— Ничего нет важнее романтики и страсти, Мередит. Надеюсь, не разочаровал тебя?

— Бен, я никогда не думала… — Она облизнула губы и неуверенно улыбнулась. — Поцелуй меня, и я постараюсь не обмануть твоих надежд.

Как только Шеннон почувствовала себя в силах отправиться в путь, Джон повез ее в деревню. Всю дорогу она беспрестанно жаловалась на неудобства езды на муле, хотя в глубине души наслаждалась поездкой. В нескольких милях от деревни из леса вдруг выскочила Герцогиня и с радостным лаем бросилась им навстречу. Шеннон расплакалась от счастья, что видит ее, что выходит замуж, и от горя, что потеряла Принца.

Джон все это время отказывался заниматься любовью из-за последней травмы Шеннон и перенесенных ею тяжелых страданий. Но она нарочно упрашивала его и дразнила, втайне довольная его заботой и с удовольствием ловила его жаркие, полные желания взгляды. «Впереди брачная ночь», — думала она, и ей придется утолить его безграничную страсть.

Через ворота в частоколе они вошли в деревню. Шеннон показалось, что она возвратилась домой. Навстречу выбежала стройная нарядная Малиновка. С любовью и нежностью она обняла Шеннон. Невеста Джона смеялась сквозь слезы, глядя на красивое улыбающееся лицо Кахнаваки.

Вождь подошел и сердечно обнял ее.

— Благодарю тебя, Шеннон, за то, что ты спасла мой народ.

— Это не я. Это вы с Джоном. Правда, он утверждает, что вся его помощь заключалась в том, что он в совершенстве заухал совой.

— Если бы он не поехал за врачом для тебя, его бы не оказалось поблизости в момент опасности.

— Правда, правда, Шеннон, — Джон широко улыбался. — Я давно собирался съездить в Нью-Амстердам. После рождения ребенка я бы шел к дому Питера и был бы далеко от этих мест той ночью.

— Я изо всех сил старалась увести тебя подальше отсюда. Слава Богу, мне это не удалось. Теперь я понимаю, что произошло. Не окажись ты здесь, и оставшийся в живых английский солдат наплел бы бог весть что о пьяных саскуэханноках и нелепой «любовной истории». И еще много всякой всячины, что заставило бы ирокезов напасть на деревню.

— Вздор, — объяснил, улыбаясь, Джон. — Как только она начала поправляться, что-то стряслось, и она снова говорит чепуху.

— Ты должен хорошо заботиться о ней, — серьезно сказал вождь. — У нее очень податливая голова.

— Она вся податливая.

— Ну, довольно, — Шеннон весело смотрела на них. — Вы двое всегда собираетесь быть такими несносными? Я когда-нибудь увижу малыша?

— Сегодня на закате состоится церемония дня именин и свадьбы. Тогда ты увидишь моего сына. Хотя ты видела его во сне в ту ночь, когда он родился.

— Сон был плохой, но со счастливым концом… Я не могу ждать.

— Лучше пожени нас сейчас, — рассмеялся Джон. — Боюсь, когда она увидит малыша, совсем забудет о моем существовании.

— Не забуду, — мягко сказала Шеннон, — потому что мне нужен собственный ребенок, а без тебя, где я его возьму?

— Вот как? — Джон лукаво улыбнулся. — Сейчас же пожени нас, Кахнаваки. Ты имеешь право.

— Может быть, Шеннон хочет, чтобы кто-либо постарше…

— Нет, хочу, чтобы ты поженил нас. Прошу тебя, Кахнаваки. Джон передал твои слова о наших отцах, и я чувствую, что вы — моя семья.

— Для меня большая честь поженить вас. На церемонии соберется вся деревня. Для нас Джон Катлер — герой, ты — легенда. Мой народ будет рад, что вы вместе.

Малиновка взяла Шеннон за руку и повела в вигвам, где женщины одели ее в рубашку из выбеленных солнцем оленьих шкур. Она не протестовала. «Сегодня можно не думать о «бедных невинных животных», — сказала она себе, причесывая прекрасные золотистые волосы.

Горделиво улыбаясь, Шеннон вышла из вигвама и увидела нарядного Джона. Как он красив! Волнистые каштановые волосы. Сияющие зеленые глаза. Стройное, гибкое тело. Длинные мускулистые ноги. С любовью смотрел он на свою саскуэханнокскую невесту. Шеннон шагнула к нему, но Малиновка схватила ее за руку и отвела к тому месту, где несколько недель назад она получила наказание.

Величественной походкой подошел Кахнаваки. На нем красовалась маска — волчья голова. И Шеннон сразу же вспомнила о Принце. Сердце наполнилось печалью «Перестань, — приказала она себе, — сегодня твоя свадьба. Думай о Джоне». Церемония была проста. Жених повернулся к ней и торжественно произнес:

— Шеннон Клиэри, я беру тебя в жены. Обещаю всегда заботиться о тебе и оберегать тебя.

— Я беру тебя в мужья, — смущенно прошептала она, теребя бахрому на его рубашке. — Никогда не оставляй меня, Джон.

Раздались радостные возгласы Кахнаваки, последовали поздравления и объятия. Джон подхватил свою золотоволосую жену и помчался к воротам.

— Джон! — закричал Кахнаваки. — Через несколько минут начнется церемония, моего сына назовут в твою честь.

— Прекрасно, — проворчал Джон. — Давайте быстрее.

Шеннон хихикнула.

— Мистер Катлер, ведите себя прилично. Вы всегда говорили, что церемония дня именин важнее свадьбы.

— Только не в том случае, когда ты сам жених и спишь один, — жалобно сказал он. — Будет много дней и лет, чтобы носиться с этим ребенком. Засвидетельствуем ему свое почтение и бежим. Я очень хочу тебя.

Шеннон снова хихикнула и двинулась за толпой через лес. Ей не приходило в голову, что церемония состоится на берегу знакомого ручья. Взрослые готовились к торжеству, а дети весело плескались в воде, взвизгивая от радости. Шеннон взяла малыша на руки. Маленькие кулачки, серьезные глазки, крошечные ножки…

— Ты и не знаешь, малютка, как ты помог мне. Когда уходила надежда и болел каждый мускул…

— Черный Нож, — Джон улыбался. — Имя подходит ему, Кахнаваки. Никогда не видел таких черных волос.

— Он великолепен! — Кахнаваки с гордостью улыбнулся. — Никогда на земле не рождался такой чудный ребенок.

— Ты не умрешь от скромности, — весело засмеялся Джон. — Ну, мы посмотрели на малыша, и…?

Шеннон слегка кивнула, сгорая от желания так же, как и ее законный муж. Еще будет время прийти поворковать с малюткой.

— В кустах? — шепотом спросила она. — Они еще не густые, а хижина так далеко.

— Какая хижина? — возмутился Джон. — У меня есть на примете одно местечко.

— Там, где мы занимались любовью в первый раз? О, как романтично, Джон!

— Я только собирался сказать, что это недалеко, в двадцати ярдах [30]отсюда. Но раз тебе нужна романтика, я понесу тебя на руках.

Ритм его шагов успокаивал. Только Шеннон собралась сказать, что «местечко в двадцати ярдах» тоже вполне романтично, как с берега донесся душераздирающий вопль. Джон замер.

— Джон, что это? Что они говорят?

— Пропал один из ребятишек… быстрее! — Он схватил Шеннон за руку и потащил по тропинке к ручью. На берегу царила паника. Они в ужасе смотрели на Кахнаваки. Он держал на руках безжизненное мокрое тело девочки.

— Сестренка Малиновки, — с трудом вымолвил Джон. — И надо же было такому случиться именно сегодня…

— Не понимаю. Она утонула? Почему никто не пытается оживить ее? — тихо бормотала Шеннон. Джон промолчал. Тогда она схватила его за руку. — Они делали ей искусственное дыхание?

— Помолчи. Сейчас не время болтать чепуху.

— Джон Катлер, я могу… — она бросилась бежать, но он схватил ее, прижал к себе. — Да пойми же ты, наконец, — возмущенно проговорила Шеннон. — «Будь волшебником!» — написано на моей футболке. Вспомнил? Я могу помочь девочке. Однажды я уже была права…

Джон изумленно уставился на нее, кивнул и отпустил. Девушка стремительно бросилась к ребенку. Но на ее пути встал Кахнаваки.

— Не мешай! — рявкнул Джон, и вождь отошел в сторону. Шеннон склонилась над девочкой. Она работала спокойно, умело. Какое счастье, что она прошла тренировку в ЦКО! [31]Она слышала крики разгневанных родственников, рвавшихся к ней и ребенку!.. Но братья не подпускали их.