– Да.

Поморщившись от боли, она погладила Энтони по щеке. Теперь, когда он был полностью откровенен, она любила его даже больше, чем раньше. Напрасно. Все это не меняет существа вопроса. Он не женится на ней.

Виктория медленно убрала руку:

– Энтони, спасибо за искренность. Обещаю, ни одна живая душа не узнает от меня о том, что леди Уайтли – твоя мать.

– Виктория, тебя беспокоит что-то еще?

– Нет, ничего, – ответила она прерывающимся голосом.

– Тогда почему ты выглядишь так, словно вот-вот заплачешь? – Он заключил ее лицо в ладони.

Она обмерла в его сильных руках.

– Я не собираюсь плакать.

По крайней мере, при нем. А когда он уйдет, она, конечно, даст волю слезам.

– Виктория, посмотри на меня.

Она моргнула, посмотрела в его теплые светло-карие глаза и уже не смогла отвернуться.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Я боялся, что у меня не будет возможности сказать тебе, как сильно ты изменила мою жизнь к лучшему.

– Пожалуйста, не надо.

Невыносимо слышать от него признание в любви и знать, что они никогда не будут вместе.

– Что не надо? Говорить, как сильно я люблю тебя? Как я едва не умер, пока ты боролась за жизнь, а я ничем не мог помочь тебе?

– Прекрати! – Она отпрянула и упала на подушки. – Прекрати меня мучить! Я не стану твоей любовницей.

– Виктория, мне не нужна любовница. Мне нужна жена.

– Но ты не хочешь брать в жены меня. Он взял ее за подбородок и вынудил повернуть голову.

– Ты единственная женщина, на которой я хотел бы жениться.

– Ты говорил леди Уайтли, что не хочешь жениться на мне. Я это слышала собственными ушами сегодня утром.

Он негромко рассмеялся:

– Положительно, тебе необходимо перестать подслушивать. Ты склонна, превратно истолковывать чужие разговоры.

– Что ты имеешь в виду?

– Родители решили подыскать мне добропорядочную невесту и тем самым поправить мою пошатнувшуюся репутацию. Они сошлись на кандидатуре мисс Коддингтон. Сегодня утром я сообщил матери, что не женюсь на этой девушке.

– О! – пристыженно вздохнула Виктория.

– Мать знает, что я люблю тебя. И Софи знает. Более того, готов поручиться – твоим подругам это тоже известно. Видишь ли, я проявлял некоторую неуступчивость, когда они несколько раз просили меня покинуть твою спальню.

– Ты? Неуступчивость? – Виктория улыбнулась. – Не могу себе такого представить.

Энтони запрокинул голову и рассмеялся.

– Выходит, все знали, что ты любишь меня, кроме меня самой? – Виктория тихонько прыснула. – Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя?

– Ты спасла мне жизнь, застрелив герцога. Ты не выдала меня под пытками. – Он усмехнулся, и сердце подпрыгнуло у нее в груди. – Пожалуй, я кое о чем догадываюсь.

– Завтра у тебя день рождения, а через два дня Рождество.

– Так и есть, – подтвердил он, удивляясь про себя тому, как круто она сменила тему.

– Я не купила тебе подарки, – прошептала Виктория. Он улыбнулся:

– Самый лучший подарок – это то, что ты поправляешься. Впрочем, если ты желаешь одарить меня чем-нибудь еще, дай согласие стать моей женой.

– Хорошо. Энтони, я стану твоей женой. – Она улыбнулась сквозь слезы, а потом задумчиво прикусила нижнюю губу.

– Мне знакомо это выражение лица, – сказал он.

– Как мы поступим с сиротами? Я не могу оставить их без попечения.

– А зачем тебе их оставлять? Многие светские дамы занимаются благотворительностью. Ты будешь опекать сирот. Мы наймем кого-нибудь в помощь Мэгги. – Энтони запнулся и посмотрел на их соединенные руки. – Как ты думаешь, может быть, Бронуин лучше жить с нами?

– А леди Уайтли не станет возражать?

– Думаю, поскольку она сможет навещать нас, ей понравится эта идея.

– Я с превеликим удовольствием отнесусь к ее визитам. Хотя могут начаться кривотолки.

– Меня не волнуют сплетни. Пусть говорят, что Бронуин наша дочь, моя дочь. Какая разница? Главное – мы будем вместе, и моя сестра вырастет в родной семье.

Викторию переполняли восторженные переживания, но у нее оставались кое-какие вопросы.

– А как же твое желание вернуть себе респектабельность? Наш брак никак не поможет тебе. Хуже того: если мое прошлое выплывет наружу, на твоей репутации можно будет поставить крест.

– Один мудрый человек советовал мне не придавать излишнего значения респектабельности. Он же напророчил мне женитьбу по любви.

– О ком ты говоришь?

– О Николасе. – Очень мудрый человек.

Энтони наблюдал, как меняется выражение ее лица, и понимал, что она все еще обеспокоена. По правде говоря, после истории с леди Фарли он и сам испытывал некоторые сомнения.

– Скажи, почему тебя беспокоит, что кто-то узнает о твоем прошлом? Ты опасаешься за свое положение в обществе?

Она мягко засмеялась:

– Какое положение в обществе? Меня волнует только одно – как это отразится на тебе. Ты хотел восстановить репутацию.

– Ну, мы могли бы кое-что предпринять. Однако предупреждаю, моя идея, очевидно, покажется тебе безрассудной и нелепой.

– Что ты предлагаешь?

– Мы сами раздуем скандал. Еще до свадьбы распустим слух о том, что ты на самом деле Энн Смит. В любом случае я не могу жениться на Виктории Ситон. Такой брак не будет законным.

Ее глаза расширились.

– Ужасно скандальная идея.

– Думаю, если мы обсудим ее с друзьями, они поддержат нас.

Ей нравился его план, но она колебалась, помня о тех словах, которые он произнес несколько недель назад.

– А если твои друзья, узнав о моем прошлом, запретят своим женам общаться со мной?

Не надо было говорить ей, что мужья подруг никогда не допустят, чтобы их жены общались с ней, если ее прошлое выплывет наружу. Джентльмены не станут беспокоиться по пустякам, когда она выйдет за него замуж. А ее подруг и вовсе ничто не остановит. Эти дамы знают по собственному опыту – любой скандал продолжается ровно до тех пор, пока его не вытеснит новый.

– Полагаю, твои подруги в данном вопросе не станут прислушиваться к мнению своих супругов.

– Они немного своевольные, – засмеялась Виктория.

– Немного? После того как они несколько дней пытались третировать меня, я начал жалеть их мужей.

Виктория снова засмеялась, а затем поморщилась от боли.

– Ты действительно думаешь, что твоя идея сработает? Энтони улыбнулся:

– Мы станем скандалом сезона. По крайней мере, рождественского. Убежден, к началу большого светского сезона наша история уступит место какой-нибудь новой скандальной сенсации.

– Ты рассуждаешь совершенно безнравственно, – сказала Виктория. – Но мне очень нравятся твои рассуждения… И ты сам.

Энтони поднес ее ладонь к губам:

– А я очень люблю тебя.

Рождество, 1817 год

Энтони смотрел, как Мэгги уводит детей из гостиной, чтобы уложить спать. Он и Виктория поцеловали каждого из малышей и пожелали им спокойной ночи. Он не мог припомнить такого счастливого Рождества. Сегодня утром Виктория ласково попросила его проводить Мэгги и детей в церковь. Он согласился, ведь иначе она, вероятно, принялась бы настаивать на том, чтобы пойти самой. Вопреки ожиданиям, рождественская служба оказала на него необычайно благотворное влияние. Он вернулся в дом Виктории с просветленной душой.

Рождественский гусь поджарился на славу, а после обеда дети получили подарки. Энтони решил внести свою лепту и купил каждому ребенку по игрушке.

Теперь он сидел в гостиной, откинувшись на спинку потертого кресла, и улыбался. Друзья присоединились к ним, поскольку Виктория была еще слишком слаба, чтобы выезжать из дома. Слава Богу, сейчас она стала есть и даже немного порозовела.

Леди Фарли находится под арестом. Ее допрашивают, а потом, конечно, вынесут обвинительный приговор. Очевидно, она будет повешена за попытку убийства и другие преступления.

Сплетники уже начали развязывать языки. Однако, опасаясь вызвать недовольство герцогини Кендал, многие держали свое мнение при себе. К тому же, не безучастия Эйнсуорта, в обществе появилась новая версия слухов.