Когда Шеннон откинула голову ребенка, в дыхательном горле воды не было. Пульса тоже не было, но цвет лица был живым, розовым… Четыре коротких выдоха, четыре длинных… прислушалась… не дышит… но появился пульс! Слабенький, но равномерный! Пульс, но не дыханье…

Шеннон не осмеливалась оторвать взгляд от ребенка, даже на долю секунды, чтобы успокоить братьев. Она потом поблагодарила их за слепую веру в нее. Пока она делала искусственное дыхание… Пять секунд — выдох, пять секунд — выдох… как часы… и вдруг…

Жизнь стремительно возвращалась, будто сам Великий Дух вселял ее в тело ребенка. Сердце Шеннон прыгало от радости! Она подняла сияющие счастьем изумрудные глаза и взглянула на любимого. Лицо Джона было искажено от ужаса. И Шеннон поняла, что исчезла.

— Шеннон, милая.

— Мама? О! — голову пронзила острая, как нож, боль. Сердце тоже болело. — Мама…

— Не разговаривай, дорогая. С тобой произошел несчастный случай.

— Несчастный случай? — Шеннон попыталась сесть, но была так слаба, что упала на подушки. В смятении она смотрела на мать.

— Должно быть, ты упала. И что могло заставить тебя отправиться в поездку сразу после сотрясения мозга? — Лоис Клиэри нежно улыбалась дочери. — Не волнуйся. Главное, ты здесь и в порядке.

«Мне нужен Джон», — в отчаянии подумала она, а вслух прошептала:

— Мне нужен Фил.

— Он в Австралии, — терпеливо напомнила Лоис. — Разве ты не помнишь?

— Он уехал три месяца назад…

— Да нет, прошло всего четыре дня. Ты была без сознания, дорогая, и бредила. Слава Богу, саскуэханноки нашли тебя.

— Саскуэханноки? Ты знаешь их? — глаза затуманились. «Это от лекарств», — подумала Шеннон с отвращением, взглянув на стоящую сбоку капельницу. — Я провела с кем-то несколько недель…

— Его звали Джон? — Лоис улыбнулась. — Все дни ты разговаривала с ним без остановки. Ты была в бреду. Постарайся уснуть.

— Нет, не хочу… — появилась медсестра. — Нет… о, нет… не надо…

— Успокойся, Шеннон, — нежно сказала мать. — Через несколько дней ты поправишься, и все будет казаться дурным сном…

Когда Шеннон проснулась, у ее постели, сидя на стуле, дремала мать. На хрупкие плечи наброшено больничное одеяло. Вид у Лоис был утомленный. Девушке захотелось разгладить морщинки усталости и стереть выражение озабоченности с лица матери. Но она так слаба, что не смогла сдвинуться с места.

— Мама, — тихонько позвала она.

— Шеннон, ты проснулась? Ты уже лучше выглядишь, — Лоис ласково улыбнулась дочери.

— Мама, мне нужно поговорить с тобой. Об одном человеке… Я уже упоминала о нем.

— О Джоне? Несколько минут назад ты опять разговаривала с ним. — Она нежно погладила руку своей дочери-красавицы и тяжело вздохнула. — Все прошло, Шеннон. Ты в безопасности.

— С ним я была в безопасности. Я понимаю, это звучит странно… Его звали Джон Катлер. Я провела с ним несколько месяцев…

— Джон Катлер? — Мать снова улыбнулась. — Тот самый Джон Катлер?

— Ты слышала о нем? Он здесь? Он пришел со мной? — Шеннон попыталась встать с постели, но Лоис решительно уложила ее на подушки.

— Конечно, его здесь нет. Он умер несколько столетий назад.

— Умер?

— В семнадцатом веке он основал наш город… Ты всегда любила историю. Наверное, он приснился тебе.

— Да, нет же, не приснился, — Шеннон схватила мать за руку. — Я встретилась с ним, с тем самым Джоном Катлером, и вышла за него замуж…

От двери донесся смеющийся голос.

— Mon Dieu, [32]Шеннон, когда ты теряешь память, ты становишься обворожительной, — Гвен Тремейн встряхнула темными волосами, подошла к сестре и поцеловала ее. — Рада, что все в порядке. Должно быть, ты здорово ударилась. — Шеннон с недоумением уставилась на сестру. Гвен нахмурилась: — Не узнаешь свою собственную сестру?

— Почему ты вставляешь французские выражения?

Гвен пожала плечами.

— Предпочитаешь испанские?

— Ты говоришь и по-французски и по-испански?

— Я не говорила по-испански со времени нашей поездки в Санкт-Петербург [33]**. Помнишь?? — Она внимательно смотрела на Шеннон. — Перестань дурачиться. Ты пугаешь маму. — Она быстро взглянула на Лоис. — Может быть, вызовешь Филиппа?

— Вздор. Шеннон не захочет испортить ему отпуск. Правда, дорогая?

— Почему нет? — прервала ее Гвен. — Она погубила ему жизнь. — Гвен Тремейн прищурилась. — Не делай удивленное лицо. Ты опять в центре всеобщего внимания, сестричка.

Шеннон вздрогнула и поморщилась. Ей отчаянно хотелось разобраться во всем, найти Джона. Обстановка казалось такой реальной, знакомой и такой угнетающей, что не могла не быть правдой. Если это действительность, то, что такое Джон? Где он был?

— Мама, ты говорила, что меня нашли саскуэханноки? — решительно спросила Шеннон.

— Наверное, ты бродила вдоль границы. Когда они нашли тебя, ты была без сознания.

— Границы между чем?

— Конечно, штата и протектората саскуэханноков. Разве ты забыла об этом?

Шеннон смущенно улыбнулась.

— Меня нашел Кахнаваки.

— О, ты встретилась даже с Кахнаваки? Он действительно так хорош собой, как говорят? — Гвен ехидно рассмеялась.

Девушка холодно посмотрела на сестру.

— Он очень красив. Если ты думаешь, что я все это вообразила себе, то ошибаешься. Впрочем, мне все равно, что ты думаешь.

— Прекрасно. Мама, если я тебе понадоблюсь, я в офисе. И не сиди здесь круглые сутки. С Шеннон все будет в порядке.

— Как только я выберусь отсюда, все станет на свои места. Всего доброго, Гвен.

— Ты не слишком тактична, Шеннон, — мягко сказала Лоис, когда Гвен ушла. — Она старается помочь тебе.

— Конечно, мама. Мне нужна твоя поддержка. Попроси врачей не давать мне больше лекарств. Пусть они освободят меня от этого. Мне нужно подумать, а это невозможно сделать, когда тебе вводят транквилизаторы.

— Врачи считают, что тебе следует провести несколько дней в больнице. Не капризничай, Шеннон. Прислушивайся к их советам. Тебе станет лучше, и ты подумаешь о своей жизни. — Она понизила голос до шепота. — Угадай, кто был здесь днем и ночью с той самой минуты, когда тебя привезли? Дасти Камберленд. Он очень хотел видеть тебя. Гвен сказала, что сначала я должна спросить у тебя разрешения.

— Разрешение? Почему я должна возражать против краткого визита? Потому, что он столкнул меня с лестницы?

— Шеннон Клиэри! Он раскаивается. Он говорит, что у него не было намерения причинять тебе зло. Я ему верю.

Мысли прояснились, и девушка с удивлением смотрела на мать, будто видела ее впервые.

— Как трогательно. Ты хочешь, чтобы я вернулась к Дасти?

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — тихо сказала Лоис. — Он любит тебя… И он состоятельный человек. Что еще нужно? Думаю, это достаточно романтично.

— Значит, нужно отменить запрет на посещения?

— Полагаю, что да. Но…

В глазах Шеннон вспыхнули злые огоньки.

— Скажи ему, пусть уходит. Иначе мы вызовем полицию.

Лоис Клиэри печально вздохнула.

— Как скажешь, дорогая.

— Гвен права, мама. Тебе лучше пойти домой, и отдохнуть. Сейчас я чувствую себя хорошо. Разве я могу почувствовать себя лучше, когда беспокоюсь о тебе? Пойди домой, прими душ и выспись. А завтра приедешь навестить меня, — Шеннон мягко улыбнулась матери.

— Если ты уверена?..

— Я люблю тебя, мама. Иди домой. — Шеннон затаила дыхание. Ей нужно остаться одной, чтобы спокойно уйти отсюда. Она вспомнила злополучный побег, организованный Мередит. В этот раз бегство будет удачным. К заходу солнца она снова будет в объятиях Джона Катлера, проведет с ним брачную ночь. А утром расскажет Кахнаваки потрясающую новость.

Осторожно катя перед собой капельницу, Шеннон направилась к шкафу, проверить, там ли ее одежда. Она будет ждать до последней минуты, и только тогда вынет иглу. Нельзя, чтобы ее застали врасплох, когда она будет одеваться. Одежда и сумка были на месте, но у вещей был странный вид. И джинсы, и футболка были слишком чистыми. Конечно, их могла постирать Лоис… Но как объяснить, что надпись на футболке едва поблекла, а джинсы сохранили тот же самый цвет, что и до поездки? Бессчетные стирки в ручье должны были… их совсем обесцветить… Разве не так?