Убедившись, что туалет в полном порядке, Виктория покинула свое укрытие.

– Свечи на дереве? Прямо в доме? Очень странно. И в высшей степени небезопасно, как мне представляется.

– Согласен. – Энтони порылся в своих вещах в поисках чистой сорочки. – Полагаю, столь нелепая традиция никогда не будет воспринята здравомыслящими людьми.

Виктория ждала, пока Сомертон умоется и переоденется, стараясь не думать о том, что ее и обнаженного мужчину разделяет лишь тонкая полотняная ширма. Она гнала от себя грешные мысли, но они с завидным упорством возвращались обратно. Ну, как устоять слабой женщине против такого умопомрачительного красавца?

Виктория закрыла глаза и попыталась представить себе, что порекомендовали бы ей подруги – разумеется, по секрету, – если бы знали, что она сейчас находится наедине с Сомертоном. В их тесной женской компании главной моралисткой была именно Виктория, а великосветские леди в узком – очень узком – кругу позволяли себе весьма легкомысленные суждения.

Она улыбнулась. Дженнет, конечно, посоветовала бы немедленно соблазнить его. Эвис – тоже. Элизабет, возможно, выразилась бы чуть осторожнее, но в том же ключе.

А каково было бы мнение Софи? Виктория всегда относилась к ней с особой симпатией. Очевидно потому, что по происхождению и воспитанию Софи лишь немного опережала настоящую Энн Смит и столь незначительно уступала выдуманной Виктории Ситон.

– Что-то не так?

Виктория быстро открыла глаза и подавила тяжелый вздох. Перед ней стоял совершеннейший байронический герой – сумрачный, одетый в черное и невыносимо прекрасный.

– Почему вы спрашиваете?

– Вы стоите с закрытыми глазами, – ответил он с неподражаемой усмешкой.

– Я вспоминала о своих подругах, только и всего.

– А я уж было, подумал, что три бокала вина не остались без последствий и вас мучает запоздалое раскаяние.

Виктория не удержалась от улыбки:

– С этим я уже справилась.

Сомертон негромко рассмеялся:

– В таком случае нам ничто не угрожает и мы легко, и спокойно доберемся до цели нашего путешествия.

– Надеюсь.

Это ему ничто не угрожает. А ей придется поразмыслить над тем, как себя вести, когда им действительно придется спать в одной постели.

Энтони ждал, и его нетерпение стремительно перерастало в раздражение. Любопытно, кто-нибудь из слуг соизволит открыть дверцу кареты? Шесть часов он провел наедине с Викторией в облаке манящего аромата ее духов и теперь стремился вырваться на простор и вздохнуть полной грудью. Наконец дверцу открыли, и Энтони с шумом выбрался наружу. Теперь осталось протянуть руку и пережить острый приступ возбуждения, охватывавший его всякий раз, когда Виктория дотрагивалась до него.

Честь ему и хвала – он стойко пережил обжигающее прикосновение ее ладоней.

А вот Виктория, выйдя из кареты, не смогла сдержать своих чувств и тихо ахнула.

– Неужели это дом Фарли? – Она обернулась и заглянула Энтони в глаза. – Не может быть!

Он посмотрел на светло-коричневое каменное здание, затем снова на Викторию:

– Разумеется, это его дом. Она склонила голову набок:

– То есть кто-то и в самом деле здесь живет?

– Нуда. – Его терпение подходило к концу. – Фарли. Виктория лишь покачала головой.

Энтони собрался идти, но вынужден был остановиться – она не сдвинулась с места.

– В чем дело?

– Вы только посмотрите, какой он огромный, – прошептала она. – Настоящий замок.

Энтони еще раз посмотрел на дом и пожал плечами:

– Право, он не так уж велик. Отцовский дом в Дорсете гораздо больше.

Виктория ошарашенно переспросила:

– У вашего отца дом еще больше? Что же он делает со всем этим?

– В основном держит закрытым.

– Невероятное расточительство, – пробормотала Виктория, вздохнула и шагнула вперед.

Он, наконец, понял, в чем причина ее странного поведения.

– Вам раньше не доводилось бывать в подобных домах, не правда ли?

– Никогда. Самый большой дом, в котором я бывала, – у Элизабет, в Лондоне.

Герцогский особняк выглядел очень внушительно для Лондона, но не шел ни в какое сравнение с большинством господских домов в родовых поместьях знати.

– Виктория, как бы вы ни были потрясены, необходимо сохранять внешнее спокойствие. Подумайте: вы моя содержанка – следовательно, дама со средствами и привыкли к определенному уровню роскоши.

Она слегка покраснела и молча кивнула.

– Если угодно, изливайте свои бурные впечатления на меня. Но не раньше, чем мы окажемся наедине в нашей комнате.

– Очень вам признательна, милорд. Он улыбнулся:

– Не стоит благодарности, миссис Смит. Вы готовы?

– Да.

Они направились к главному входу, и покрытый снегом гравий похрустывал у них под ногами. Дворецкий открыл дверь, и они вошли в теплый дом. Энтони посмотрел на Викторию и подавил улыбку. Выражение ее лица чудесным образом изменилось, от недавнего потрясения не осталось и следа. В холл вошла томная, слегка скучающая дама.

– Добрый день, милорд, – произнес дворецкий, затем поклонился Виктории: – Добро пожаловать, мэм. Лакей проводит вас в вашу комнату. Обед назначен на семь часов, а в шесть в гостиной подадут херес.

– Благодарю, – ответил Энтони и направился к лестнице.

Лакей придержал дверь, и они вошли в гостевые апартаменты, состоящие из двух комнат: небольшой гостиной с диваном и двумя креслами и просторной спальни, большую часть которой занимала огромная кровать красного дерева. По крайней мере, на этом ложе можно было спокойно спать вдвоем, никак не соприкасаясь друг с другом.

– Ваши вещи сейчас принесут, милорд.

– Спасибо.

Виктория подошла к окну, откуда открывался прекрасный вид на обширные владения Фарли. Энтони ожидал, что как только лакей покинет помещение, она примется восторженно обсуждать дом, однако она не произнесла ни слова.

Немного помедлив, он приблизился к ней:

– Вам здесь нравится? Она покачала головой:

– Нет.

– А что не так?

– Все! Я из другого мира. Я не светская дама и чувствую себя здесь чужой.

Он резко повернул ее лицом к себе:

– Возможно, Виктория Ситон из другого мира, но миссис Энн Смит – вполне светская дама. Не забывайте об этом.

Она зажмурилась и кивнула:

– Я постараюсь.

Энтони взял ее за плечи и слегка встряхнул. Виктория открыла глаза.

– Вы не просто постараетесь. Вы заставите всех без исключения поверить в то, что вы миссис Смит, вдова сквайра. Не больше, но и не меньше.

– Я взялась за эту работу, – сердито сказала она, стряхнув с себя его руки. – Однако это вовсе не означает, что я должна быть всем довольна.

– Чем именно вы недовольны? – требовательно спросил Энтони.

Виктория отвернулась и пробормотала:

– Тем, что мне нужно изображать вашу любовницу.

– И в чем проблема? – Энтони нахмурился.

Виктория чуть ли не в открытую признала, что занимается проституцией. Теперь ей надо всего-навсего притвориться его любовницей, и она вся в переживаниях. Совершеннейшая нелепость.

– Не важно. Я исполню свою работу, вы мне заплатите, и все закончится.

Энтони тяжело вздохнул:

– Виктория, вы не могли бы хоть раз откровенно поговорить со мной?

– Хорошо. – Она отвернулась и вновь посмотрела в окно. – Просто мне очень трудно находиться с вами в одной комнате.

Как можно было не догадаться об этом? Ведь он же сам удивлялся, как она терпит его присутствие после того, что произошло десять лет назад. Теперь, по крайней мере, он услышал от нее правду.

– Виктория, пожалуйста, не бойтесь меня. Я постараюсь ничем не обидеть вас. Вероятно, мне лучше возвращаться в комнату только после того, как вы уснете.

Она повернулась к нему и нахмурилась:

– Мы оба знаем, что такое поведение вызовет ненужные разговоры. Я как-нибудь справлюсь с собой и попытаюсь извлечь пользу из этой отвратительной ситуации.

– Каким образом?

– Буду по возможности наслаждаться светским обществом и изысканными блюдами.