– Да. Но она очень сердечная женщина. Вы должны обращаться с ней уважительно.

Они неохотно кивнули.

– Но он не должен оставаться с Викторией. На ней вообще ничего не надето, – сказала Элизабет. – Она придет в ужас, когда очнется.

Софи посмотрела на подругу:

– Нет. Он уже видел ее обнаженной.

Три дамы как по команде всплеснули руками и прижали ладони к губам.

Эвис пришла в себя первой.

– Виктория – с мужчиной?

– Разве с вами ничего подобного не случалось? – многозначительно произнесла Софи.

– Ну да, – пробормотала Дженнет. – Но она всегда была самой рассудительной. И убеждала нас в том, что грешно быть с мужчиной до свадьбы.

– Вас это не остановило, не так ли? Подруги хихикнули и покачали головами.

– Виктория и Сомертон, – с усмешкой прошептала Элизабет. – Вы думаете, он ее любит?

– Ты что, не видела, какой у него свирепый вид? – отозвалась Эвис. – Так выглядит полюбивший распутник.

Энтони сходил с ума от бессилия и отчаяния. Виктории становилось все хуже и хуже. На четвертые сутки жар усилился. Она бредила. Энтони прислушивался к ее бессвязным отрывочным словам. Он понимал далеко не все. Однако, похоже, миссис Перкинс отличалась крутым нравом, особенно когда Виктория возвращалась домой с пустыми руками.

Он различил имя своей матери, и у него потеплело на сердце. По крайней мере, у нее Виктория жила в тепле и не голодала.

В комнате появилась Софи и, взглянув на Викторию, прикусила губу:

– Ей не стало лучше?

– Нет, – отчужденно ответил он. Сестра обещала ему, что лечение поможет. Но за последние дни Виктории нисколько не полегчало, к тому же она практически ничего не ела.

– Она пила бульон?

– Мэгги пыталась накормить ее. – Он на мгновение закрыл глаза. – Софи, она и раньше была слишком худой, а теперь…

– Она наберет вес, когда выздоровеет. – Софи не дала ему произнести те слова, которые готовы были сорваться с его языка. – Энтони, даже не думай об этом. Она выживет.

Боже, только бы сестра оказалась права!

– Ты не возражаешь, если я отлучусь на несколько минут? Мне нужно почитать травник – может быть, найду еще какое-нибудь средство. Я буду рядом, просто спущусь вниз.

– Иди, – неохотно согласился он.

Когда детей укладывали спать, в доме воцарялась зловещая тишина, поэтому Энтони просил Софи оставаться здесь на ночь.

Софи вышла из комнаты, а Виктория снова начала бредить. На сей раз, он услышал свое имя.

– Сомертон, – прошептала она, – больше тайн, больше лжи.

– Тсс, Виктория. – Энтони наклонился к ней и сменил влажную салфетку у нее на лбу.

– Я не должна его любить, – пробормотала она. – Это неправильно.

Глаза Энтони наполнились слезами.

– Нет, Виктория, это правильно.

– Я плохая. Лгунья. Воровка.

– Для меня это не имеет никакого значения. – Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Раз, другой… Ее ладонь была еще горячее, чем прежде. Энтони потрогал лоб Виктории и вздрогнул. – Софи! – крикнул он.

Она быстро взбежала наверх:

– Что случилось?

– Жар усилился.

– Лед, – пробормотала Софи. – Нужно обложить ее льдом.

Софи уже говорила, что, возможно, придется прибегнуть к такому средству. Но никто не знал, принесет ли пользу столь радикальный метод. Поэтому до сих пор Энтони не желал рисковать.

– Мэгги, – громко позвал он.

– Да, милорд.

– Иди к леди Уайтли и скажи ей, что нам нужен весь лед, какой у нее есть.

Мэгги побледнела:

– Да, милорд.

– Я принесу простыни. – Софи замялась: – Энтони, я не уверена, подействует ли это.

– Я понимаю. Неси простыни.

Виктория заметалась в постели и снова начала бредить. Энтони стоял у кровати и смотрел на девушку, которую любил больше всего на свете.

– Ты не умрешь! – приказал он. Она тихо застонала.

– Виктория, ты слышишь меня? Ты не умрешь. – Он крепко стиснул ее горячую ладонь и прошептал: – Я просто не вынесу этого.

Через несколько минут в комнату вернулась Софи, а потом пришла Мэгги и привела с собой леди Уайтли. Софи накрыла Викторию простыней и обложила колотым льдом.

– Сколько нужно ждать? – спросил Энтони у сестры.

– Пять – десять минут.

Софи принялась шагать из угла в угол. Энтони каждую минуту прикладывал ладонь ко лбу Виктории в надежде, что лихорадка пойдет на убыль. Через десять минут они убрали простыню со льдом. Виктория вся дрожала и тихо стонала.

– Я не могу сказать, помогло ли это, – призналась Софи. У нее тряслись руки, глаза блестели от слез. – Я испробовала все известные мне способы лечения. Простите.

Энтони зажмурился от невыносимой боли. Рассчитывать больше не на что. Женщины тихо вышли из комнаты, словно чувствуя его потребность остаться наедине с Викторией. Он в изнеможении опустился в кресло и спустя час прикрыл глаза. «Боже, не дай ей уйти, пока он несколько минут поспит…»

Виктория медленно открыла глаза. Тусклый огонек одинокой свечи и мерцающее в камине пламя едва скрадывали мрак. Ее пересохшие губы растрескались, когда она улыбнулась, увидев спящего в кресле Сомертона.

Она очень смутно представляла себе, что происходило вокруг нее последние несколько дней. Здесь были Сомертон, Софи… и леди Уайтли. Виктория сдвинула брови, попробовала слегка пошевелить левой рукой и вскрикнула от боли.

– Виктория? – Сомертон проснулся и посмотрел на нее. – Ты опять бредишь?

– По-моему, нет. – Собственный голос показался ей непривычно резким. Она попробовала снова улыбнуться, но болезненные трещины на губах сильно осложняли дело.

Энтони потрогал ее лоб и просиял:

– Жар спал.

– Я долго здесь нахожусь? Сколько дней прошло?

– Пять очень долгих дней.

– И ты все время был тут? Энтони наклонился и взял ее за руку.

– Почти. Несколько раз я отлучался, чтобы поспать в постели Мэгги.

– Как только меня подстрелили, ты отправился в постель другой женщины? – пошутила она, не давая лопнувшим губам растянуться в улыбке.

– Ты знаешь, что я распутник, – со смехом ответил Энтони и, склонившись ниже, добавил: – Но все же не до такой степени.

– Спасибо, – прошептала Виктория.

– За что?

– Ты спас меня. Привез домой. – Она проглотила слезы. – И ухаживал за мной.

– Все произошло по моей вине. – Он поднес ее руку к губам. – Я не должен был предлагать тебе деньги, чтобы ты поехала со мной. Я знал, что ты нуждаешься в деньгах, ведь иначе ты не стала бы залезать в чужой карман на приеме у Эвис.

– Мне было так стыдно.

Он улыбнулся, уткнувшись в ее ладонь:

– К тому же тебе не удалось заложить ожерелье.

– Да.

– Виктория. – Он запнулся. – Харди и Молдон сделали с тобой что-нибудь еще?

Она заметила, насколько он встревожен, и сжала его руку:

– Нет. Но если бы ты не приехал… – Она даже думать не могла о том, что они сотворили бы с ней.

– Тсс… – шепнул он. – Не нужно ничего говорить. Но ты должна была назвать Молдону мое имя.

– Они бы все равно изнасиловали меня, а потом убили. – Его лицо исказилось от страдания, и она решила увести разговор немного в сторону от болезненной темы: – Что с леди Фарли?

– Еще не знаю.

– Ты не покидал этот дом с тех пор, как привез меня сюда?

Он покачал головой:

– Я не мог допустить, чтобы без меня здесь что-нибудь случилось.

У Виктории заколотилось сердце, Ей хотелось сказать Энтони, как сильно она его любит, но между ними было столько тайн и лжи.

– Ты приказывал мне не умирать? – мягко спросила она.

Он покраснел.

– Кажется, да. Она улыбнулась:

– Спасибо.

Тихий звук шагов привлек ее внимание. Софи и леди Уайтли застыли на пороге в немом изумлении.

– Она очнулась! – наконец воскликнула Софи и, подбежав к постели, потрогала лоб Виктории: – Теплый, но несравнимо холоднее, чем раньше.

– Спасибо тебе за помощь, – сказала ей Виктория.