Нет, на двести уже меньше…
Один из шести стоявших у дверей, с мягкой, кошачьей реакцией воина высшего посвящения, видно профессионал высшей пробы, стоял чуть сзади. Он был опасен.
С гадливой усмешечкой наблюдая за мной, и заинтересованно ожидая, что же я буду делать с ним. И как буду пробиваться сквозь них. Усмешка застыла на словно вырезанном из камня хладнокровном лице. Он не сомневался, что я что-то предприму, но откровенно скалился этому. Маленькая девочка против пятерых лучших бойцов. Ну-ну. Я словила его насмешливый презрительный взгляд, словно говорящий — ну давай, пробуй.
А в следующий миг его усмешка испарилась с позеленевшего лица, сменившись ужасом…
Все остальное произошло, как в замедленном кино.
…Отдышавшись, я, подпрыгнув, равнодушно сорвала со стены большой подсвечник, на котором было десятка полтора жирных, горящих, трудно гасящихся свеч… Даже если их бросают… И равнодушно, нет, просто хладнокровно швырнула его им под ноги…
Они не знали, почему меня боялись больше моей мамы…
Бросила огоньку…
Казалось, что тут такого…
Я никогда не забуду, какие стали у них лица, только что перекошенные похабными гримасами, когда маленький ребенок, равнодушно повернувшись, будто делал какое-то хозяйственное и привычное для него рутинное дело, хладнокровно швырнул им подсвечник. В спирт. Без эмоций, ничего… Просто и деловито, будто выполняла привычный урок. Я швырнула его туда, где под ногами сотен мокрых от спирта людей, среди крови и грязи, плескался почти чистый мгновенно вспыхнувший спирт…
Живые факелы…
Как они смотрели на него, этот маленький факел, когда он летел… Будущие живые свечи глядели на свечи из жира как парализованные… Я сострадательно усмехнулась. Ведь я автоматически рассчитала так, чтоб никто не мог дорваться до него, прежде чем он упадет и все вспыхнет…
Но я уже, не оглядываясь, сама рвала прочь изо всех своих сил. Подальше, подальше от этих бочек, стоявших вдоль стен друг на друге. Прямиком к пяти бойцам у дверей. Рвала открыто, даже не пытаясь схватить что-то по дороге в качестве оружия…
Вы спросите — как же я выбралась? Как прорвалась сквозь пять лучших мечей
Аэны? Я решила покончить самоубийством? Или это было сумасшествие? Ведь у них профессиональная реакция?
Не думаю. Потому что когда я, наконец, достигла дверей, возле них уже никого не было. На что я, собственно и инстинктивно рассчитывала — на их, знаете ли, "профессиональную реакцию". Просто смотаются первыми… Но это юмор. Просто они смотались. До них дошло первыми, что это значит, когда факел падает в спирт в замкнутом помещении! Где и так паров достаточно… И не понятно, почему до сих пор все еще не взорвалось.
В общем — их точно ветром сдуло. Бандиты — трусы — в первую очередь думают о своей шкуре, иначе они не были бы бандитами.
Самый опытный из них кинулся первым…
Впрочем, я тут же ударилась о спину самого последнего из этих пяти. Который только брал разгон в коридоре… У него была плохая реакция. Я наткнулась на него, почти бездумным жестом профессиональной воровки выхватив нож у него из-за пояса спрятанный нож. И также мгновенно всадив его ему в спину под лопатку, подпрыгнув и перекинув в другую руку. Уже другим профессиональным жестом.
Только судорожный всхлип сзади возвестил, что он уже умер.
Ну и рвала же я оттуда! Наверно побила все мировые рекорды!
Следующего я убила броском на бегу, метнув ему тот же нож в приблизившуюся спину. Не приближаясь, ибо это был профессионал, и он мог сам бессознательно отмахнуться от меня ножом на бешеном бегу от смерти. Так я в течение секунды убила еще двоих, выхватывая нож из спины падающего тела прямо на ходу и тут же бросая его. В бросках и стрельбе у меня было очень мало соперников, ибо маленький ребенок инстинктивно тренировал их в первую очередь, понимая, что перед стрелой стираются отличия ребенка и взрослого бойца…
Позади в судорогах билось четыре их лучших воина.
Не при каких условиях не обращай спину к смерти — злорадно подумала я, вспомнив первую заповедь аэнского воина.
Тот самый аэнский воин высшей касты удирал быстрей всех. Я все-таки поймала его еще один взгляд. Потрясенный. Ребенок все же заслужил признание профессионала. Он повернул голову при повороте, сворачивая в изгиб коридора, как раз, когда я на бегу вырывала нож из тела последнего воина. И все понял.
Боже, какие у него были глаза! Я могла поклясться, что в них мелькнуло самое меньшее это уважение, смешанное с благоговением мастера перед недостижимым мастерством гения. Ха! Конечно мое тщеславие. Только в конец тщеславная и разбалованная девочка могла увидеть в предпоследнем взгляде человека столько.
На самом деле, перед тем как снова метнуть клинок, я видела только мелькнувшие на мгновение глаза. И "выстрелила" клинок только тогда, когда оказалась полностью вне его поля зрения, когда он резко крутанул головой обратно, чтоб не наткнуться на стену. Причем бросила так, чтоб сам бросок невозможно было выделить опытным взглядом из обычного движения тела и рук. Коротким броском, и прикрыв замах выносом своего тела на бегу от даже периферийной области его зрения. Нож вылетел невидимо для него. Сама я, например, была натренирована видеть разве что не затылком, осознавая не только полукруг, а даже чуть больше — почти весь оборот из-за периодических естественных колебаний головы.
Ведь на самом деле можно элементарными упражнениями развить способность сразу видеть и осознавать все вокруг, а не только в одной точке, читать сразу одним взглядом не книжный, а целый газетный лист не по диагонали. А целым.
Нормально. Для этого надо только развить свое сознание, чтоб оно охватывало не слово, а целую страницу смысла. Развить наблюдательность, чтоб с одного взгляда сказать тысячи признаков и особенностей явления. Это — сознание. И внимание. Тогда ты видишь не один предмет, а все вокруг. Если же сознание слабо, то можно постепенно накопить навык, постепенно расширяя его область.
Навык вроде намытого долгой капелью каменного сталактита в пещере — сознание маленькое, но благодаря навыку оно расширило постепенно свою сеть. В других делах человек останется почти таким же, но к определенному делу он создает точно заводь на ручье. Он может это достичь, наслаивая многими усилиями пусть даже свои слабые мысли, но на одном деле.
Мой нож вошел ему точно в сухожилие ноги. Я не хотела рисковать и пустила нож по низу, чтоб он его наверняка не видел. Падая, он автоматически развернулся, в свою очередь пытаясь метнуть нож в упор, но опоздал. Я, сделав рывок, в прыжке уже просто приземлилась по очереди ногами на сгиб одной и локоть другой его руки, точно просто пробежав дальше, не обращая внимания на такую плохую дорожку. И третьим движением ноги, снятой с локтя точно попав на его подбородок, и без того развернутый в его собственном развороте головы на меня.
Точно пробежавшись по нему. Я и не по таким трупам бегала. От резкого удара ногой в подбородок у него в шее что-то хрустнуло, так что больше он никаких попыток не предпринимал, так и улегшись с нелепо выгнутой шеей.
Показалось мне или нет, что в его глазах не было страха, а лишь восхищение победившим профессионалом? Пятилетним… Девочкой со взглядом волчицы?
На все это, когда я вылетела наружу, ушло около одной целой секунды.
Впереди улепетывал шестой, о котором я совершенно забыла, и два телохранителя с моим хозяином. Которые, как я вскоре узнала, задержали его на выходе, и побежали, только увидев меня. Почему? Как удрал этот шестой, что я его так и не видела?
Я не стала бежать прямо, а, механически швырнув нож в убегавшего, резко повернула на девяносто градусов, взлетев на парапет, и прыгнула в воду… Ибо это был замок, окруженный по сторонам рекой, через которую шел мост. И где никто не знал, что в подвале замка шла настоящая темная оргия.
Взрыв настиг меня в полете. Я увидела краешком глаза, как легко приподнялась и взлетела в воздух верхняя половина замка, брызнув пламенем и обломками во все стороны из трещин, а из покинутого мною выхода точно ударил сноп белого света… Гром и рвущийся очередью треск настиг меня уже в момент вхождения в воду…
