– Прошу прощения, я на минуту отлучусь. – МакДермид не улыбался, в его голосе звучал металл. Он зашагал в сад, минуя гибискусы и деревья жасмина. Рэнди не рискнула отправиться следом. Поступить так означало бы выдать себя с головой. В любом случае она вряд ли узнала бы что-нибудь интересное.

МакДермид отсутствовал не больше половины минуты.

– Мне нужно ехать, – сказал он, вернувшись. – Непредвиденные обстоятельства. Я позвоню в вашу компанию.

Прежде чем Рэнди успела ответить, он двинулся прочь. Как только он вышел в дверь, отправилась за ним – сначала пешком, потом на автомобиле, все время держась на некотором отдалении. Вслед за МакДермидом она въехала в парковочный гараж здания «Донка и Ла Пьера».

Рэнди выждала, потом поставила свою машину так, чтобы между ней и машиной МакДермида было шесть автомобилей. МакДермид стоял у лифта, притоптывая ногой. Как только прибыла кабина, он вошел внутрь, и дверца закрылась. Рэнди выбралась из салона и торопливо приблизилась к лифту. Судя по указателю, МакДермид поднялся на верхний этаж. В пентхаус. Зачем он приехал сюда в столь поздний час? Рэнди встревожилась. С другой стороны, может быть, ей удастся выяснить что-нибудь полезное.

Она бегом вернулась к машине. Ее юбка задралась, обнажая бедра. Оказавшись в салоне, она включила приемник беспроводного «жучка» и услышала голос МакДермида:

– Я у себя в кабинете.

– Должно быть, случилось что-то очень важное, если вы решили обсудить это со мной, – ответил мужской голос. Рэнди не узнала его. – Только не говорите мне, что вы позволили Смиту бежать.

– Я никому ничего не позволял, – отрывисто бросил МакДермид. – Тем не менее им удалось скрыться.

– Что значит – «им»? – Голос принадлежал человеку средних лет. Спокойный, хорошо поставленный, властный.

– Ему помогал другой агент. Женщина. Мы думаем, она из ЦРУ.

– Вы так «думаете»? Это очаровательно.

– Не нужно сарказма. Нам не обойтись друг без друга. Вы – ценный член команды.

– Я остаюсь в деле, только пока о моем участии никто не знает.

– Все не так плохо, как вам кажется. В конце концов, ни Смит, ни женщина из ЦРУ не смогли повредить нам и нашему проекту.

– Неужели вас не беспокоит то, что ЦРУ следит за вами? – удивленно спросил голос. – Даже если их не интересует наше предприятие, они могли выйти на вас, проследив за информационными утечками из Белого дома. Это должно было чертовски встревожить вас.

– В сущности, утечки не имеют к нам прямого отношения. До тех пор, пока никто не знает, чем именно я интересуюсь и с какой целью, у меня нет никаких причин для беспокойства. К тому же у нас появились гораздо более серьезные затруднения.

– Например?

Поколебавшись, МакДермид все же решился сообщить дурные вести:

– Ю Юнфу жив. И его супруга тоже. И, что самое плохое, у них находится копия декларации, которая хранилась в «Летучем драконе».

Послышался разгневанный крик:

– Это ваш промах, МакДермид! Где они? Где эта проклятая декларация?

– В Китае.

Возникла продолжительная пауза. Казалось, человек на другом конце линии пытается взять себя в руки.

– Как это получилось? Ведь вы заверили меня, что документ сожжен!

Вздохнув, МакДермид посвятил собеседника в подробности.

– Два миллиона – мелочь, карманные деньги. К тому же я отдам их, только если буду вынужден это сделать.

– Вы не решите этим всех затруднений, вдобавок у нас нет никаких гарантий, что мы получим декларацию. – Человек на другом конце линии справился с потрясением, его голос вновь зазвучал ровно, едва ли не успокаивающе. Было очевидно, что он великолепно владеет речью и способен мгновенно принимать решения. Вероятно, он привык к публичным выступлениям. Рэнди уже почти убедила себя в том, что это политик, которому свойственна дипломатическая манера как можно меньше говорить и не выдавать своих истинных мыслей. Но этот человек не был Джаспером Коттом, за которым она следила в Маниле. – Как вы намерены действовать?

– Так, как они требуют. Но мы припасли для них несколько сюрпризов. Фэн уже подъезжает к Дацу.

– Если Ли Коню так умна, как вы говорили, она будет ожидать его появления. – Возникла пауза, и, когда незнакомец заговорил вновь, у Рэнди создалось тягостное ощущение, будто бы она уже слышала этот голос, причем, вероятно, недавно. – Я не уверен в том, что вы поступаете разумно, продолжая пользоваться услугами Фэна.

– У меня нет времени, чтобы искать ему замену. К тому же он не только знает всех, кто причастен к нашему делу, но и бывал в Дацу, осуществляя там какую-то операцию. Он имеет разрешение свободно перемещаться по территории Китая. Иностранцу очень трудно получить такое право.

Собеседник молчал, но Рэнди продолжала терзаться чувством, что этот голос ей знаком. Где она его слышала? Когда? Кто этот человек?

– С Фэном может возникнуть еще одна проблема, – сказал МакДермид. – К сожалению, довольно серьезная.

– Какая именно?

– Вероятно, он работает не только на нас.

– Что вы имеете в виду?

– Я платил ему, чтобы он работал на Ю Юнфу и докладывал нам о его деятельности. У меня начинают возникать подозрения, что он шпионит за нами по заданию третьих лиц. Вероятно, людей из Пекина. Кто бы ни были эти люди, они либо очень богаты, либо весьма влиятельны. Иначе Фэн не стал бы работать на них.

Голос в трубке зазвучал мрачно, встревоженно:

– И вы его проверили. – Это был не вопрос, а утверждение. Рэнди осознала, в чем состоит одна из ее трудностей. Этот сухой язвительный голос ассоциировался у нее с кем-то из политиков, но она лично знала так много высокопоставленных правительственных чиновников, что их голоса смешивались в ее сознании.

– И очень тщательно, – ответил МакДермид. – Мы выяснили, что он не состоит ни в полиции, ни в министерстве общественной безопасности. Он работает на частное лицо.

– На человека, которого интересует «Эмпресс»?

– Судя по всему, да.

– Очень хорошо. Действуйте по своему усмотрению. Подробности меня не интересуют. Но вы должны сделать все, чтобы президент не получил декларацию.

– Вам нужны прибыли, а не проблемы.

– Именно так мы договаривались.

– Вы увязли в этом деле так же глубоко, как я, – резким тоном напомнил МакДермид. – Если я пойду ко дну, вы отправитесь вместе со мной. – Он швырнул трубку на рычаг.

Рэнди откинулась на спинку сиденья «Бьюика» и закрыла глаза, перебирая в уме знакомые голоса и сопоставляя их с лицами. Она пыталась представить этих людей в различной обстановке. Полчаса спустя она отказалась от попыток, решив, что ответ придет к ней в самый неожиданный момент. Ей оставалось лишь надеяться, что это произойдет достаточно скоро.

Она набрала номер на сотовом телефоне:

– Аллан, ты слышал последний разговор?

– Еще бы, – ответил Сэведж.

Рэнди рассказала ему о том, что голос второго человека показался ей знакомым.

– Кому-нибудь из вас удалось его узнать?

– Я тоже слышал его, но не могу определить, кому он принадлежит. И никто из нас не может. С другой стороны, почти все наши ребята – полупомешанные электронщики с атрофированной памятью, которые не знают даже имени нынешнего президента.

– Хорошо. Ситуация мне понятна. Проследите за тем, чтобы запись отправилась в Лэнгли со следующей почтой. Пусть акустики сравнят голос с теми, что хранятся в их фонотеках.

– Если хотите, мы можем составить и отослать наш доклад.

– Не надо. Я сейчас приеду. – Рэнди собиралась лично переговорить с директором ЦРУ.

Ночь окутала уютной темнотой резиденцию Вэй Гаофаня. Над стенами Джун Нань Хаи сияли огни Пекина, превращая звездное небо в серую с металлическим отблеском пелену. Вэй стоял в дверях, рассматривая сад, изящные ивы и ухоженные цветочные клумбы, которые обычно вызывали у него чувство умиротворения. Однако сегодня Вэй терзался мучительными подозрениями.

Его звали консерватором из консерваторов, как будто это слово было оскорблением, но именно эта позиция представлялась Вэю образцом идеологической чистоты. Филин и его друзья-либералы страдали политической слепотой. Они не видели того, что видел Вэй. Он жалел их, но в то же время они были его идеологическими противниками. Врагами Китая. Они вынуждали страну свернуть на противоестественный путь, который лишь сделал бы ее уязвимой перед всем миром. Они навлекли на Китай три напасти – капитализм, религию и индивидуализм.