Медсестра не потребовалась. Через неделю он скончался, тихо и спокойно, во время трансляции футбольного матча по телевизору. Джейн специально купила ему телевизор с большим экраном. Так в кресле он и отошел.

Стоя у могилы, Джейн сотрясалась от рыданий. Вернувшись домой, она помогла накрыть на стол: традиционные салат, ветчина, южно-африканское шерри. Слезы непрестанно текли по лицу Джейн.

— Не понимаю, что ты так расстраиваешься. Он был для тебя плохим отцом, — сказала ей мать, когда они остались вдвоем.

— Бывали все же редкие моменты, когда я испытывала к нему большую симпатию, — отозвалась Джейн.

— Брось, он никогда особенно не любил тебя, если хочешь знать.

— Я не желаю этого слушать. И вообще я ведь ни о чем тебя не спрашивала, мам! В конце концов, это жестоко с твоей стороны.

— Это правда. А ты из тех, кто не любит правды, Джейн. У тебя вечно ветер в голове, ветер и мечты. Да ради Бога, возьми же себя в руки, — повысила она голос, увидев, что дочь вновь заливается слезами.

— Черт побери, мам, может, хоть сейчас ты успокоишься?! — рявкнула Джейн.

— Не кричи на меня. Ты совсем не умеешь держать себя в руках. — Мать отхлебнула из чашки. — Странно, что Алистер не приехал.

— Он хотел, да я сказала, что в этом нет необходимости.

— А тебя-то кто за язык тянул?!

— Но ведь отец никогда не любил его. Алистер и сам это прекрасно понимает.

— Твой отец очень даже любил Алистера. Он не любил то, чем Алистер занимается.

— Стало быть, Алистера отец любил, а меня — нет?! — гневно воскликнула Джейн.

— Алистер прекрасный человек. Ты была дурой, когда решила уйти от него. Ты только посмотри на себя! Столько деньжищ, носишься по всему миру… Ну хорошо, пока ладно, а в будущем что?! Еще чуть-чуть, и тебе стукнет полтинник. А ты все одна. И тебе уготована одинокая старость. — Джейн с восхищением наблюдала за тем, как мать отчитывала ее и одновременно лихо отхлебывала свой чай.

— Возраст — это ерунда. И давно прошло то время, когда всякой женщине обязательно нужен был мужчина. Все это осталось в прошлом, — с чувством произнесла Джейн.

— В прошлом? Ну, не знаю, люди и сейчас нуждаются в людях. И помяни мое слово: ты и глазом не успеешь моргнуть, как стукнет семьдесят.

— Спасибо, мама.

— Я, наверное, перееду к твоей тетке, — неожиданно поменяла тему мать. — Она живет одна, возраст у нее — сама знаешь… Что же мы будем жить двумя домами? А с ней все веселее.

— А что? Мысль неплохая. Хотя я была бы не против, если бы ты переехала ко мне.

— Вряд ли. Ты ведь недавно сама говорила, что нам всегда было непросто ладить друг с другом. Как бы то ни было, а мне никогда не нравилась Шотландия. Да и не желаю я привыкать к твоей роскошной жизни.

— Какая же у меня роскошная жизнь?! Живу я очень даже просто, кроме шуток.

— Да ладно тебе! Ты часто видишься с Алистером в последнее время? — Она опять переменила тему.

— Я бы не сказала. Впрочем, на следующей неделе мы обязательно встретимся. У него как раз день рождения. Он устраивает ужин в Респрине. Я обещала приехать.

— Очень хорошо. Нужно и мне не забыть послать ему поздравительную открыточку.

Устав от разговоров, мать, к вящему удовольствию Джейн, пошла спать.

Лежа без сна в темноте, обдумывая прожитый день, она удивлялась отношению матери. Еще каких-нибудь две недели тому назад она с ужасом говорила о возможной кончине отца, плакала при одной только мысли о его смерти, — а вот сегодня совершенно не выказывала никаких эмоций и даже раздражалась при виде горевавшей дочери. Так что Джейн была и удивлена, и обрадована, услышав через стенку, как у себя в спальне мать заплакала. Видимо, все-таки ей было далеко не все равно. Джейн хотелось пойти и успокоить ее, но она знала, что мать будет лишь рассержена вторжением. «Жаль, — подумала Джейн, — можно всю жизнь знать человека и тем не менее не иметь возможности помочь ему…»

Странно было вновь ехать по парку Респрина, зная наверняка, что в конце аллеи никакая леди Апнор никогда уже ее не встретит. Услышав о смерти старухи, Джейн поначалу даже обрадовалась, но вот сейчас, подъезжая к особняку, внезапно ощутила какую-то странную пустоту. Очень странно. Так ведь и с ее родителями: всю жизнь ненавидели друг друга, а пришла смерть — и возникло чувство утраты.

Она свернула к дому. Должно быть, она приехала раньше всех: никаких автомобилей у дома.

Бэнкс более не встречал ее у дверей. Несколько лет тому назад он вышел в отставку и поселился в небольшом коттедже неподалеку. Дверь ей открыл безукоризненно одетый молодой, нагловатого вида дворецкий. Он вел себя вполне корректно, но в отличие от доброго старого Бэнкса этот более годился в опереточные мажордомы.

Джейн проводили в ее комнату, передали извинения Алистера: что-то там произошло с быком-производителем, и Алистеру срочно пришлось отъехать на ферму.

Впрочем, Джейн даже была довольна, что появилось время отдохнуть с дороги. Она приняла ванну, встала перед большущим зеркалом. Надо же, это вот самое зеркало видело ее в самые разные периоды жизни! Теперь уже Джейн не сомневалась, что исключительно красива. К счастью, судьба оказалась милостива к ней: лицо Джейн по-прежнему оставалось выразительным и красивым, глаза, как и прежде, блестели, длинные волосы переливались, придавая внешности Джейн особенный колорит.

При первых же звуках гонга она прошла в гостиную, где ее в одиночестве поджидал Алистер.

— С днем рождения!

— Джейн, ты выглядишь просто потрясающе! Какое на тебе чудное платье! Онор непременно одобрила бы.

Джейн картинно повернулась, демонстрируя расцветку шелка.

— Да, это совершенно в ее вкусе, в нем более пристало находиться в Италии. Но мне хотелось хоть немного отвлечься, вот я и решила нарядиться.

— Да, твой отец… я понимаю. Как там у вас все прошло?

Она пожала плечами.

— Ничего. Тяжело, разумеется. Сам знаешь. С матерью опять напряженно. Мать, как всегда, меня критикует. Словом, ничего не изменилось. Вот… — Она протянула ему тщательно завернутый подарок.

Алистер, как маленький ребенок, принялся торопливо открывать коробку.

— О, какое чудо! — произнес он с видимым удовольствием, осторожно водружая на стол большую стеклянную кружку. — Изумительная работа, — заметил он, разглядывая сделанные по просьбе Джейн рисунки: Драмлок, Респрин и Триник.

— На донышко посмотри, — сказала она, довольная тем, что угодила Алистеру.

Он перевернул кружку.

— Это ведь фулемский дом!

— Все дома, в которых тебе довелось жить.

— Имеешь в виду, все дома, в которых нам доводилось жить? Очень хороший подарок, спасибо. — Он поцеловал ее в щеку, рука его задержалась на ее руке чуть дольше, чем следовало. — Ну, джин-тоник, как обычно?

— А остальные-то где? — спросила она, принимая из его рук бокал.

— Какие остальные?

— Гости, которых ты пригласил.

— А… Я отменил приглашение, — ответил он, неопределенно махнув рукой. — Чтобы не было никакой суеты.

— Что же в таком случае я здесь делаю?

— С тобой мне всегда приятно увидеться. — На лице его появилась хорошо знакомая Джейн мальчишеская улыбка. — Если честно, то я и не хотел ничего устраивать. Сделал вид, для тебя.

— И зачем?

— Ты ведь всегда так занята, вокруг тебя столько людей в последнее время. Я решил, что нам с тобой неплохо бы поужинать вместе. Знаешь, иногда мне кажется, что ты специально окружаешь себя столькими людьми — чтобы не оставаться со мной наедине.

— Глупости какие, Алистер. — Она рассмеялась.

— Глупости? Ну, не знаю… В общем, я захотел побыть с тобой. Надеюсь, ты не против?

— Отчего бы мне быть против? Наоборот, мне приятно. Стало быть, мы вдвоем — и никаких гостей?

— Именно что a deux [11], как говорится, — с некоторым даже смущением произнес он.