— Ну что вы! Какой же теперь дом! Стадион я беру на себя, если вы не возражаете?

— Наоборот, очень рад. Я уверен, что ребята и сами справятся, но мало ли какие возникнут недоразумения. Присутствие взрослого…

— Константин Семенович, напрасно вы ищете какой-то к нам подход, — перебила его учительница. — Говорите прямо. Что вас беспокоит?

— Хорошо, будем говорить прямо, — согласился Горюнов и, пригладив волосы, начал: — Я часто наблюдаю такие картины… ребенок что-то делает, он сильно увлечен, и можно сказать, горит. Вдруг откуда ни возьмись, заботливая мама, папа или еще того хуже — учительница… «Что ты делаешь? Кто же так делает? Разве так надо делать? Вот смотри… и учись». И всё! Желание убито, вдохновение исчезло. Дети настолько чутки и самолюбивы, что исправить такую ошибку часто невозможно. Постороннего человека за непрошеное вмешательство они просто пошлют подальше. Те, от кого ребенок зависит должны быть очень осторожны, предельно осторожны» Дети сами придут за советом, когда убедятся, что у них не получается… Хорошо, когда воспитатель чувствует себя на положении ученого-натуралиста, наблюдающего со стороны за жизнью животных, птиц, Но неловкое движение — и птицы улетели… Извините, что я так многословно.

— Спасибо, Константин Семенович, за науку, — сказала Ксения Федоровна. — Хотя я так примерно и держу себя с моими, но, чего греха таить, срываюсь.

— Впрочем, за вас и за Агнию Сергеевну я спокоен. У меня еще такой вопрос… Скажу вам по секрету, что стадион мы начинаем строить без разрешения. Оккупировали безнадзорную территорию на свой страх и риск. Но это до поры до времени. В любой день и час нас могут выставить. Так вот… чтобы выгнать нас было трудней, стадион нужно сделать как можно лучше. Если бы, например, озеленить… Представляете? По краям посадить ценные деревья, кустарники…

— Да вы, оказывается, хитрый, Константин Семенович! — воскликнула Ксения Федоровна. — Я разгадала ваш маневр! Потом, когда всё будет сделано, вы пригласите высокое начальство на какой-нибудь праздник и убедите закрепить стадион за школой. Так?

— Разгадали! Я уверен, что мы получим свой стадион. Начальство у нас доброе, натуры все широкие, а ведь это участок земли, пространство, где затрачено много детского труда. К тому же детских стадионов в городе почти нет…

Из-за угла показались три мальчика и две девочки с кольями, лопатами, топорами. У Жени Байкова в руках была рулетка. Увидев стоявшего с учителями директора, Женя направился к нему:

— Константин Семенович, я достал рулетку и вот колья… Можно начинать?

— Прекрасно! Пожалуйста, начинайте.

— А вы… разве вы не покажете нам? — несколько смутившись, спросил юноша.

— Что вам показывать?

— Ну вообще… границы…

— Граница есть только с одной стороны: улица. Вы начальник строительства и, пожалуйста, планируйте сами. Потом дадите мне утвердить план.

— Хорошо, но я боюсь, что мы сделаем что-нибудь не так.

— Женя, ты меня в краску вогнал, — сказала и в самом деле покрасневшая Агния Сергеевна. — Мне за тебя неловко. Откуда такая нерешительность? В классе ты совсем другой.

— Масштабы не те, Агния Сергеевна, — объяснил юноша и снова обратился к директору: — Константин Семенович, а если мы развернем стадион не вдоль улицы, а за школу? Места хватит если убрать вот тот сарайчик…

— Почему?

— Две причины. Во-первых, в ту сторону выходят окна спортзала. Там можно сделать раздевалку — Затем такая штука… Отсюда нас быстро выгонят. Я знаю, что какие-то частники хотели тут гаражи строить. Они весной приходили. А за школу они не полезут!

— Всё правильно! А что это за сарайчик?

— Нашей артели. Там у них какое-то сырье лежит. Самуил Григорьевич не возражает. Мы уже говорили с ним.

— Ну что ж! У меня тоже нет никаких возражений. Всё очень разумно! Посоветуйтесь еще с Андреем Архипычем. Может быть, он что-нибудь надумал?

— А потом?

— А потом начинайте… Не спеша, но побыстрей!

— Как это? — удивился Женя. — Противоречие получается.

— Так любил говорить на фронте один из моих сержантов-разведчиков. Вначале поговорка мне тоже показалась странной, но, подумав, я понял, что она мудрая и никакого противоречия в ней нет. Быстро, но хорошо!

Несколько школьников с грохотом и криками выкатили из переулка на пустырь тележку. Обхватив руками штук пять совковых лопат и с трудом балансируя, на тележке стояла девочка в шароварах.

— Вы смотрите, что они делают! — воскликнула Ксения Федоровна. — Это, конечно, Родионова! Вот сорванец девчонка. И не боится…

— Действуйте, товарищи! И действуйте сами, — сказал Константин Семенович, видя, что Байков и другие ребята нетерпеливо ждут, когда он их отпустит.

Куприянова звали Михаил Петрович, и он действительно оказался летчиком-истребителем, год назад демобилизованным из армии. Невысокого роста, широкоплечий, с прямым носом и светло-серыми кроткими глазами, он производил впечатление человека нерешительного и даже робкого.

— П-пенсию я получаю хорошую, — негромко рассказывал он Константину Семеновичу. — Жить можно, но без работы т-тоскливо. Перечинил д-дома всю мебель, привел в порядок свою библиотеку, ну а что дальше? Скучно… Пошел в райком. Д-давайте, говорю, дело. Н-не могу так болтаться и небо коптить. Ну и в-вот… Сначала направили в роно. У меня с-сынишка есть. Н-нынче в школу пойдет… А завроно к вам послал. У вас, говорят, работы много, и дело интересное.

— Это верно только в том случае, если вы любите детей. Но штатных единиц у нас нет.

— Штатных единиц не нужно. Я дело ищу…

— Сын у вас один?

— Нет. Две д-дочки еще растут.

— Это хорошо, — с улыбкой проговорил Константин Семенович. — Видимо, потому вас и в школу направили. А что бы вы сами хотели? Как представляете свое участие в школьной жизни?

— Н-не знаю… Авиакружок или что-нибудь в таком роде…

— Как у вас со здоровьем? Если будет большая нагрузка…

— Ч-чем больше, тем лучше. А здоровье? Я же летчик, товарищ директор. С плохим з-здоровьем летать не пускают.

— Сын ваш будет здесь учиться?

— Хотелось бы.

— Видите ли, в чем дело, Михаил Петрович… — неуверенно заговорил Константин Семенович. — В каждой школе есть родительский комитет. Вам незачем рассказывать, зачем он существует, чем должен заниматься по положению. Об этом вы можете прочитать инструкцию министерства. В нашей школе родительский комитет будет играть значительно бо́льшую, чем где-нибудь, роль. Родительский комитет у нас должен заниматься серьезными делами…

Константин Семенович в общих чертах рассказал о том, какой будет школа и чем должен заниматься в ней родительский комитет.

Слегка склонив голову набок, Куприянов слушал с таким напряженным вниманием, как, вероятно, слушал в дни войны боевой приказ.

— И это далеко не всё, — говорил Константин Семенович. — Жизнь будет ставить перед нами всё новые и еще более сложные задачи. Школа продленного дня дает много возможностей. Если вы, взрослый человек, оставшись без дела, не знали куда себя деть и скучали, то что же можно сказать о детях? Они растут, развиваются, их организм не может находиться в состоянии покоя ни одной минуты. Отдыхает только во сне… Мозг и мышцы детей требуют постоянной и разнообразной деятельности, и мы, воспитатели, обязаны организовать, помочь направить их энергию по нужному руслу. Наш самый святой долг — создать в школе такие условия, при которых у детей появились бы и закрепились качества настоящих людей… Характер, навыки, моральные понятия и, наконец, коммунистическая убежденность — всё это воспитывается только в коллективе. Ну об этом особенно распространяться не стоит. Вы коммунист, фронтовик и сами прекрасно всё понимаете… Так вот, я предлагаю вам возглавить родительский комитет.

— Заманчивое з-задание, но ответственное… — медленно проговорил Куприянов. — Полагаю, что с родителями иметь д-дело проще. Они кровно заинтересованы в воспитании своих ребят и всегда пойдут навстречу.