Ангел вспомнил, как коробило будущего доктора, когда мать рассказывала подробности увиденного во сне, и потом вслух размышляла, — к чему бы это. Сейчас Изместьев рассуждал совершенно по-другому, только что это могло изменить?

Можно попытаться подействовать на комсомольца через какого-нибудь медиума, или посредством спиритического сеанса. Хотя, — какой спиритизм в 1984-м году, о чем это он?

Доктор помнил, что в восемьдесят четвертом году лишь некоторые бабки занимались вызыванием духов. Насколько это им удавалось, никто не знает. Официальная пропаганда клеймила старушек всеми доступными способами. Можно ли ее за это винить? Совершенно другой аспект — поверит ли комсомолец-десятиклассник выжившей из ума старухе? Вряд ли. Значит, и этот вариант отпадает. А жаль.

Можно оставить Аркадию знак. Так, чтобы парень понял его происхождение. Но для этого необходимо уметь передвигать предметы. Доктору опять вспомнился фильм с Патриком Суэйзе. Киногерой научился передвигать предметы силой воли. Неужто это предстоит и ему, врачу из будущего? Он непременно научится этому… Вернее, постарается научиться во что бы то ни стало.

Если как-то подействовать на интуицию парня? Сначала необходимо ответить: есть ли она у него. Как действовать на то, чего пока не существует. Или только формируется. Юноша подвержен скорее желаниям, соблазнам, инстинктам, рефлексам, нежели интуиции. У него нет опыта, нет наработок… К сожалению, этот канал связи также придется забраковать.

Что остается? Кошки? Пожалуй, самый реальный шанс как-то повлиять из закулисья. Кошки — те же медиумы. У Аркадия не будет такой предвзятости, как к старухам. Но как кошка сможет помешать открыть бутылку шампанского? Задачка, которую призраку Изместьеву предстояло во что бы то ни стало решить до наступления Нового, 1985 года, казалась абсолютно неприступной.

На улице Аркадию непривычно было смотреть, как ветер треплет прически, срывает головные уборы, развевает полы пальто и курток, а ему — хоть бы хны. Словно они с ветром заключили договор о добрососедском сосуществовании, и не трогали друг друга.

Ему ничуть не жарко в парилке, ему не холодно в холодильных камерах. Он благополучно проходил сквозь сталеплавильную печь, безболезненно «просачивался» сквозь летящий поезд. Жизнь проносилась мимо, ее радости были призраку недоступны. Ради развлечения он посетил кабинет гинеколога и женскую баню. А кто ему запретит? Ему можно видеть все! По ту сторону и эту!

Слетал в Москву, понаблюдал за подготовкой новогоднего «голубого огонька». В доперестроечной столице царила эпоха сотрудничества Аллы Борисовны с Раймондом Паулсом. Кристина Эдмундовна к тому времени еще не утратила подростковой угловатости и только-только закончила съемки в фильме «Чучело», поставленном Роланом Быковым.

Зачем-то призрак спустился в метро… Вернее, залетел. Черт дернул! Уже в который раз на память пришел фильм с Патриком Суэйзе в главной роли. Не случайно его герой встретил подобного себе именно в подземке. Ох, не случайно!

Видимо, во время строительства подземных станций так или иначе повреждаются захоронения. Причем, не только текущего века, но и более древние. Вскрываются могилы, о существовании которых никто не подозревал. Затерялись древние скрижали в суматохе времени…

То, что Изместьев увидел в московском метро на станции «Преображенская площадь», заставило его выразиться на таком гортанном диалекте, который уже через секунду он вспомнить не мог: слова улетучились, как и его собственная плоть несколько дней назад.

Сквозь спешащих жителей столицы, сквозь летящие поезда, под куполами и на бетонном полу — всюду копошились, просили подаяние, кого-то заклинали представители разных эпох, сословий и конфессий. Их несложно было узнать по обезумевшим взглядам, по лохмотьям одежды, по рясам, сарафанам и кокошникам. Словно несколько измерений решило вдруг пересечься в одном месте, здесь и сейчас, в подземке образца 1984 года…

Красноармейцы с маузерам в руках и мастеровые, крестьяне — старообрядцы и дворяне, представители духовенства и еретики, кузнецы и сапожники, — каждый занимался своим делом, сливаясь воедино с толпой москвичей на эскалаторе. Из-за отсутствия четкой фиксации все мерцало перед глазами призрака. Пролеткам с извозчиками поезда ничуть не мешали, — каждый мчался по своим делам, беспокоясь о своем, насущном.

Многие из призраков замечали Изместьева, пытались до него дотянуться, но их прикосновений он не чувствовал. Призраками были наводнены не только станции, но и тоннели, где мчались поезда, мрачные тени обходчиков высматривали что-то в кромешной темноте на путях… Ничуть не уступая дороги мчавшимся поездам.

На глазах призрака какой-то парень кинулся под прибывающий состав. Женский визг смешался со свистом торможения, но мгновенно остановить вагоны было невозможно. Доктор отчетливо расслышал хруст костей под колесами, из-под которых в его сторону вылетело нечто, напоминающее его самого. Он встретился глазами с самоубийцей. Ему показалось, что сама смерть взглянула ему внутрь.

С тяжелым сердцем Изместьев вылетел на земную поверхность на станции «Сокол», поклявшись себе больше никогда не спускаться в подземку.

Позже он посетил за один день Мадрид, Париж, Варшаву. На бреющем полете «пробороздил» Нью-Йорк, Сиэтл, Чикаго… Не переводя дух, смотался в Австралию, посетил Бали, Сейшелы, Таиланд и Мальдивы.

Как ни странно, голова от всего этого не закружилась, сердце не выскочило из груди. Последнего просто не было, оно осталось в бренной плоти где-то на просторах России. О нем не хотелось думать.

Он даже не запыхался от … кругосветного путешествия. Вот это возможности!

Доктору ничего не стоило взглянуть с высоты птичьего полета на городскую суету, на Индийский океан или, к примеру, на льды Арктики.

Когда он вернулся в Пермь, то обнаружил своего предшественника на той самой заброшенной стройке, где, собственно, и произошло историческое столкновение парня с Федором Доскиным. Как ни пытался доктор вспомнить свое пристрастие к прогулкам по царству торчащих из земли железо-бетонных конструкций, — не мог. Возможно, эта привычка у парня появилась недавно, скажем, в пределах двух или трех недель. Лишь в таком случае можно объяснить провал памяти клинической смертью в новогоднюю ночь…

Юный Изместьев кого-то ждал, перетаптываясь между панелей недостроенного дома. Нетрудно было догадаться — кого.

Казалось бы, доктор радоваться должен: парень дружит с Аленевской. Бог даст, перерастет первое робкое чувство в нечто более глубокое и серьезное… И после фиаско в ночь выпускного бала что-то останется между ними. Доктора смущала лишь собственная забывчивость.

Получалось, в декабре 1984-го произошло нечто исключительно важное, о чем он забыл из-за ретроградной амнезии. А этого не следовало делать. Возможно, тогда по-другому сложилась бы его никчемная жизнь. И не пришлось бы так рисковать здоровьем.

Эта треклятая пробка!

На горизонте «нарисовалась» Жанна. Ею залюбовались оба Изместьева: как старший, так и младший, как состоящий из плоти и крови, так и призрак. Только младший не так откровенно, как старший, которому ни к чему было скрывать свои эмоции.

— Привет, Ракеша, — девушка чмокнула одноклассника в щеку. — Я чертовски рада тебя видеть. Очень скучала, считала оставшиеся дни. А ты считал? Ты вспоминал про меня на больничной койке?

— Лучше скажи, как там наш Экзюпери поживает, — мгновенно «заземлив» лирический настрой девушки, буркнул ее одноклассник. — Остается всего ничего, а я еще плана квартиры не знаю.

— Так навести его, — слегка раздраженно выпалила Жанна. — Вернее, не его, а квартиру, когда того не будет дома. Я тебе все начертила на схеме, ты ее не потерял?

Доктор лежал, опираясь на воздух, словно на ковре-самолете, на уровне их симпатичных голов и ничего не понимал. Если в классе диалогом управляла и «диктовала тему» Аленевская, то здесь явно верховодил Изместьев. Проступала во всем этом какая-то наигранность, несерьезность. Как будто спектакль разыгрывался специально для него. И кто такой, этот Экзюпери? Не Антуан де Сент же, в самом деле!!!