Джордж, не выпуская ее из объятий, захлопнул дверь. Он прижимал ее к себе и утешал тихим, ласковым голосом. Прошло три четверти часа, но они не сдвинулись с места.

Наконец он задал ей вопрос, который требовал ответа.

— Кем ты теперь станешь? Тебе нужно выбрать. Новое место. Новое имя. Абсолютно все. Ты придумала себе имя?

Она сделала глубокий вдох и, уткнувшись ему в грудь, улыбнулась, а потом кивнула.

— Виктория, Тори, — ответила она и сделала шаг назад, сияя улыбкой.

Глаза Джорджа вспыхнули радостью.

— Привет, Тори.

— Привет, Джордж. — Она приподнялась на цыпочки и поцеловала толстяка в щеку. — Ты меня спас.

Он самым настоящим образом покраснел и отвернулся.

— Ты сама себя спасла. Ведь ты оказалась очень храброй и сумела совершить прыжок, которого так боялась.

Они много раз обсуждали это. Тори сжала его ладонь.

— Только благодаря тому, что ты убедил меня: ты будешь здесь и поймаешь, когда я совершу прыжок.

Они проговорили много часов, но так и не вышли из номера. Тори знала, что это глупо, но боялась, что Тед найдет ее, если она окажется на улице. Менее иррациональной была мысль о том, что она встретит кого-то из знакомых, кого-то, кто знает его. И тогда ему все станет известно.

Они заказали еду в номер, потом Тори захотела принять душ. Прошло столько времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала себя чистой.

Когда она вышла из ванной комнаты в пушистом белом халате, которые предоставлял постояльцам отель, то увидела, что Джордж устроился на краю одной из кроватей и смотрит Си-эн-эн. Он приоткрыл рот от удивления, и ей стало интересно, как давно он сидит вот так и не сводит глаз с экрана телевизора.

— Ты видела… — начал он.

В это мгновение он все понял. Может, чуть раньше он заметил царапину у нее на локте, слишком красные щеки и грязь на одежде. Но только теперь обо всем догадался. Природа одарила Джорджа большим, как вселенная, сердцем, полным любви и веры в благородство людей. Его собственная целостность и доброта заставляли его считать, что все остальные такие же. Он был умным человеком, но его ослепила радость, когда он увидел ее.

— Ты была там, когда все это случилось. О господи…

Он хотел произнести ее прежнее имя, то, с которым она распрощалась на Пенн-стейшн, и тут же осекся.

— Ты в порядке?

Она быстро кивнула.

— Разве я похожа на человека, с которым случилось что-то плохое?

— Если бы ты села в поезд…

— Я была бы мертва. Если бы я верила в Бога, я бы сказала, что, может быть, сегодня меня спас не только ты.

У Тори изменился голос и задрожали руки, когда она произнесла это. Но она прикусила губу и улыбнулась, чтобы показать, что просто разнервничалась. Затем она в подробностях рассказала, как прошел ее день. Они сидели рядом на кровати, и он еще некоторое время держал ее в объятиях. Тори ждала, когда Джордж начнет целовать ее или прикоснется к груди. Она ничего такого не хотела, однако не сомневалась, что иначе и быть не может. Выбор, который она сделала, поставил ее в положение принцессы, попавшей в беду, но она знала, что прекрасные принцы существуют только на страницах сказок.

Тем не менее Джордж просто обнимал ее. Тори чувствовала, что он хочет ее — Джордж не скрывал этого во время разговоров в Интернете, — но сейчас он не предпринимал никаких попыток сделать что-то еще.

«Если вы только что присоединились к нам, сообщаем, что по меньшей мере семьдесят три человека погибли и несколько сотен ранены во время сегодняшнего взрыва поезда под Манхэттеном, — сообщила диктор Си-эн-эн. — Власти пока отказываются сообщить нам свое мнение о возможности теракта. Выдвинуто несколько предположений относительно причин взрыва, среди них — серьезная утечка газа. В настоящий момент продолжаются спасательные работы. Многие пассажиры, получившие легкие ранения, осмотрены врачами и отпущены домой. Другие жертвы трагедии находятся в больницах в состоянии различной степени тяжести.

Из разных источников нам сообщают, что часть тех, кто сегодня погиб, получили такие страшные ожоги, что их невозможно идентифицировать, и кошмар для их родных и близких только начинается».

Рыжеволосая девушка-диктор продолжала говорить, бесконечно нанизывая одну трагическую деталь на другую, и на экране появлялись машины спасателей или плачущие люди. Но Тори смотрела в пространство мимо Джорджа, чувствуя, как внутри у нее зарождается смех. Она сначала тихо, а через мгновение истерически захохотала. Впрочем, через несколько секунд она поняла, что, наверное, выглядит совершенно безумной и бессердечной. Погибли люди, некоторые обгорели до неузнаваемости, а она веселится.

— Извини, — пробормотала она и посмотрела на него. — Я не… Просто…

Джордж обернулся к ней, и на его лице был ужас. Но он тут же сменился пониманием.

— Ты умерла. Я хочу сказать, для Теда…

Тори с трудом выдохнула и кивнула.

— Он бы отправился искать меня после того, как понял бы, что меня не было в поезде. Но теперь он никогда не узнает. Никто не узнает.

На фоне темного моря ночное небо казалось темно-синим, луна освещала барашки волн. Несмотря на то что день был жарким, от воды поднималась прохлада. Джош поежился, но тут же взял себя в руки, заставив не замечать холода, поскольку не хотел выказать слабости перед Мигелем и Дуайром. Все его мысли занимала Тори — напряженное выражение ее глаз, когда они занимались любовью на полу в ее каюте, то, как изгибалось и дрожало под его руками ее тело, разочарование на лице, появившееся в тот момент, когда он сказал, что сидел в тюрьме.

«Ты идиот», — подумал он про себя. И хотя он считал иначе, Тори говорила ему, что пытается покончить с многолетней привычкой связываться с плохими парнями. Они много часов каждый день проводили на камбузе, и их разговоры превратились в настоящий поток сознания. У Тори имелись собственные тайны, но, даже не зная их, Джош понимал, что она ищет своего рода спасение и старается изменить судьбу.

Ему следовало избегать ее, вместо того чтобы усложнять ей жизнь. Но они так подолгу оставались наедине, что он с каждым мгновением хотел ее все сильнее. Джошу нравилось, как смеется Тори, ее острый язычок и даже печаль, которая порой появлялась в ее глазах, когда она думала, что он смотрит в другую сторону. Ему казалось, будто их соединяет электрический провод и по нему проходит ток.

Когда Джош приготовил омлет, смешал сок и отправился к ней в каюту, он убеждал себя, что ему просто нужно, чтобы Тори попробовала новое блюдо и сказала, правильно ли он подобрал пропорции. Впрочем, прежде он никогда не нуждался в том, чтобы кто-то выступал в роли дегустатора. Он всегда знал, насколько вкусным получилось то или иное кушанье. Джош обманывал себя. Он придумал причину, чтобы пойти к Тори, и позволил ей увидеть себя таким, каким она хотела его видеть, чтобы электрическая цепь замкнулась и напряжение наконец отпустило их.

Теперь картины близости мешались в его сознании с острым чувством вины. Джош понимал: он вовсе не такой мужчина, о котором мечтала Тори, и далеко не тот, который ей нужен.

Джош опьянел от нее и знал, что должен стряхнуть наваждение и взять себя в руки. Здесь происходило нечто очень странное, и излишняя рассеянность могла оказаться опасной.

Мигель вызвал нескольких парней из команды «Антуанетты» и приказал спустить на воду катер. Никто не выказал удивления. Таппер, Хименес, Энтон и старший механик Хэнк Боггз, исключительно мерзкий тип. Джош заметил, что за ними наблюдает Сол Пуцилло. Он стоял на площадке жилого отсека двумя уровнями выше. Когда Сол понял, что его заметили, он тут же отошел в тень, как будто не хотел, чтобы его поймали. Пуцилло был неприятной личностью из числа тех, кто сплетничает за спиной других и постоянно сует нос не в свои дела. Вреда от него никакого, до тех пор, пока братья Рио не посчитают, что он слишком много внимания уделяет их операциям, и тогда Пуцилло мало не покажется.