Дженнет пошевелила бедрами и, вскинув ноги выше ему на талию, направила Мэтью еще глубже. На этот раз стонали они оба от бесконечного исступленного восторга.

– Мэтью, – прошептала Дженнет.

Звук ее голоса подстегнул его. Больше всего на свете желая найти освобождение внутри ее, Мэтью ускорил движения, мечтая, чтобы Дженнет тоже познала блаженство.

Когда он дотянулся пальцами до ее лона и коснулся самого чувствительного места в ее теле, Дженнет снова застонала. Мэтью поглаживал ее, и удовольствие волнами прокатывалось по ее телу, поднимаясь, все выше. Дженнет чувствовала, как наслаждение выплескивается из нее через край, а потом она вцепилась Мэтью в плечи и зажмурилась: вспыхнули тысячи крошечных звезд, и она почувствовала облегчение.

Мэтью двигался все быстрее, его поглаживания стали более грубыми, и он, удерживая ее бедра, вошел в нее еще глубже. Снова и снова со стоном произнося ее имя, он наполнял Дженнет своим семенем, а потом, обессилев, опустился на нее, и они оба старались прийти в себя.

Дженнет ерошила ему волосы, а Мэтью легко покусывал ее в плечо. Ее тело было слабым, в нем чувствовалась боль, но эти ощущения были восхитительными.

Чуть приподнявшись, Мэтью улыбнулся Дженнет, и от движения его губ у нее быстро забилось сердце. Мысль о том, что Мэтью был ее первым любовником, наполнила Дженнет счастьем, много лет она не мечтала ни о ком другом, кроме него.

– Мне пора идти, – сказала Дженнет, погладив его по щеке.

– Еще не сейчас. – Мэтью поймал ее запястье и поцеловал.

– Люди заинтересуются, где я, – возразила она.

– Пусть интересуются. Ни одному человеку здесь нет дела ни до тебя, ни до меня, если нельзя посплетничать на этот счет.

– Я знаю. – Откинув голову, Дженнет смотрела на него. – Но среди них моя мать, и ей до этого есть дело.

– Ну, еще хотя бы несколько минут. – Мэтью закрыл глаза.

Дженнет не могла сопротивляться умоляющему выражению у него на лице. И, по правде говоря, у нее тоже не было желания уходить, Ей хотелось насладиться каждой минутой, каждой секундой, проведенной с ним. Ей необходимы эти воспоминания, они будут согревать ее, когда она покинет страну.

Они оба улеглись на подушки и прикрыли наготу покрывалом. Мэтью притянул Дженнет к себе, так что ее голова покоилась у него на плече, и Дженнет, не в силах держать глаза открытыми, погрузилась в сон в объятиях мужчины, знавшего ее самые страшные тайны – во всяком случае, большинство их.

Дженнет смотрела, как Мэтью демонстрировал свое искусство владения рапирой. Джон парировал и отражал все удары, но с меньшей сноровкой, пока не стало понятно, что Мэтью подыгрывает ему. В конце концов, Джон сдался и посмотрел на нее:

– Хочешь попробовать себя, Дженнет?

– Неподходящая идея, Джон, – заметил другу Мэтью. – Трава мокрая.

– Со мной все будет хорошо, – возразила она. – Я с десяти лет практиковалась с Бэннингом. – Она протянула руку за рапирой.

– На ней нет наконечника, – снова предупредил Мэтью. – Конец очень острый.

Дженнет вскинула голову. Она покажет ему, на что способна – во всяком случае, с рапирой. – Я умею обращаться с оружием.

Когда она забирала клинок из руки красивого мужчины, его длинные сильные пальцы на мгновение удержали ее руку, и какая-то искра обожгла ей пальцы. Дженнет отметила, что его каштановые волосы в этот день были короче, чем накануне, как будто камердинер только что подстриг их, но ей не следовало обращать на Мэтью внимание.

– Что ж, давай. – Джон стал в позицию.

Заняв место напротив него, она старалась сосредоточить внимание на нем, на своем женихе, но понимала, что за последние два месяца ее чувства к Джону изменились. Она не чувствовала такого влечения к Джону, какое было у него к ней.

Ее взгляд скользнул к Мэтью, который сидел на скамейке и, неодобрительно покачивая головой, смотрел на них обоих. Дрогнувшей рукой Дженнет выставила перед собой рапиру и, сделав шаг вперед, снова бросила взгляд на Мэтью, чтобы проверить, смотрит ли он на нее.

Но когда она сделала резкий выпад, стремясь привлечь его внимание, ее нога заскользила по траве и Дженнет упала туда, где стоял Джон…

Проснувшись, Дженнет поежилась и, взглянув на Мэтью, почувствовала, как у нее забилось сердце. Это правда: смерть Джона не была случайностью, это она его убила. Она думала только о Мэтью, а не о мокрой траве, не о площадке, не об оружии в руке… и не о своем женихе.

Ее взгляд был прикован к Мэтью.

Ее мысли были сосредоточены на тех словах, что Мэтью сказал ей в то утро. Он признался, что хочет ее, сказал, что должен уехать, потому что ему невыносимо видеть ее с Джоном. И тот поцелуй. Хотя она в возмущении оттолкнула Мэтью, она в то же мгновение поняла, что Джон никогда не вызовет у нее таких чувств, какие вызывал он.

Глядя на Мэтью, Дженнет крепко стиснула губы. Она переспала с ним, позволила ему заняться с ней любовью, а этого нельзя было допускать.

Что подумал бы о ней Джон? Он любил ее, а она никогда не отвечала на его чувства с такой страстью, как следовало бы.

А что, если она намеренно убила его?

Она собиралась позже в тот день разорвать свою помолвку с Джоном, но она и раньше хотела это сделать, однако каждый раз ей не хватало мужества. Возможно, она неосознанно нашла самый простой способ решения проблемы.

Закрыв рот дрожащими руками, Дженнет смотрела на спящего рядом мужчину. Что она наделала в этот вечер! Только поддавшись своим самым безумным мечтам, она поняла правду: она страшный человек. Если бы не она, Джон был бы жив.

И Мэтью не страдал бы от того ужасного положения, в котором постоянно оказывался.

Тогда все произошло исключительно из-за ее влечения не к тому мужчине. Джон был хорошим человеком, так почему ее любовь к нему не могла быть достаточно сильной? Почему она не могла оставаться равнодушной к Мэтью? Она погубила жизни двух хороших людей – и почему? Из-за похоти, желания и стремления к чему-то, о чем ей не следовало мечтать.

Она ужасный человек.

Понимая, что больше ни мгновения не может оставаться в этой комнате, Дженнет осторожно выбралась из постели. Ее одежда кучей лежала у двери на том месте, где Мэтью всего два часа назад целовал ее нагое тело.

Дженнет тихо надевала нижнее белье, пока очередь не дошла до корсета и она не поняла, что одна ни за что не справится с ним. Впрочем, не важно, решила Дженнет, она бегом пробежит в свою комнату.

А там ее встретит мать и поинтересуется, почему Дженнет держит корсет в руке. Боже правый, куда уж хуже! Но должен же найтись кто-нибудь, кто поможет ей выпутаться из этой неприятности. Дженнет остановила взгляд на Мэтью.

Нет. Он лишь отчасти причина того, что она попала в такое отчаянное положение. Но даже если бы он был вообще ни при чём, Мэтью все равно постарался бы убедить ее в обратном, доказать, что она ошибается. Но она не ошибалась. Ей нужно просто найти кого-то, кто помог бы ей.

Закрыв глаза, Дженнет задумалась. На приеме присутствовали Эйвис и Элизабет. Но Эйвис ей не поможет, потому что Бэннинг, скорее всего весь вечер не отпускает ее от себя. Значит, другого выбора, кроме Элизабет, не остается.

Дженнет натянула платье, кое-как застегнула пуговицы и, нагнувшись, подняла корсет. Заметив, что Мэтью пошевелился на кровати, она замерла, но он перевернулся и продолжал спать. Подождав еще минуту, чтобы убедиться, что он действительно спит, Дженнет выскользнула за дверь. Посмотрев по сторонам, она поблагодарила Бога, что в коридоре никого нет, и побежала в комнату Элизабет.

Комнату освещало только пляшущее пламя камина, и в ней было тепло, но для Дженнет это не имело значения. Элизабет еще не вернулась, и Дженнет поняла, что теперь застрянет здесь в ожидании подруги, у которой была привычка задерживаться допоздна.

Дженнет улеглась на кровать и, глядя на балки потолка, размышляла, как она могла превратить свою жизнь в сплошное недоразумение. От мысли, что ее поведение и в тот день, и в этот вечер привело бы Джона в ужас, слезы обожгли Дженнет щеки.