых! В облаках игра перламутра. Румянец затепленный тих. В ущельи безжизненных зданий Мы дышим неземной тишиной, В этот час не хотим ожиданий… Довольно, что ты — со мной. Настало что-то… Как дети, Сознаем мы исполненный миг. Утро в холодном свете, Ты. лучше песен и книг! |
