Саймон демонстративно захлопнул ноутбук и под недовольный гул вышел в коридор.

До звонка оставалось десять минут.

Проходя мимо деканата, Саймон мстительно замедлил шаг в надежде, что кто-нибудь выйдет поинтересоваться, почему это профессор Мерфи разгуливает в рабочее время по коридору, но никто так и не появился из-за обитой дерматином двери. Это разозлило Саймона еще больше и он поспешил в нижний вестибюль университета.

На улице его поджидала мерзкая поземка, подло залезавшая в штанины до самых колен и теребившая воротник пальто. В довершение ко всем неприятностям дня Саймон поскользнулся и ушиб локоть. Шипя и ругаясь сквозь зубы, он зашел в теплое нутро подземки.

"Похоже, это становится привычкой", подумал Саймон, опять заходя в свой офис в раздраженном состоянии. Лекция никак не шла у него из головы. К раздражению на студентов и погоду теперь примешивалось что-то еще, Саймон не мог разобрать что.

— Мистер Мерфи, к вам посетитель, – раздался голос секретарши из коммутатора.

— Отмените на сегодня все посещения, Магди, – резко сказал Саймон, но тут же спохватился. – Впрочем, господина Штольца оставьте.

— Это он и есть, – в голосе Магди не было ни одной эмоции.

— Тогда дайте мне три минуты и пригласите его.

Саймон быстро привел в порядок рабочий стол и отправил секретарше заказ на пару кофе с сэндвичами.

Немец был приземист и коротко стрижен. Большие плотно прижатые уши в сочетании с массивной фигурой делали его похожим на вышедшего в тираж но еще не потерявшего форму боксера. Пожатие его оказалось твердым как тиски, а манера ведения переговоров смахивала больше на приказы не требующие возражения. Однако Саймону приходилось общаться и не с такими собеседниками, потому они довольно быстро пришли к обоюдному согласию.

Отпустив посетителя, Саймон облегченно вздохнул: Штольц определенно был способен утомить кого угодно.

"Интересно, сколько бы выдержал шеф", Саймон с интересом прикинул возможности Совиньи, но затем снова переключился на Штольца.

"Его рекомендации, конечно, ничто, но вот пожелания самого Гинденбурга... к ним стоит прислушаться. Ничего, для начала устроим этого Вайсса начальником отдела, а если хорошо проявит себя, в свое время повысим. Например, сделаем начальником подсектора, а то и моим заместителем".

Саймон устало потянулся и с сомнением посмотрел на документацию, однако делать было нечего, отчет надо было сдавать послезавтра. Он подвинул к себе ближайшую стопку дисков и пригубил давно остывший кофе. На полировку стола упала коричневая капля. Информация на терминале сменялась с привычной быстротой, но одновременно Саймон успевал подумать и о своем: он вспоминал того студента-заморыша, который дерзил открыто, явно упиваясь произведенным впечатлением. Злость понемногу утихала.

Через полтора часа он все разобрал и потянулся к дискете с планом работ на следующий квартал. В списке имен и номеров, направленных на анализ было не меньше трехсот пунктов и Саймон привычно принялся разбивать перечень на дни и подсектора. Работа была чисто механической и обычно занимала немного времени, но из-за Рождественских каникул деятельность евгенических центров приостанавливалась, и потому в начале первого январского квартала их всех ждал небольшой пик напряженности и авральные смены. Просматривая очередной столбец с фамилиями, Саймон неожиданно остановился: в списке под номером сорок два значилось имя – Айзек Эйнджил Блексмит. Через секунду столбец пополз дальше. Работа продолжилась.

Саймон уже складывал вещи, когда тишину офиса неожиданно разорвал звонок коммутатора. Он собирался проигнорировать вызов, тем более что по расписанию рабочий день его закончился еще пол часа назад, но, бросив взгляд на определитель, увидел, что номер был российский. Это мог быть только один человек – бывший научный руководитель Саймона, профессор Вартанов. Положив шляпу и плащ, Саймон включил экран.

— Здравствуйте, Михаил Константинович.

— Здравствуй, Саймон, – седеющий пожилой мужчина с профессорской бородкой благодушно улыбнулся с экрана. – Не пишешь, не звонишь, совсем забыл старика, – пожурил его Вартанов.

— Да все дела, дела. Закрутился, – виновато оправдался Саймон.

— Ну, ничего. Главное, я тебя нашел. Как видишь, с пикником у Байкала ничего не вышло, но я все же хочу тебя увидеть. Приезжайте с женой. Кстати, как Джулия?

— Да ничего, в порядке, – неопределенно ответил Саймон.

— Только на этот раз я тебя приглашаю не в Сибирь, – старик хитро улыбнулся. – Приезжай к нам на новоселье. Мы купили новую квартиру в Рязани. Дочка уже ремонт сделала. Заодно зиму нашу посмотрите. Настоящую, русскую. Не то, что ваша, хилая, – профессор засмеялся.

— Спасибо, доктор, мы обязательно приедем, – хотя Саймон не горел желанием увидеть зиму, но снова побывать в России ему хотелось. – А когда приезжать?

— Да вот сегодня же и выезжайте. Благо дороги всего-то часа два. Адрес я тебе уже переслал. Посмотришь сейчас. Ну, тогда извини. Мне пора внука укладывать – требует постоянно у деда сказку, – Вартанов улыбнулся и гордо погладил бородку.

— До свидания, профессор. Ждите в гости.

Саймон выключил коммуникатор, взял шапку и теплый плащ и пошел к выходу.

По пути домой он не утерпел и позвонил домой. Джулия с радостью согласилась навестить Вартановых, тем более что зима в глубине континента была хоть и суровее, но без слякоти и туманов. Да и Питер обещал приехать лишь через неделю, к Новому Году.

Пока Саймон добирался до дома, Джулия уже успела заказать авиабилеты на десятичасовой рейс, и весь остаток вечера они вдвоем были заняты тем, что собирали вещи и упаковывали чемоданы. Утром они, чтобы не тратить время, вызвали такси и уже через двадцать минут были на месте.

В здании аэропорта было шумно: гулкое эхо людских голосов дробилось в потолочных перекрытиях, огромные голографические щиты возвещали об отлете или прибытии рейсовых стратопланов и самолетов вперемежку с рекламой табачных изделий, зубной пасты и новой водки "Конокофф и Ко". Саймон набрал последние строки багажной декларации на терминале и обратился к жене:

— Джули, достань-ка наши билеты. Я пока схожу в магазин. Тебе купить чего-нибудь попить? – Саймон поискал бумажник.

— Нет. Лучше купи грильяж, тот, что бабаевский. Да, пожалуй, еще бутылку "Байкала".

Саймон кивнул и отправился через весь зал к вывеске с улыбающимся Дедом Морозом. Диспетчер приятным голосом сообщила о том, что на рейс номер 13902 Брюссель-Рязань объявлена получасовая посадка. Часть толпы загудела и сдвинулась, увозя чемоданы и сумки.

Саймон вернулся, неся в руках пластиковый пакет, из которого торчала бутылка и несколько свертков. Джулия, взяв часть покупок, протянула ему билеты, и они отправились к эскалатору. Посадочный коридор выходил с третьего этажа. Средних лет женщина, устало улыбаясь, пожелала им доброго пути и, вернув билеты с проставленным штампом, вежливо показала вход. Полицейский с отсутствующим взглядом листал какой-то журнал, сидя у самого металлодетектора.

Тихо ступая по ворсу темно-бежевой дорожки, Саймон увидел, как на прозрачную, поляризующую пластиковую поверхность перехода падают первые тяжелые капли дождя, оставляя на скатах набухающие мокрые дорожки. Из-за края здания наползала серая, ватная мгла.

"Интересно, какая погода сейчас в России", отрешенно подумал Саймон. В последние годы на атлантическом побережье зимы вновь стали мягче и дождливей, но в России они все еще были суровые и снежные.

Рейс был коротким и Саймон даже не успел отдохнуть. Едва его сморил сон, как Джулия принялась расталкивать мужа. Казалось, не прошло и минуты, хотя на самом деле стратоплан уже шел на посадку.

— Дорогой, – тихо позвала Джулия, – мы садимся. Ты знаешь, как добираться из Санкт-Петербурга в Москву?

— В Рязань, – механически поправил Саймон и удивленно уставился на жену. – Какой Санкт-Петербург? Они что, шутят?

— Погодные условия, – Джулия погладила его по руке. – Капитан сказал, что Рязань не примет ни одного рейса еще три дня.