Тот человек, бухгалтер, выложил все Джонсу после двадцати ударов.

Следующие три сотни были чистым удовольствием — для Джонса, конечно, не для бухгалтера, — ну и демонстрацией недовольства начальника жертвы. Дон Иглесиас, глава картеля Баха, не любил терять деньги, особенно по чьей-то глупости. Он-то и нанял Джонса, чтобы тот выяснил истинные причины убытков и наказал виновных.

Еще нескоро бухгалтер сможет ходить, не вздрагивая на каждом шагу. Зато дон Иглесиас узнал, что его денежки утекают не из Тихуаны, где проходила воспитательная порка бухгалтера, а вовсе даже из солнечного Сан-Диего.

Все тем же прогулочным шагом Джонс отправился на поиски киоска с мороженым, которое так приятно съесть в теплую погоду.

Очередь из автомата Калашникова разнесла окно вдребезги.

Крус Иглесиас бросился на пол. Заваленный осколками стекла и обрывками пластика, он нашарил в кармане девятимиллиметровый пистолет и принялся палить в окно. Мог бы и не напрягаться — его люди уже открыли сплошной огонь, в котором его пули быстро затерялись.

Один из телохранителей упал на пол, прикрывая Круса своим телом.

— Слезь с меня, пендехо, [7]— процедил Крус. — Все равно уже поздно. Господи боже, и моя жизнь зависит от таких вот тормозов!

Он вывернулся из-под потного сикарио [8]и мысленно сделал себе заметку обязать всех сотрудников пользоваться дезодорантами. Омерзительные свиньи.

В течение часа он пришел к заключению, что в Тихуане стало чересчур опасно — его война с кланом Ортега за рынок наркотиков зашла слишком далеко. Времена сейчас непростые — пирог, прежде жирный, стремительно уменьшается, и места для компромиссов уже нет — особенно учитывая его недавние потери. Уже через три часа Крус пересекал в Сан-Исидро границу США. Никаких проблем с этим не возникло — у Иглесиаса было двойное гражданство.

Машина поехала дальше, в сторону одного из «безопасных домов», [9]принадлежащих Крусу.

Не так уж плохо будет пожить в Сан-Диего, подумал Крус. Особенно когда привыкнешь к их весьма посредственной местной кухне. У него тут много дел.

Бун поднялся к себе в офис, расположенный над магазинчиком «Сёрфинг на Пасифик-Бич», где Шестипалый крутился изо всех сил, сдавая многочисленным туристам в аренду доски и ласты. В данный момент его осаждало семейство из пяти человек. Дети громко спорили, какого цвета доска кому достанется, и вид у Шестипалого был весьма удрученный. К слову, о грусти: заметив Буна, он предупредил, что в офисе сидит Живчик.

Бен Каррутерс по прозвищу Живчик был другом Буна. Этот несчастный угрюмый миллионер легко влился бы в компанию джентльменов, если бы не ненавидел воду. Он жил в Пасифик-Бич уже тридцать лет и за все это время так ни разу и не дошел до пляжа и тем более до океана.

— Что ты имеешь против пляжа? — полюбопытствовал однажды Бун.

— Он какой-то песчаный, — передернулся Живчик.

— Ну да, он же из песка.

— Вот именно. И воду я тоже терпеть не могу.

В общем, логично.

Живчик — персона, мягко говоря, эксцентричная. Один из его пунктиков состоит в том, что вот уже много лет он безуспешно пытается наладить финансовую жизнь Буна. Абсолютная тщетность этих попыток делает его все несчастнее и несчастнее, в противовес прозвищу.

Когда в офис зашел Бун, Живчик сидел, согнувшись в три погибели над старомодной счетной машинкой. Его сизо-седые волосы, постриженные коротким «ежиком», блестели, словно начищенная сталь.

— Как мило, что ты наконец соизволил удостоить меня визитом, — сообщил он Буну, демонстративно взглянув на часы.

— Да дел-то никаких нет, — отмахнулся Бун. Сняв шорты, он стащил с ног сандалии и направился в маленькую душевую, примыкающую к офису.

— И ты думаешь, что дела появятся, если ты будешь приходить на работу к одиннадцати утра? — возмутился Живчик. — Ты что, считаешь, что работа сама к тебе приплывет? Так, что ли?

— Ну, собственно говоря, да, — ухмыльнулся Бун и, включив душ, поведал Живчику о разговоре с Дэном. — Пришлет нам аванс почтой, — с садистским наслаждением добавил он.

— Ты потребовал у него аванс? — удивился Живчик.

— Нет, он сам предложил.

— А… — протянул Живчик. — А то я было подумал, что ты наконец стал ответственным деловым человеком.

— Неа, — улыбнулся Бун.

Он постоял под струями воды, смывая с кожи соль, затем вылез из душевой кабинки и принялся вытираться полотенцем. Отправившись обратно в офис на поиски чистой рубашки — ну или хотя бы не очень грязной — и джинсов, он даже и не подумал прикрыться полотенцем.

И конечно, в офисе он увидел Петру Холл.

Разумеется.

— Привет, Бун, — поздоровалась она. — Рада тебя видеть.

Петра выглядела потрясающе: тонкий льняной костюм, короткая стрижка в стиле двадцатых годов, сияющие фиалковые глаза.

— Привет, Пит, — ответил Бун. — Рад, что ты меня увидела.

Ну просто гениально, оценил он свою реплику, направляясь обратно в ванную.

Идиот чертов.

— Ты по делу или просто так, забавы ради? — осведомился Бун, возвращаясь в офис уже в рубашке и джинсах, которые просунула ему в дверь Петра.

Она не спешила передавать ему одежду. Во-первых, Бун очень забавный, когда смущается. А во-вторых, смотреть на обнаженного Буна — вовсе не мучение, а даже наоборот. У Буна Дэниелса — очень, оченькрасивое тело. Он высокий, с широкими плечами и крепкими мышцами, наработанными за долгие годы плавания и сёрфа.

— А разве нельзя соединить работу и удовольствие? — парировала Петра с заметным британским акцентом, который Бун находил и очаровательным, и раздражающим одновременно. Петра Холл — младший партнер адвокатской конторы «Бёрк, Шпиц и Калвер», одного из постоянных клиентов Буна. Привлекательную внешность и хрупкую фигуру она унаследовала от матери-американки, а акцент и характер — от папаши-британца.

— Обычно нельзя, — ответил Бун. Ему страшно хотелось с ней поспорить.

— Тогда тебе точно нужно менять стиль работы, — решила Петра. — На тот, который будет тебе нравиться. Ну да ладно, ближе к делу…

Девушка передала ему тонкую папку с документами. Бун смахнул с заваленного стола последний выпуск журнала «Сёрфер» и положил папку на освободившийся пятачок. Он погрузился в чтение. Внезапно он покраснел, захлопнул папку и твердо взглянул на Петру.

— Нет, — сказал он.

— В смысле?

— Нет значит нет, — повторил он. — Поверить не могу, что Алан взялся за это дело, — произнес он через минуту.

— У каждого человека есть право на защиту в суде, — пожала плечами Петра.

— Только не у него, — кивнул в сторону папки Бун.

— У каждого.

— Но не у него.

Бун посмотрел на Петру еще раз, затем нацепил на ноги порядком поношенные сандалии и вышел из офиса.

Петра с Живчиком слышали, как он спускается по лестнице.

— Надо сказать, — заговорила Петра, — все прошло гораздо лучше, чем я ожидала.

Она знала, что дело Кори Блезингейма разбило сердце Буну, поставило под сомнение все, во что он верил, и разрушило все, на чем он строил свою жизнь.

Келли Кухайо слыл легендой.

Да что уж там, он и был самой настоящей легендой.

Строите пантеон богов сёрфинга? Не забудьте включить туда КК. Решили заменить лица президентов на горе Рашмор лицами сёрферов? Без КК затея провалится. Или может, вы просто составляете список всех хороших парней за историю мира, которые хоть раз в своей жизни стояли на доске? Келли Кухайо должен войти в первую десятку.

Любой человек, повстречавший на своем пути Келли, проникался к нему искренней симпатией и уважением. Уж такой он был — учтивый, скромный, но при этом невероятно крутой. Рядом с ним хотелось быть лучше, умнее и добрее, чем ты есть на самом деле. Многие ветераны часа джентльменов могли бы поделиться историями о том, как встреча с Келли изменила их жизнь к лучшему.