Вот только Кори к этим занятиям не допустили. Ему просто сунули ручку и велели писать самоубийственное признание. «Воткни себе ручку в пупок, малыш, и проверни пару раз туда-сюда. И, будь так добр, не замарай нам кровью всю мебель».

Вели это дело два следователя: Стив Харрингтон и Джон Кодани.

Он же Джонни Банзай.

Маленькая проблема,даже учитывая «правило прыжка».

Бун и Джонни разработали это правило вскоре после того, как Бун стал частным детективом и друзья поняли, что их дорожки будут часто пересекаться. Правило простое: да, профессиональные интересы могут идти вразрез с их дружбой, да, иногда одному из них придется вспрыгивать на волну товарища — но в этом нет ничего личного.

Оно, конечно, так, только…

Это дело угрожало стать очень даже личным. Фактически Буну придется «наехать» на Джонни, раскритиковать его методы расследования. Так с друзьями обычно не поступают, а Джонни с Буном определенно были друзьями.

Они познакомились и подружились на первом курсе колледжа, когда выбрали своей специализацией охрану правопорядка. В те дни Джонни обычно сёрфил в Оушн-Бич, и именно Бун посоветовал ему попробовать волны в Пасифик-Бич. Именно Бун присматривал за ним, следил, чтобы никто на него не наехал. Но новичком Джонни считался в Пасифик-Бич недолго — как только местные ребята увидели, как он стоит на доске, они поняли, какой перед ними клевый парень, и с радостью приняли его в свою компанию.

Да, Бун и Джонни были хорошими друзьями. Другими словами — Бун был свидетелем на свадьбе Джонни (и за пару недель до этого события начал учить японские фразы, чтобы по всем правилам поприветствовать бабушку и дедушку Джонни).

Другими словами — если у Джонни и его жены рабочий день выпадал на субботу или воскресенье, они оставляли своих сыновей на пляже под присмотром Буна и Дэйва и ничуть не беспокоились. Знали, что Бун и Дэйв скорее умрут, чем позволят кому-нибудь обидеть их детей.

Другими словами — младшего сына Джонни звали Джеймс Бун Кодани.

Другими словами — когда какой-то клоун в «Рюмке» обозвал Джонни «узкоглазым», обычно миролюбивый Бун отправил его в нокаут.

Другими словами — когда Бун расследовал дело о похищении Рэйн Суини, когда он стал парией в родном полицейском участке, именно Джонни — и только он — заступался за него, разговаривал с ним, обедал с ним. И хотя Бун до сих пор об этом не знал, когда он уволился, именно Джонни вспомнил парочку приемов дзюдо и отметелил в раздевалке трех — трех! — копов, которые посмели высказать свое нелицеприятное мнение о Буне.

Другими словами — когда Бун несколько месяцев валялся в глубокой депрессии и отчаянно жалел себя, Джонни навещал его каждый божий день. И именно Джонни согнал в конце концов Буна с дивана, именно Джонни переживал вместе с ним, когда Санни не выдержала и выгнала Буна из дому, именно Джонни тогда сказал ему: «Возвращайся в океан, брат. Возвращайся к воде».

Другими словами…

Они — друзья.

И приятным это дело не будет.

Такие мысли одолевали Буна, пока он шел к своему грузовичку по прозвищу Двойка. Они с Пит договорились встретиться у входа в тюрьму. Ради спасения ублюдка вроде Кори Блезингейма придется вырвать кусок из рук старого друга.

И как это похоже на Джонни — вести самое громкое дело Сан-Диего и ни словом об этом не обмолвиться! Но, опять-таки, Джонни не любит раскрывать карты, когда заходит речь о его работе, особенно после того, как Бун ушел из полиции. Встречаясь на пляже, они обсуждают множество разных тем, но с недавних пор некоторые из них стараются не затрагивать.

Фургончик Двойка — потрепанный «додж», пришедший на смену легендарному Бунмобилю, которому Бун в прошлом апреле устроил похороны в стиле викингов.

— Знаешь, а это ведь твой шанс, — заметила тогда Петра. — Шанс купить нормальную взрослую машину.

На самом деле Петра заблуждалась — Бун не стал врать страховой компании и честно рассказал, как самолично поджег фургон и столкнул его с утеса. Разумеется, никаких денег от страховщиков он не получил. Так что на «нормальную взрослую машину» ему все равно не хватило бы, да и Буну она была не нужна. Он хотел очередной старенький фургончик, в который влезли бы все его вещи, — такой и купил. В конце концов, кому нужна машина, в которую не помещается доска для сёрфинга?

— Ну ладно, — не роняя достоинства, смирилась с неизбежным Петра, — тогда это твой шанс завести машину без идиотского прозвища.

— Бунмобилю прозвище вовсе не я придумал, — возмутился Бун. — Это все ребята.

Ребята — а именно Дэйв, Прибой, Шестипалый, Джонни и большая часть сёрферов Сан-Диего — тут же окрестили «новый» фургон Бунмобилем Вторым, в честь его легендарного предка. Но больше всего бесило Петру то, что фургон обзавелся сразу двумя прозвищами — длинную кличку «Бунмобиль Второй» вскоре сократили до «Двойки».

— Так и язык сломать недолго, — заметил как-то Джонни. — Пусть фургон Буна будет Двойкой.

На том и порешили.

На парковке Буна уже ждала Петра.

— Твой парень — отработанный материал, — заявил он, вылезая из машины.

Мусор, волнами выброшенный на пляж.

— Я не могу позволить себе такие мысли, — ответила Петра.

— И как ты собираешься игнорировать его собственное признание? — поинтересовался Бун. — С некоторыми волнами, как ни старайся, а все равно не справишься. Они просто размажут тебя. Раз и навсегда.

Петра пожала плечами:

— Он перепугался. Или его заставили. Или полицейские нашептали ему, что писать. Такое частенько случается.

— Только не с Джоном Кодани, — покачал головой Бун.

ДБ шутки шутить определенно не станет. Выражаясь языком бейсбола, он не всегда играет совершенно прямолинейно. Конечно, иногда Джонни проводит особо хитрые удары — крученые, слайдеры, даже наклболы, — но он непременно добирается до самого края поля, до самой сути дела. Банзай не стал бы подставлять какого-то мальчишку и уверять, что тот преступник, если бы не был в этом уверен.

— Вот как нам надо поступить, — продолжила Петра, не обратив на слова Буна никакого внимания. — Во-первых, мы должны убедить всех, что «Команда Рокпайл» — никакая не банда. Те «особые обстоятельства», благодаря которым ему светит убийство первой степени, связаны исключительно с преступной деятельностью этой их банды.

— Вообще-то «Команда Рокпайл» — самая настоящая банда, — заметил Бун.

— Просто компания друзей со схожими интересами. Совсем не тянет на банду, — возразила девушка. — Вот конвоиры, например, банда?

— Что-то вроде того, — кивнул Бун.

— Банда, в понимании юристов, — это общность людей, существующая ради совершения преступных деяний, — объяснила Петра. — Не думаю, что конвоиры интересуются организованной преступностью.

Это ты нас во время налета на шведский стол в ресторане не видела, подумал Бун. Хотя слово «организованный» к нам и впрямь не очень подходит.

— Типа убийств? — уточнил он.

— Только если убийство являлось прямым следствием криминальной активности или совершалось в поддержку этой самой активности. Простое совпадение сюда не относится.

Бун хотел было спросить, что бы о таком «простом совпадении» сказали родные Келли, но решил промолчать.

— Значит, нам надо узнать, была ли «Команда Рокпайл» задействована в чем-либо кроме агрессивной охраны «их» района — например, не торговали ли они наркотиками или что-нибудь в таком духе.

— Именно, — кивнула Петра. — Думаю, будет нелишним выяснить, не получают ли эти банды «локалистов» — так ведь они называются?..

— Угу.

— Так вот, не получают ли они какую-либо выгоду от охраны «своих» территорий. Например, если они заставляют выплачивать некий «налог» за использование океана или попросту вымогают деньги, тогда их совершенно законно можно признать бандитской группировкой.

Интересно получается, подумал Бун. Значит, если рокпайловцы вякают: «Здесь сёрфить нельзя» — и размахивают в подтверждение своих слов кулаками, они не банда. А если говорят: «Здесь можно сёрфить только за двадцать баксов», — то уже банда. Удивительная все-таки штука — закон.