— Посмотри же, ты жива. И я жив. И Кахнаваки. Это был только сон. Но смысл в нем есть.

— Что ты сказал?

— Ну, да. Когда-нибудь мы все умрем. Вспомни совет моего отца. Нельзя бояться смерти, нельзя жить в вечном страхе.

— Я не боюсь смерти. Я боюсь…

— Шеннон, — Джон настойчиво посмотрел ей в глаза. — Сейчас же расскажи мне, чего ты боишься.

— Я не боюсь умереть. Я боюсь стать причиной смерти. Мне легче умереть, чем нести ответственность за чью-то смерть, — Шеннон откинулась на подушку и закрыла глаза. Она была измучена. — Я больше не в силах разговаривать. Обними меня, Джон. Все хорошо. Я просто устала.

— Ты устала, — Джон обнял ее, погладил по волосам. — Рад, что ты рассказала мне об этом. Кажется, я тебя понял.

— Понял?

— Да. Ты устала объяснять мне, а я все не понимал, что ты считаешь себя ответственной за все, что происходит.

— М-мм…

— Такого больше не будет. Поняла?

— Стараюсь, — вздохнула Шеннон. — Думаю, Малиновка родила сегодня. Мне приснился малыш, и они назвали его в твою честь, как и обещал Кахнаваки.

— Возможно. Если так, то он, должно быть, очень счастлив. Он хотел сына.

— М-мм.

— Спи, cherie. He бойся своего сна. Если он вернется, не поддавайся ему. Смерть не властна над живыми, пока их час не пробьет. Наше время еще не пришло.

Шеннон прижалась к широкой груди Джона. Она больше не боялась уснуть. Джон все объяснил, успокоил. Она надеялась, что и при свете дня все будет также ясно и понятно.

— Джон, мне нравится мое новое платье, — Шеннон расправила изящный воротник красивого, скромного серого шелкового платья, одернула ярко-синюю нижнюю юбку. — Спасибо, что попросил Чарльза найти что-нибудь поприличнее.

— Когда он увидел тебя в том безобразном зеленом тряпье, он не мог успокоиться, пока не нашел подходящей одежды. Шеннон, ты прекрасна. Перестань суетиться.

— Надеюсь понравиться твоей матери. Не могу поверить, что мы уже приехали. Мне нужно еще немного времени, чтобы успокоиться. — Она нервно теребила атласные ленты накидки. Потом взглянула под колеса прочного черного экипажа Чарльза Бингхэма. — Ты был прав, Джон. Здесь такие грязные дороги.

— Поэтому я и попросил Чарльза найти для тебя башмаки на деревянной подошве. Женщины вынуждены ходить в них по улице.

— Мне еще не доводилось носить такие башмаки. Твоя мама подумает, что я самая неуклюжая женщина на свете.

— Моя мама сразу поймет, что ты изящна и прекрасна.

Шеннон принялась теребить золотистую косу.

— Ты уверен, что у меня все в порядке? Я хорошо выгляжу? В этой одежде так трудно разобраться.

— Не хватает одной детали, — сказал Джон. — Перчаток.

— Перчаток? Джон, я даже и не подумала о них.

— Я должен был вспомнить. — Он вынул из кармана отлично сшитого темно-синего камзола гладкое золотое кольцо и надел ей на палец. — Чтобы все знали, что ты — моя.

— О, Джон! — глаза Шеннон засияли от счастья. — Где ты взял его?

— Став торговцем, остаешься им навсегда, — напомнил он ей слова Чарльза. — Бингхэм продаст и родную мать, если она кому-нибудь понадобится. — Джон натянул вожжи. — Ну, мы прибыли в логово льва. Вернее, львицы. — Помогая Шеннон выйти из экипажа, он добавил: — Твой наряд великолепен, и ты тоже. Тебе не о чем беспокоиться.

— Ты очень красив, Джон. — Шеннон улыбнулась, оглядывая его. Коричневые бриджи, высокие черные сапоги. Волевой подбородок. Глубокие зеленые глаза. — Когда твоя мать увидит нас рядом, она поймет, что мы созданы друг для друга. О! Это Мередит?

Двери широко распахнулись. Невысокая девушка с рыжевато-каштановыми волосами бросилась Джону на шею.

— Джонни! Мама! Иди быстрее! Джонни приехал!

— Вы кто, юная леди? — грубовато спросил Джон. — Куда вы подевали мою плоскогрудую сестрицу?

— Перестань! — взвизгнула она от удовольствия. — Какой ты несносный! Я совсем не изменилась. Ну, может быть, чуть-чуть.

— Успокойся, — приказал Джон. — У меня важное сообщение. Посмотри-ка на ту непривлекательную женщину.

— Женщину? — взглянув на Шеннон, Мередит зарделась. — Извините, мисс. Я так взволнована…

— Послушай, — напыщенно продолжал ее озорной брат. — Это наша новая служанка. Покажи ей, куда поставить вещи, и пусть приступает к своим обязанностям.

— Служанка? — Мередит нахмурилась. Потом в ее зеленых глазах заплясали веселые огоньки. — Мама! Джонни женился! — Она бросилась к Шеннон, схватила ее за руки. — Как тебя зовут? Джонни никогда не говорил о тебе. Вы любите друг друга? Только честно!

— Меня зовут Шеннон. И мы любим друг друга. — Она улыбалась, очарованная юной сестрой Джона и ее шутливым отношением к старшему брату. — Я люблю твоего брата. Но мы не женаты.

— Еще! — загудел Джон. — Еще не женаты. Шеннон хочет венчаться. Если ты пообещаешь хорошо вести себя, тебя, может быть, впустят в дом.

— Перестань дразнить ее. А то Шеннон передумает и не выйдет за тебя. Шеннон, идем, я познакомлю тебя с мамой и Питером. Как только они увидят тебя, они умрут на месте.

— Приятная перспектива, — развеселился Джон. — Шеннон, ты готова?

— А где Принц? Нельзя же его бросить здесь…

— Чарльз Бингхэм впустил его в дом, но у моей мамы на этот счет свое мнение. Принц! Иди за дом. Мы оставили Герцогиню с Кахнаваки, — сообщил он сестре, вызвав у нее вздох разочарования.

Шеннон проследила взглядом за волкодавом, скрывавшимся за углом скромного кирпичного дома, и еще раз пригладила волосы.

— О’кей, я готова!

Сидя у окна, Элейн Ван Хорн уже оценила обстановку и теперь, невозмутимая и уверенная, ожидала, когда они войдут в дом. Это была миниатюрная женщина с копной пышных золотисто-каштановых волос, словно прошитых серебряными нитями. В синих глазах светилось ожидание. Она неясно обняла своего единственного сына.

— Ну, Джонни, я правильно поняла, — ты женился?

Джон с любовью поцеловал мать в щеку.

— В этом месяце, мама. Это Шеннон Клиэри. Я нашел ее в лесу…

— Перестань дурачиться, — строго сказала она. — Я вижу, ты ничуть не изменился. Шеннон, — Элейн взяла гостью за руки, — ты поразительно красива. Сегодня самый счастливый день в моей жизни.

Шеннон вздохнула с облегчением.

— Я очень хотела познакомиться с вами, миссис Ван Хорн. Джон много рассказывал о вас.

— А теперь ты узнаешь — правду ли, — она хмыкнула, но в глазах светилась любовь к сыну. — Хорошо одет и сапоги начищены. Шеннон, да ты волшебница!

— У нее есть рубашка, на которой так и написано, — рассмеялся Джон. — Пусть она покажет ее тебе, мама.

— Довольно. Шеннон, идем в гостиную, и ты расскажешь о себе. Мой муж, Питер, подойдет немного позже.

— Питер дома в такой час? — удивился Джон. — Он болен?

— Конечно, нет. Раз ты хочешь знать, я скажу. Он принес мне подарок. — Элейн показала на зеркало, прислоненное к чайному столику. — Разве оно не изумительно?

— Еще одно зеркало? Шеннон, я когда-нибудь говорил тебе, что у моей мамы зеркал больше, чем у любой женщины на континенте?

— Ты выставляешь меня в дурном свете, — быстро сказала Элейн. — Мне просто нравится хорошо выглядеть.

Шеннон вздрогнула, представив себе, что могла бы подумать будущая свекровь, увидев ее в джинсах и футболке, а Джона — с рыжей косматой бородой. Она насмешливо взглянула на возлюбленного. Джон незаметно подмигнул ей.

— Когда ты встретила моего сына, Шеннон, он был одет прилично, или в своих невозможных оленьих шкурах? — строго спросила Элейн.

— У вас с Шеннон одинаковое мнение о кожаной одежде, мама. Но дело не в моде. Шеннон против убийства беззащитных животных и их использования для таких предметов роскоши, как пища и одежда.

— Опять Джон смеется надо мной, — Шеннон коварно улыбнулась ему. — Я никогда не видела такой красивой комнаты, миссис Ван Хорн. Вазы на камине изумительны.

— Тебе нравится хрусталь? Я покажу свою коллекцию. Она не так богата как коллекция зеркал…