— Хорошо ведь, — не столько спросил, сколько констатировал факт Хатчинс. Джейн с любопытством следила, как он вытащил кисет и начал делать самокрутку. Затем взял другой мешочек, вынул оттуда грязноватый кусочек какого-то снадобья, по цвету напоминающий мускатный орех, и немного построгал его. Потом он присовокупил стружки к табачной россыпи и аккуратно свернул трубочку.

— А что это? — поинтересовалась Джейн.

— Брось! Не станешь же ты утверждать, будто не знаешь, как выглядит «план»?! — На лице женщины отразилось крайнее изумление, отчего Том громко рассмеялся. — Самое для тебя время избавляться от чистоплюйских привычек. — Он глубоко затянулся, после чего передал самокрутку Джейн.

— Нет уж, благодарю! — решительно заявила она.

— Да брось ты, ей-богу… Попробуй, пыхни разочек!

Джейн взяла самокрутку, осторожно вдохнула. Ничего не произошло. Тогда она затянулась глубже.

— Кривить рожу еще тут будет! — Он резко выдернул самокрутку из ее рук. — А скажи мне, что это ты решила поселиться именно здесь, в Кембридже?

— Да у меня тут друзья живут. Ну и потом вообще, атмосфера… Мне нравится, что здесь столько молодежи.

— Значит, ты себя к молодежи не причисляешь?

— В общем, не причисляю.

— А сколько тебе?

— В мае будет тридцать два.

— Стало быть, уже, что называется, «с ярмарки»?

— Вы исключительно галантны, мистер Хатчинс. А сколько вам, можно полюбопытствовать?

— Двадцать девять.

— Стало быть, у нас не такая и большая разница. — Она улыбнулась.

— Да нет, уважаемая, разница очень велика. Я принадлежу к категории «молодых людей», тогда как для вас существует определение «женщин среднего возраста». Хотя тут дело не столько в годах, сколько в мироощущении. Не исключено, что ты такой и родилась. — Он хохотнул. — Как «план», дражайшая женщина среднего возраста, подействовал?

— Сомневаюсь.

— В следующий раз возьмет. — Он удовлетворенно откинулся на подушку, обратив взгляд к потолку и, видимо, совершенно забыл о ней. Джейн уже подумывала о том, чтобы незаметно улизнуть, как вдруг он резко сел на своей импровизированной постели. — Хочу увидеть твою грудь, — объявил парень без всякого предисловия. Джейн инстинктивно скрестила руки на груди, отчего Том только рассмеялся. — Господи, Джейн, какая же ты забавная! Жутко, я бы сказал, забавная. Как синий чулок какой…

— Это так неожиданно… Я не привыкла к такому обращению.

— Смотрю я на тебя сейчас и думаю: а не снится ли мне это? Ты ведь наверняка должна понимать, какие «батоны» носишь. Так что нет ничего удивительного в том, что мне захотелось взглянуть. Ну, давай же, открывайся!

— Нет уж, лучше я пойду к себе… — При этих ее словах Том рассмеялся еще громче, а затем принялся сворачивать новую самокрутку.

Свернув, протянул Джейн.

— Терпеть не могу, когда я один под кайфом. Попробуй-ка пыхнуть еще раз.

Джейн прекрасно понимала, что надо немедленно встать и уйти. Оставаться тут, раскуривать самокрутку с этим странным парнем было сущим сумасшествием. И все же ей вовсе не хотелось уходить. Она вновь затянулась, ощутив на языке необычное жжение. И успела только подумать, что вкус наркотика ей совершенно не нравится, что забивание «косяка» — одна сплошная трата времени… Но тут, совершенно неожиданно для себя, почувствовала, как тело ее сделалось восковым, голова многократно увеличилась в размерах. Джейн ощутила невероятную, полнейшую свободу: разом исчезли абсолютно все проблемы. Она рассмеялась, и люди на картинах Тома рассмеялись ей в ответ.

— Вот и умница, — прошептал парень. — А теперь посмотрим, как выглядят наши прелестные буфера. — Джейн испытывала явное удовольствие, когда Том принялся раздевать ее. О, какие у него мягкие губы! Как же удивительно, как восхитительно медленно он все делал! Джейн потихоньку улетала, она снова превратилась в маленькую желто-зеленую птичку, однако на сей раз эта самая птичка находилась в любящих, надежных руках, таких нежных…

— Фюить… фюить… — произнесла она и весело рассмеялась. — Фюить… фюить…

— Фи-у-ить… фи-у-ить… — тотчас откликнулся Том. Все было таким смешным, таким удивительно чувственным и забавным. И чего это Джейн решила, что никогда более не сможет быть счастливой?! Сейчас она была именно счастливой, всецело наслаждаясь тем, что этот удивительный мужчина проделывал с ней. Она услышала протяжный стон, который, впрочем, делался все громче и громче. Лишь некоторое время спустя Джейн поняла, что она как бы со стороны слышала свои собственные стоны и вздохи; и так продолжалось до тех пор, пока удовольствие не достигло апогея и не разрешилось блаженным взрывом. Впервые в жизни Джейн испытала сильный оргазм.

— Ага, и где это нас ночью носило, хотелось бы знать? — не преминула поинтересоваться Зоя, улыбкой встречая вернувшуюся поутру Джейн.

— Ну, я… Я… — Джейн, к своему крайнему неудовольствию, вдруг почувствовала, что безбожно краснеет.

— Да ладно, не смущайся. А выглядишь ты просто великолепно!

— Я и чувствую себя так же. Вся отдохнувшая, расслабленная…

— Отлично. А я могу поинтересоваться, кому это так повезло?

— Он художник. Том Хатчинс.

Улыбка тотчас слетела с губ Зои.

— Ох, Джейн! Только не с ним! Подыщи кого-нибудь другого, получше, чем этот воришка.

Джейн внезапно разозлилась:

— Что ты имеешь в виду?! Почему называешь его воришкой?

Зоя, однако, отвечать не спешила и продолжала месить тесто для очередного пирога.

— Мне он очень даже понравился… Он очень славный. Все так здорово получилось. Я вовсе не намерена в него влюбляться, Зоя. Мы намерены просто дарить друг другу радость, именно это и кажется мне восхитительным.

— Быстренько же ты запела по-другому! — Зоя так и ела Джейн глазами. — А ведь я помню, ты не раз заявляла, что принадлежишь к тем женщинам, которые живут по принципу: «Все — или ничего».

— Я и представить не могла, что встречу такого человека. А встретила, и мои взгляды переменились.

— Пусть бы и так, но это еще не основание, чтобы прыгать в постель к такой дряни, как этот Том. Если ты сейчас не остановишься, то в один прекрасный день просто возненавидишь себя. Право, Джейн, я даже и представить себе не могла…

Квартирантка в ответ горько усмехнулась:

— Но что такого в Томе, отчего ты так злишься?

— Боже, какая же ты все-таки дура, если сама ничего не видишь! И сержусь я именно потому, что люблю тебя, пойми ж ты наконец! Ты в опасности, но сама этого не видишь, не чувствуешь. Твоя рафинированная жизнь в течение многих лет привела к тому, то ты попросту не разбираешься в людях, не знаешь, что такое жизненные невзгоды.

— Уж мне ли не знать: муж меня бросил, у меня произошел нервный срыв…

— Да, но если бы у тебя было хоть чуточку больше жизненного опыта, ты не вляпалась бы так.

— Но ты не ответила на мой вопрос! Оставь в покое свой дурацкий пирог! — выкрикнула Джейн.

— Том бесчестен! Он вор, ворует вещи, и в основном у друзей.

— Это грубая клевета!

— Увы, это правда. Спроси любого. — В кухне повисла тяжелая тишина. Джейн была слишком шокирована услышанным, а Зоя вымещала всю свою злость на бедном тесте. — И кроме того, он употребляет наркотики, — добавила Зоя.

— Кто же сегодня не употребляет? И потом, это всего лишь марихуана, она безвредна.

— Из этих слов я могу сделать вывод, что ты совсем ничего не понимаешь, дражайшая. Одно цепляется за другое! Я уж не раз видела подобное.

— Ради Бога, Зоя, не учи меня жить!

— Обычно я никогда не вмешиваюсь в чужие дела. А сейчас если и пытаюсь это сделать, то лишь потому, что ты связалась с дерьмом и вором. Спорю, что ты вчера забила-таки «косячок»!

— Да, я пыхнула маленько, но более делать этого не собираюсь. Обещаю. — Она заметила, как при этих словах хозяйка несколько успокоилась. — Пожалуйста, Зоя, давай останемся друзьями. Понимаешь, дело в том, что этой ночью я впервые в жизни испытала оргазм! — В голосе Джейн послышалось восхищение.