— Боюсь, что так.

— Ты действительно бродила по лесу? Как романтично! В чем ты спала в хижине Джона? — В глазах девушки вспыхнули любопытные огоньки. — А Джонни в чем спал? Мне кажется, у него только одна комната…

— Мередит!

— Что?

— Тебе нужно пойти переодеться к обеду. Когда-нибудь я тебе все расскажу, — «идеализированную версию», — подумала Шеннон с улыбкой глядя на уходящую девушку.

Все так усложнилось. Семья Джона радушно приняла ее в своем доме. Ей кажется, нет места лучше на земле, чтобы провести последние дни с Джоном. Здесь они окружены теплом и заботой. Конечно, если Джон выполнит свое обещание найти укромный уголок, где бы они были вдвоем и, когда захотят, занимались любовью… Шеннон считала, что ее план оказался на редкость удачным.

Негромкий стук в дверь был обещанием свидания. Шеннон быстро открыла дверь, втащила Джона в комнату и горячо поцеловала.

— Мне нравится твоя семья.

— Хорошо. Сними платье.

Шеннон нервно рассмеялась.

— Только, если ты будешь вести себя тихо. Внизу твоя мать. Рядом твоя сестра. Она легко поддается дурному влиянию.

— Что? — удивился Джон.

— Она потеряла голову из-за француза. Больше ничего не могу сказать.

— Достаточно и этого, — проворчал Джон. — Потеряла голову? Ты хочешь сказать, она думает, что влюбилась?

— Да, месье.

— Я убью его, если он хоть пальцем притронулся к ней.

— Он не трогает ее, — быстро сказала Шеннон, хотя в душе думала по-другому. — Ты не должен говорить ей об этом. Не будь занудой. Это мило и безвредно. Будь добрее, и она все расскажет тебе сама. Будь хорошим ласковым братом. — Джон двинулся к двери, и Шеннон нахмурилась. — Ты куда идешь? Разве ты не собирался соблазнить меня?

— Пропало желание, — пробормотал он. — Француз! Я должен кое-что сделать.

— Джон Катлер! Если ты скажешь хоть одно слово Мередит или кому-нибудь другому, я никогда тебя не прощу. Она сказала мне об этом по секрету, а я проболталась тебе. Думала, тебе это покажется прелестным.

— Прелестным? Она же ребенок, Шеннон. А он француз.

— Джон, ты становишься глупцом, — она обняла его. — Обещай, что ты ничего не скажешь, и я узнаю у нее подробности. Я скажу тебе, если там что-нибудь не так.

— Обещаешь?

— Конечно. Поцелуй меня, Джон.

— Потом. Пойду посмотрю, как они устроили Принца.

Разочарованно Шеннон смотрела, как он идет к двери, через холл к лестнице. Интересно, как бы он повел себя, если бы у него были собственные дочери? Потом вздохнула: если бы можно было увидеть это!

Борясь с охватывающим ее чувством подавленности, Шеннон поправила прическу и поспешила за Джоном в надежде уговорить его прогуляться по грязным улицам Нью-Амстердама. Джон вошел в кухню, и оттуда тотчас же послышались громкие голоса.

Говорили по-голландски. Шеннон смогла разобрать несколько слов. Часто повторялись слова «docter» и «zieke». Потом Джон перешел на английский.

— Она никогда не была замужем. Сколько раз я должен повторять это?

— Ты не можешь этого знать, — предостерегла Элейн. — Она очень мила, Джонни, но мы ничего не знаем о ее прошлом. Может быть, у нее есть дети…

— Смешно. Ты думаешь, она бы забыла о своих детях? Я хорошо знаю ее, мама. Она не замужем, и у нее никогда не было детей. И закончим этот разговор.

— А если ты ошибаешься? — раздался сочувствующий голос Питера Ван Хорна. — Ты ее любишь, это ясно. И она любит тебя. Я знаю, ты все равно женишься и будешь счастлив всю жизнь, так ведь? Но нельзя же быть таким безрассудным, сын. Ты должен знать ее прошлое, чтобы планировать будущее.

— Она моя. Каким бы ни было ее прошлое, оно в прошлом.

— А если она все вспомнит однажды? — Элейн тяжело вздохнула. — Ударится еще раз головой и снова потеряет память? И забудет тебя, а вспомнит другого мужа?

— Нет никакого другого мужа! Но даже если бы и был, сейчас она выбрала меня.

В голосе Джона звучали боль и замешательство. Ей захотелось подойти к нему, подбодрить и утешить его… но в чем? Нежно напомнить ему, что она незамужняя путешественница во времени? Что она пришла из будущего? Что исчезнет через пять недель? Джон снова не поверит ей, только расстроится еще больше.

— Позволь Питеру послать за доктором Маршаном, — упрашивала Джона Элейн. — Ты будешь знать, что сделал все возможное. Потом ты женишься на ней. И мы будем рядом с тобой, даже если появится целая армия мужей. Пожалуйста, Джонни, сделай это ради меня.

— Я подумаю, — сказал он удрученно. — Я сам собирался найти ей врача, только…

— Джон, скажи, что тебя беспокоит? — спросил Питер.

— Я не думаю, что у нее был муж. Она была очень несчастна. Подавленность и жестокое обращение не позволяют ее уму вспомнить. Если я прав, то такие воспоминания не нужны. Ее воспоминания не перестают мучить ее. Не знаю, как это объяснить, мама, но Шеннон лучше, спокойнее со мной, без ее прошлого. Я чувствую это сердцем.

Шеннон вернулась в комнату, потрясенная глубокой болью и преданностью возлюбленного. Джон стремился помочь ей, но не знал, как. Если бы он только знал! Если бы он знал, как успокаивал и утешал ее! Что она действительно сошла бы с ума, будь она все это время одна среди саскуэханноков.

«Прости меня, Джон, — шептала она. — Если бы я могла избавить тебя от грядущей боли! Но вместо избавления я принесу тебе еще большие страдания». — Она бросилась на постель. Ее тело содрогалось от гнева и любви. Ей хотелось сделать счастливым Джона Катлера. Хотя бы на короткое время. Пусть лишь на эти несколько недель…

— О’кей, Мередит. Расскажи мне о Гастоне. Я хочу знать о нем все.

— А ты не расскажешь Джонни?

— Знаешь, я совсем немного рассказала ему, — смущенно призналась Шеннон. — Извини, Мередит. Я думала, ему будет приятно.

— Но ему не понравилось? — Девушка дерзко вскинула голову. — Можно подумать, я все еще ребенок?

— Он боится Гастона, не доверяет ему. Гастон знает жизнь. И потом, он — француз… И… немного… староват для тебя.

— Староват?

— Но это романтично, — тут же поправилась Шеннон.

— Ой! — Мередит нервно хихикнула. — Шеннон, мы ни разу не оставались наедине. С нами всегда моя подруга Энн. А ее дедушка сидит в соседней комнате. Это удобно.

Шеннон вздохнула с облегчением.

— Именно это я и хотела услышать от тебя. Итак? Он джентльмен?

— Mais qui! [16]— В изумрудных глазах сияла гордость. — У него хорошее воспитание. Он самый образованный и интеллигентный человек в мире. Представляешь, Шеннон, он все время учится. Он говорит, что его единственная жажда — это жажда знаний, а голод — это голод правды. Мне кажется, так оно и есть. Он такой худенький. Он вызывает уважение, правда?

— Вполне, — сейчас уже у Шеннон заблестели глаза. — И?.. Он красив?

— Гастон? — Мередит прикусила губку. Она едва сдерживала свои чувства. — У него темные загадочные глаза. Очень красивые руки. А когда он смотрит на меня, я чувствую, что я таю.

— Здорово! Я должна познакомиться с ним. Постараюсь убедить Джона пригласить его на обед.

— Замечательно! — Мередит внимательно смотрела на Шеннон. — Ты, в самом деле, хочешь познакомиться с ним? Хочешь сегодня?

— Как сегодня?

— Пойдем со мной к Энн. Ну, пожалуйста! — Она схватила Шеннон за руку. — Он придет к ним сегодня. Ты будешь им очарована. Вот тогда ты точно сможешь убедить Джонни поговорить с мамой. Я умру от одиночества, если она не позволит Гастону прийти к нам.

Шеннон рассмеялась.

— О’кей. Успокойся. Я пойду с тобой.

— Тогда нам нужно поторопиться, пока не вернулся Джонни и не запретил нам.

— Джон не может запретить мне ходить в гости, — твердо сказала Шеннон. — Но я согласна с тобой. Идем прямо сейчас, чтобы я была дома, когда они с Питером придут на обед.

Мередит вынула из шкафа башмаки Шеннон.

— Только не говори маме, что у Энн будет Гастон. Если она узнает…