Сняв с кровати дурацкое розовое одеяло, которое положила специально, чтобы родители полюбовались на свой подарок, Джейн аккуратно сложила его и засунула подальше, на антресоли большого шкафа.

С каждым прожитым месяцем Джейн все увереннее чувствовала себя в новом доме, ловко справляясь с хозяйственными делами. Правда, круг друзей все еще оставался достаточно небольшим, и отчасти это объяснялось тем, что владельцы соседних имений не спешили приглашать их в гости. Исключение составляла разве что уэссекская герцогиня, несколько раз приглашавшая молодых на ужин и, в свою очередь, пару раз посещавшая их. С этой женщиной Джейн было на удивление легко и приятно, как легко ей было вместе с Онор, с семейством местного ветеринара.

— Скажи, а раньше в другие дома тебя приглашали? — как-то вечером поинтересовалась Джейн у мужа.

— Приглашали.

— А почему же не приглашают теперь? Должно быть, из-за меня?

— Скорее всего по округе ходят слухи, что, дескать, моя мать не одобряет подобные мероприятия. Соседи не желают ссориться с ней. Да и она их не особенно жалует.

— Но ведь герцогиня-то приглашает?

— Ну, той совершенно плевать на мнение моей матушки. У нее с матерью различные весовые категории. Помнишь, я как-то тебе говорил, что герцогини — это тяжелая артиллерия на английской общественной сцене.

— Прямо игра какая-то да и только. Надеюсь, я никогда не опущусь до такого: делать или не делать, говорить или не говорить что-либо в зависимости от того, что могут подумать обо мне люди, занимающие более высокое социальное положение.

— Да, дорогая, ты совершенно права. Я не сомневаюсь, такой ты уже никогда не будешь, — со смехом согласился Алистер. — И если хочешь знать, я вовсе не против.

— Но Линда и Берти Талбот, по-моему, весьма милые люди, хотя у них с твоей матерью отношения очень неплохие.

То была чистая правда. Талботы изо всех сил старались подружиться с молодыми, часто приглашая их на обед и зазывая к себе Джейн в любое удобное для нее время.

— Я в некотором смысле даже удивлен, — раздумчиво произнес Алистер. — Это все довольно странно. Ты правильно подметила, что они в хороших отношениях с матушкой. Кстати, а тебе не приходило в голову, что матушка использует Линду как источник информации: чтобы та зазывала, значит, нас, а потом сплетничала? Впрочем, Линда, возможно, просто-напросто старается держать нос по ветру, с тем чтобы, когда я унаследую имение, у нее были бы с соседями приличные отношения?

— Алистер, как ты можешь?! Они всегда были так внимательны ко мне. Я думаю, причина в другом. Поскольку у них нет собственных детей, им, должно быть, приятно видеть молодежь у себя в доме. Поначалу я их ужасно боялась, но теперь привыкла, и мне у них нравится. Должно быть, потому, что они такие эксцентричные, твоя мать сквозь пальцы смотрит на их доброе отношение ко мне. Считает это просто-напросто очередной их причудой.

— Знала бы ты, какой ценой достается им эта эксцентричность! — загадочно произнес Алистер.

Да, эти люди поистине не знали забот. Джейн прямо-таки испытывала священный трепет, наблюдая за тем, как эта чета говорит и поступает, решительно не обращая внимания на мнение окружающих. Они жили в просторном палладинском доме, однако из-за отвратительного ведения хозяйства он разваливался прямо на глазах. Талботы принадлежали к тем домовладельцам, которые не поддерживали порядок даже для видимости, не говоря уже о том, чтобы изредка делать ремонт. В результате дом их представлял собой ужасное зрелище. По фасаду прошли огромные трещины, от баллюстрады откалывались огромные куски кирпича, крыльцо порядком поизносилось, ступеньки заросли сорняками. Главный подъезд к дому представлял собой вообще сплошную череду рытвин и грозил неопытному автомобилисту большими неприятностями. Внутри дом был ничуть не лучше. От времени и отсутствия должного ухода мебель развалилась, собаки пачкали некогда превосходные старинные ковры. В доме постоянно стоял запах кислой капусты. Линда и сама весьма смахивала на собственный дом. Некогда весьма привлекательное, лицо ее теперь покрылось густой сетью морщин, поблекло. Одевалась она черт знает во что — в какие-то допотопные твидовые тряпки, в свитер домашней вязки. Что же касается трапезы, то в доме Талботов случалось по-разному: то угощали на дорогом фарфоре с серебряными приборами, то запросто ставили тарелку горячих бобов прямо на ковер: приходилось есть в окружении резвящихся кошек и собак.

Талботы придерживались столь правых взглядов, что других таких людей Джейн вряд ли когда еще встречала. Девушка тихо изумлялась, слушая рассуждения Линды о том, что коммунисты проникли уже во все дыры, что их следует искать не только под кроватью премьер-министра, но и в самой кровати. Джейн полюбила Талботов, доверилась им, и мало-помалу Линда сделалась ее конфиденткой. Она нередко спрашивала у Линды совета относительно меню, или о том, как следует ответить на то или иное письмо, или как надписать письмо титулованному лицу.

Огород Талботов находился в не менее запущенном состоянии, нежели их главная подъездная дорога. Джейн с помощью Марка сумела наконец получить водительские права и взяла за правило заезжать к Талботам с целыми сумками даров с собственного огорода.

Однажды утром Джейн, как обычно, позвонила у входной двери. Ответа, однако, не последовало. Тем не менее она вошла в дом, что ей разрешалось хозяевами, и тотчас услышала скрипучий голос хозяйки. Та разговаривала по телефону в соседней комнате, и Джейн решила подождать.

— Знаю, знаю, что проблема не терпит отлагательства. Она так нервничает, что места себе не находит, — сказала Линда. — Я часто вижу их и потому всегда стараюсь держать ее в курсе. Я имею в виду, что она, конечно же, и сама делает все, что в ее силах, всякий раз заскакивает, испрашивает советов. Дорогая ты моя, если бы я тебе рассказала, о чем она советуется со мной, ты бы просто не поверила! — Линда скрипуче рассмеялась. — Но что толку… Это не сработает. Гласные звуки, именно гласные — вот что их всегда и всюду выдает с головой. — Линда немного помолчала. — Да, очень симпатичная, но ведь мы-то знаем, что это все ненадолго. Придет время, она разжиреет. Сделается сплошь задница и груди, по словам Берти. — Линда опять рассмеялась в полный голос. «Господи, — подумала Джейн, — какая же, оказывается, сука эта самая Линда! Вот уж никак не ожидала…» Тут опять послышался голос Линды: — Да, понимаю, конечно… Вся надежда исключительно на расторжение брака. Надеюсь, развод произойдет ранее, чем родится ребенок. Бедная Бланш, она, видит Бог, не заслужила всех этих мучений…

Джейн более не могла спокойно выслушивать весь этот ужас. Однако она словно приросла к полу. Ей хотелось развернуться и убежать, но она не могла и пальцем пошевелить. Кровь прилила к вискам, казалось, она вот-вот рухнет без чувств. Тут в дверях появилась Линда.

— О, Джейн, как я рада тебя видеть! Ну-ка, кликнем Берти, он очень обрадуется нашей самой милой соседке. Давно ждешь? — осведомилась она.

— Да уж достаточно, чтобы все услышать! Какая же вы все-таки лицемерка! — не сдержавшись, выкрикнула Джейн. — А я вам так верила! — еще громче крикнула она и со всего маху швырнула в Линду сумками с овощами. Скатившись со ступенек, Джейн поскользнулась на замшелом камне, тотчас вскочила и на умопомрачительной скорости погнала на машине домой. Алистеру ничего не пришлось объяснять, потому как вечером того же дня, едва только он вернулся домой, ему позвонила мать.

— Ну так и что случилось? — спросил он. Когда Джейн ему все объяснила, он протянул: — Поня-атно… Жаль, конечно, что все так вышло… Конечно, лучше бы тебе не называть ее лицемеркой и не швыряться овощами.

— Но она лицемерка!

— Знаю, только зачем произносить это вслух?

— То есть?! — сердито спросила Джейн.

— В конечном счете эти слова будут использованы против тебя же самой. Своими обвинениями ты всего лишь подтвердила то мнение, которое у них о тебе сложилось.