Адам Как плод сорвал я, Ева, Ева? Как раздавить его я мог? О, вот он, знак Святого Гнева, — Текущий красный, красный сок. Январь 1905 Орфей и Эвридика Орфей
Слышу, слышу шаг твой нежный, Шаг твой слышу за собой. Мы идем тропой мятежной, К жизни мертвенной тропой. Эвридика Ты — ведешь, мне — быть покорной, Я должна идти, должна… Но на взорах — облак черный, Черной смерти пелена. Орфей Выше! выше! все ступени, К звукам, к свету, к солнцу вновь! Там со взоров стают тени, Там, где ждет моя любовь! Эвридика Я не смею, я не смею, Мой супруг, мой друг, мой брат! Я лишь легкой тенью вею, Ты лишь тень ведешь назад. Орфей Верь мне! верь мне! у порога Встретишь ты, как я, весну! Я, заклявший лирой — бога, Песней жизнь в тебя вдохну! Эвридика Ах, что значат все напевы Знавшим тайну тишины! Что весна, — кто видел севы Асфоделевой страны! Орфей Вспомни, вспомни! луг зеленый, Радость песен, радость пляск! Вспомни, в ночи — потаенный Сладко-жгучий ужас ласк! Эвридика Сердце — мертво, грудь — недвижна. Что вручу объятью я? Помню сны, — но непостижна, Друг мой бедный, речь твоя. Орфей Ты не помнишь! ты забыла! Ах, я помню каждый миг! Нет, не сможет и могила Затемнить во мне твой лик! Эвридика Помню счастье, друг мой бедный, И любовь, как тихий сон… Но во тьме, во тьме бесследной Бледный лик твой затемнен… Орфей — Так смотри! — И смотрит дико, Вспять, во мрак пустой, Орфей. — Эвридика! Эвридика! — Стонут отзвуки теней. 1903, 10–11 июня 1904 Медея На позлащенной колеснице Она свергает столу с плеч И над детьми, безумной жрицей, Возносит изощренный меч. Узду грызущие драконы, Взметая крылья, рвутся ввысь; Сверкнул над ними бич червленый, — С земли рванулись, понеслись. Она летит, бросая в долы Куски окровавленных тел, И мчится с нею гимн веселый, Как туча зазвеневших стрел. «Вот он, вот он, ветер воли! Здравствуй! в уши мне свисти! Вижу бездну: море, поле — С окрыленного пути. Мне лишь снилось, что с людьми я, Сон любви и счастья сон! Дух мой, пятая стихия, Снова сестрам возвращен. Я ль, угодная Гекате, Ей союзная, могла Возлюбить тщету объятий, Сопрягающих тела? Мне ли, мощью чародейства, Ночью зыблившей гроба, Засыпать в тиши семейства, Как простой жене раба? Выше, звери! хмелем мести Я дала себе вздохнуть. Мой подарок — на невесте, Жжет ей девственную грудь. Я, дробя тела на части И бросая наземь их, Весь позор последней страсти Отрясаю с плеч моих. Выше, звери! взвейтесь выше! Не склоню я вниз лица, Но за морем вижу крыши, Верх Ээтова дворца». Вожжи брошены драконам, Круче в воздухе стезя. Поспешают за Язоном, Обезумевшим, друзья. Каждый шаг — пред ним гробница, Он лобзает красный прах… Но, как огненная птица, Золотая колесница В дымно-рдяных облаках. Октябрь 1903, 1904 Бальдеру Локи Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик. Чем лучам твоим отвечу? Опаленный, я поник. Я взбегу к снегам, на кручи: Ты смеешься с высоты! Я взнесусь багряной тучей; Как звезда сияешь ты! Припаду на тайном ложе К алой ласковости губ: Ты метнешь стрелу, — и что же! Я, дрожа, сжимаю труп. Но мне явлен Нертой мудрой Призрак будущих времен. На тебя, о златокудрый, Лук волшебный наведен. В час веселья, в ясном поле, Я слепцу вручу стрелу, — Вскрикнешь ты от жгучей боли, Вдруг повергнутый во мглу! И когда за темной Гелой Ты сойдешь к зловещим снам, — Я предам, со смехом, тело Всем распятьям! всем цепям! Пусть в пещере яд змеиный Жжет лицо мне, — я в бреду Буду петь с моей Сигиной: Бальдер! Бальдер! ты в аду! Не вотще вещали норны Мне таинственный обет. В пытках вспомнит дух упорный: Нет! не вечен в мире свет! День настанет: огнебоги Сломят мощь небесных сил, Рухнут Одина чертоги, Рухнет древний Игдразил. Выше радуги священной Встанет зарево огня, — Но последний царь вселенной, Сумрак! сумрак! — за меня. |
