И как ни была ненавистна ей эта мысль, Дженнет знала, что должна снова взяться за осуществление своего плана найти Мэтью жену.

Спускаясь к обеду, Дженнет хмурилась и чувствовала себя несчастной. Она заново просмотрела список возможных невест Мэтью и обнаружила, что все они совершенно не подходят ему. Каждая из женщин хотела бы получить титул графини Блэкберн, но ни у одной из них не хватило бы смекалки, чтобы помочь ему вернуть к жизни имения. И предположение, что отец какой-то из них согласится на брак, в данный момент было главным недостатком плана.

Идя по коридору, Дженнет размышляла, могла ли женщина, не имеющая опыта ведения хозяйства, справляться с повседневными делами нескольких имений.

Незаметно проскользнув в гостиную, она села в хепплуайтское [1] кресло, обитое голубой кожей. Мэтью сидел в другом конце комнаты один, так как после гневного выступления миссис Марстон остальные гости в комнате держались подальше от него. Дженнет очень хотелось подойти к нему, сесть рядом и больше узнать о его имениях, но после принятого сегодня решения гораздо разумнее постараться не обращать на него внимания – как будто такое вообще возможно.

Даже на таком расстоянии его взгляд обжигал ее, воспламенял, обнажал душу. Дженнет беспокойно заерзала под его пронзительным взглядом и ощутила, как между ног выступила теплая влага.

– Ну и ну, что за выражение у вас на лице?

Вздрогнув, Дженнет взглянула вверх и увидела улыбающегося ей Сомертона.

– О чем вы говорите, Сомертон?

Тихо усмехнувшись, Сомертон опустился в соседнее кресло.

– Сегодня я внезапно обнаружил, что вы верите кое-чему, касающемуся кое-кого. Что совершенно не соответствует истине.

– Вот как? И кто же это может быть?

– Думаю, вы знаете, о ком я говорю. – Он наклонился ближе к Дженнет и прошептал: – Я знаю, что вы видели, как мы выходили от Нортона несколько дней назад.

– Это никак не могла быть я. – Дженнет глубоко вздохнула. – Я бы никогда и близко не подошла к игорному заведению.

– Как и человек, бывший со мной. Блэкберн не игрок.

– Хотите сказать, что и вы тоже? – Дженнет искоса взглянула на сидевшего рядом мужчину: у Сомертона подрагивали губы, пока он подыскивал ответ.

– Честно говоря, я игрок. К тому же довольно хороший. И именно благодаря этому могу узнать игрока с первого взгляда. Но Блэкберн не игрок. Он просто помогал мне в тот вечер.

– Почему вас так волнует, что я думаю о Блэкберне? – тоже шепотом спросила она.

– Потому что он в отличие от меня хороший человек. – Сомертон встал и отошел, не дав ей возможности задать еще какой-нибудь вопрос.

Дженнет взглянула на Мэтью. Могла ли она ошибаться в отношении его? Тот факт, что его отец и брат были заядлыми игроками, неоспорим. У большинства мужчин хватало силы воли сопротивляться соблазну заключать пари, не считая спортивных, но родня Мэтью, очевидно, не могла устоять. А он?

– Добрый вечер, леди Дженнет.

Дженнет увидела смотревшего на нее барона Хантли.

– Добрый вечер, Хантли. – Что ему нужно?

– Могу я сесть с вами? – Он кивнул на соседнее пустое кресло.

– Конечно, – ответила Дженнет, хотя предпочла бы, чтобы он ушел.

– Я слышал об ужасном происшествии с вами во вдовьем доме сегодня днем.

О Боже, сплетни уже начались!

– По слухам, Астон и посудомойка трахались прямо у вас под ногами. – Он наклонился вперед и шепнул: – Наверное, это было отвратительно.

– Чрезвычайно, – отозвалась Дженнет.

– Правда? – Его голос был низким и обольщающим. – А вас интересовало, что именно они делали?

– Хантли, было абсолютно очевидно, что они делали. И по-моему, это совершенно непристойный разговор. – Дженнет хлопнула веером по ладони.

– Просто я хочу, чтобы вы знали, что я был бы неутомимым учителем.

Боже правый, из всех мужчин высшего света, сделавших бы такое предложение, Хантли был последним, кого выбрала бы Дженнет.

– Хантли, ваше предложение просто гнусно.

– Но подобное не остановило вашу невестку, – с насмешкой заметил он.

Некоторые никак не могли забыть о выходке Эйвис.

– Что ж, я не Эйвис.

– Верно, но вам должно быть интересно знать, что происходит между мужчиной и женщиной.

– На самом деле нет. Я старая дева и предпочитаю такой остаться. – Насколько грубой ей следует быть?

Хантли отвернулся, но Дженнет успела заметить, как его лицо перекосилось от досады. Никогда прежде он не проявлял к ней никакого интереса, и его внезапное чрезмерное внимание показалось ей странным. Не может ли его неожиданно возникший интерес объясняться финансовыми затруднениями? По-видимому, ее состояние пробуждает в людях не лучшие качества.

– Что ж, хорошо, леди Дженнет. Но помните, если ваше любопытство когда-нибудь подтолкнет вас на правильный путь, то я к вашим услугам.

– Не сомневайтесь, буду помнить. – Взглянув по сторонам, она обрадовалась, что никто, кроме Мэтью, не обратил внимания на ее беседу с Хантли, а Мэтью сидел слишком далеко, чтобы услышать что-либо из их разговора.

– Хантли? – Бэннинг занял место, которое только что освободил Хантли.

Дженнет бросила ему возмущенный взгляд.

– Никогда.

– Правильно. Итак, я слышал, что Сомертон и Блэкберн сегодня спасли тебя из еще одной неприятности. – Бэннинг откинулся на спинку кресла, так что оно слегка отклонилось.

– Ничего серьезного. – Дженнет снова через всю комнату посмотрела в сторону Мэтью.

– Я тоже так слышал. – Бэннинг сделал паузу. – И все же не могу избавиться от мысли, что в этом происшествии было что-то еще, кроме того, о чем все говорят.

– И ты, как обычно, пытаешься превратить это небольшое происшествие в нечто гораздо более страшное.

– Если участвует один из этих подлецов, то непременно случится что-то плохое, а если участвуют они оба, то жди несчастья. – Бэннинг стиснул зубы, а Дженнет тихо рассмеялась:

– Я думала, вы с Сомертоном – друзья.

– Поверь мне, у Сомертона нет друзей… И Блэкберн их не заслуживает, тем более тебя.

– Я не друг. – «Только любовница… и никогда никем другим не буду».

– Тогда непонятно, почему ты все время не сводишь с него глаз.

– Ничего подобного, – солгала Дженнет и мгновенно повернула голову к брату.

– Смотрела, пока я не обратил на это твое внимание. – Он выровнял кресло. – Джен…

– Бэннинг, прошу тебя, не пытайся говорить мне, какой он ужасный человек.

– Я и не собирался. Я только хочу, чтобы ты поняла, что единственная причина, по которой он тебя добивается, – это твои деньги.

– Я знаю, – тихо пробормотала она. Даже если он не игрок, то, не имей она состояния, он никогда бы не добивался ее.

От боли, пронзившей ей сердце, Дженнет закрыла глаза.

После еще одного мучительного обеда Дженнет шла в гостиную, где все женщины сядут за карты. Мужчины наслаждались своим бренди и разговорами о политике, а женщины – собиранием сплетен.

– Леди Дженнет, у меня для вас записка.

Дженнет обернулась к горничной, которая стояла с вытянутой рукой, и, взяв записку, поблагодарила девушку. Развернув послание, Дженнет нахмурилась.

«Необходимо, чтобы вы встретились со мной в кабинете Астона в десять».

Записку никто не подписал, но почерк явно принадлежал не Мэтью и не кому-то другому из тех, кого Дженнет знала. Быстрый наклонный почерк был похож на женский – возможно, писала леди Астон. Узнав о неверности мужа, леди просто побелела, так что, быть может, она хочет задать еще несколько вопросов.

Войдя в гостиную, Дженнет осмотрела комнату: леди Астон и в самом деле отсутствовала, а было уже почти десять часов. Пожав плечами, Дженнет прошла по коридору и вошла в кабинет. Два апельсиновых дерева, занимавшие пространство перед окнами, наполняли сравнительно небольшую комнату сладким запахом, и Дженнет, сорвав с дерева оранжевый цветок, вдохнула его нежный аромат.