25 января 1896 «Тайны мрака побледнели…» Тайны мрака побледнели; Неземные акварели Прояснились на востоке; Но, таинственно-далеки, Звезды ночи не хотели, Уступив лучу денницы, Опустить свои ресницы. И в моей душе усталой Брезжит день лазурно-алый, Веет влагой возрожденья, — Но туманные сомненья Нависают, как бывало, И дрожат во мгле сознанья Исступленные желанья. 12 февраля 1896
«Прохлада утренней весны…» Прохлада утренней весны Пьянит ласкающим намеком; О чем-то горестно далеком Поют осмеянные сны. Бреду в молчаньи одиноком. О чем-то горестно далеком Поют осмеянные сны, О чем-то чистом и высоком, Как дуновение весны. Бреду в молчаньи одиноком. О чем-то странном и высоком, Как приближение весны… В душе, с приветом и упреком, Встают отвергнутые сны. Бреду в молчаньи одиноком. 15 марта 1896 «Из бездны ужасов и слез…» Из бездны ужасов и слез, По ступеням безвестной цели, Я восхожу к дыханью роз И бледно-палевых камелий. Мне жаль восторженного сна С палящей роскошью видений; Опять к позору искушений Душа мечтой увлечена. Едва шепнуть слова заклятий, — И блеском озарится мгла, Мелькнут, для плясок, для объятий, Нагие, страстные тела… Но умирает вызов властный На сомкнутых устах волхва; Пускай желанья сладострастны, — Покорно-холодны слова! Май 1806 «Последние думы…» Последние думы О яркой земле Витают, угрюмы, В безжизненной мгле; Зловещи и хмуры, Скользят меж теней, Слепые лемуры Погибших страстей; Шныряют как совы В сиянии дня, — Готовы, готовы Вонзиться в меня! Но мысль отгоняет Невольный испуг: Меня охраняет Магический круг, И, тайные знаки Свершая жезлом, Стою я во мраке Бесстрастным волхвом. Сентябрь 1806 «Не плачь и не думай…» Не плачь и не думай: Прошедшего — нет! Приветственным шумом Врывается свет. Уснувши, ты умер И утром воскрес, — Смотри же без думы На дали небес. Что вечно — желанно, Что горько — умрет… Иди неустанно Вперед и вперед. 9 сентября 1896 «В час, когда гений вечерней прохлады…» В час, когда гений вечерней прохлады Жизнь возвращает цветам, К Озеру Снов, по знакомым тропам, Медленно тянутся гады. Там они, в ясной и чистой тиши, Водят круги омерзительной пляски, Правят под месяцем липкие ласки, Слизью сквернят камыши. В жуткой тревоге святые виденья К небу восходят, как белый туман; Сны мои черны, — и снова я пьян Мутным вином искушенья. «О, когда бы я назвал своею…» О, когда бы я назвал своею Хоть тень твою! По и тени твоей я не смею Сказать: люблю. Ты прошла недоступно небесной Среди зеркал, И твой образ над призрачной бездной На миг дрожал. Он ушел, как в пустую безбрежность, Во глубь стекла… И опять для меня — безнадежность, И смерть, и мгла! 28–29 октября 1897 Завершение Годы молчания Есть для избранных годы молчания. Они придут — И осудят былые желания… О, строгий суд! Но томленье о благе единственном Не явит нам, Как пройти переходом таинственным К иным мечтам. В лабиринте блуждая, бессильные, Собьемся мы, И заманят нас в глуби могильные Соблазны тьмы! 13 декабря 1896 «И в ужасе я оглянулся назад…» И в ужасе я оглянулся назад, И понял безумие жизни. — Померк! да, померк торжествующий взгляд, Ты понял безумие жизни! О голос безвестный, ответь мне, молю: Что правда, где путь, в чем спасенье? — Спасутся — творящие волю мою, Кто против — тем нет и спасенья! В безумии жизни я не был рабом, Не буду и ради блаженства! — Блуждай же, безумец, в томленьи пустом: Тебе не изведать блаженства! |
