– Послушайте, – сказал он. – Однажды у меня были отношения с женщиной, которая недавно развелась, и я больше никогда не пойду на это. Так что вам было бы неплохо завести себе какого-нибудь другого поклонника и провести его через ад. А пока я предлагаю вам остаться друзьями.

Я подбоченилась.

– Вы понятия не имеете о том, когда я развелась! – почти выкрикнула я. – И с какой это стати вы мне советуете завести себе «другого поклонника» или еще что-то в этом духе? Мы же едва знакомы!

Перестав поглаживать Прешес, Шон Райан покачал головой.

– Эй, а не хотите ли поужинать?

– Поужинать? – растерялась я.

– Ну да, вы знаете, что люди обычно по вечерам едят? И пить вы при этом ничего не будете.

– А который час? – спросила я. Мне вдруг стало страшно смотреть на часы.

– Понятия не имею. Думаю, седьмой, а точнее сказать не могу.

Выхватив Прешес из рук Шона Райана, я побежала.

– Вы случайно не знаете, как долго длятся свадебные приемы? – прокричала я на ходу.

– Он просто потрясающе красивый мужчина – это я о твоем брате, – проговорила Эстер Уильямс, когда мимо нас прошел Марио. Я успела подкрасить ее, пока ее волосы были накручены на розовые бигуди. Теперь мне осталось слегка начесать их, сбрызнуть лаком – и прическа будет держаться не меньше недели.

– Простите, Эстер, – сказала я, – но он уже женат на Тодде.

– Теперь разрешают такие вещи?

– Да, без проблем. Во всяком случае, в Массачусетсе, и вам, думаю, это известно.

– Какой стыд, какой позор! Тоже мне, хороши мужья! Из них получились бы великолепные танцоры, прекрасные костюмеры, а некоторые могли бы даже стать поварами. Раньше так оно и было, и я не понимаю, к чему весь этот шум. Стало так трудно найти хорошего мужа, чтобы при этом какой-нибудь гей не крутился у вас под ногами.

– Не позволяй собаке есть краску, – проговорила у меня за спиной Вики. Я через плечо посмотрела на ее отражение в зеркале.

– Отличная работа, Вики, – сказала я.

Вики была одной из тех девушек с какими-то пороками развития, которую отец нанял из организации «Путь к ответственности». Мы, правда, так и не поняли, зачем он сделал это: то ли для того, чтобы произвести впечатление на мою мать, если вдруг она узнает об этом его поступке, то ли он нарушил налоговое обязательство. Как бы там ни было, эти девушки чувствовали себя в салонах хозяйками. Подметали волосы с пола в перерывах между клиентами, смахивали перьевыми метелками пыль с упаковок с косметическими препаратами, которые были расставлены на полках. Они всегда приходили с наставником или наставницей, которые сидели в приемной и читали журналы. Если бы кто-то поинтересовался моим мнением, то я бы сказала, что от этих девушек с пороками развития куда больше пользы, чем от их наставников.

Вики была нашей любимицей. У нее длинные светлые волосы, алебастровая кожа, губы подковкой и синдром Дауна. Наставники до такой степени извели ее своими указаниями и наставлениями, что теперь она сама наставляла себя – очень громко и целый день напролет. Забавнее всего было, когда Вики заходила в ванную.

– Давай быстро, одна нога здесь, другая там, – слышали мы ее голос из-за закрытой двери. – Нечего тут дурака валять. И помой руки с мылом.

– Будь осторожна, не стискивай собаку слишком сильно, – говорила она себе теперь. Прямо посередине спины Прешес тянулся ряд крошечных мокрых колючек, и Вики должна была следить за тем, чтобы Прешес не придумала, как до них добраться.

Марио наконец заметил колючки на собаке.

– Послушай, Белла, что ты делаешь? Сюда вообще нельзя приносить животных, – возмутился он.

– Папа сказал, что ничего страшного, – заверила я брата, разумеется, вовсе не спрашивая разрешения у отца. – И скажи Тодду, что нам это не стоило ни цента. От вчерашней клиентки у меня осталось немного обесцвечивающей краски.

– И зачем она тебе понадобится? – спросил Марио.

Эстер Уильямс нацепила на нос очки, чтобы получше разглядеть моего брата, а я принялась встряхивать огромный флакон с лаком для волос от «Тайджиай» «для плохой и трудной головы».

– Понятия не имею, – ответила я. – На эту несчастную собаку надели одежду, так что ее шерсть превратилась в какую-то паклю. Вот я и подумала, что если сделать ей несколько светлых прядок, то она будет выглядеть получше. А я пока поищу ей какую-нибудь другую одежку. Мне, кстати, наконец-то удалось снять с нее это свадебное платьице. Должна тебе признаться, это было очень нелегко.

Большую часть воскресенья и весь понедельник мы с Прешес пытались разыскать хоть кого-то из семьи Силли Сайрена, но они все исчезли. Бесследно! Контракты, которые они подписали с таверной «Олд Маршберри» и с унитарной церковью, где проводилось венчание, оказались незаконными.

Отстегнув с ремня мобильный телефон, Марио открыл кожаный чехольчик и принялся жать на кнопки.

– Ты добьешься, что нас закроют за то, что мы тут опыты на животных проводим, – проворчал он. – Ты же знаешь о существовании государственного закона, запрещающего приводить собак в салоны.

– Слушай, прекрати, а! – бросила я. – Не стоит тут драму разыгрывать. Я где-то читала, что в Массачусетсе до сих пор действует пуританский закон, запрещающий перевозить по воскресеньям лед, пчел и ирландский мох.

Хотелось бы мне знать, ты и на всю эту ерунду обращаешь внимание?

– Эй! – вмешалась в разговор Эстер Уильямс. – Вам, ребята, кто-нибудь говорил о том, что через дорогу от вас открывается новый салон? Под кондоминиумом, рядом с кабинетом дантиста. В группе, где я занимаюсь танго, сплетничают, будто все работники там будут геями.

– Ну да, салон уже получил название «Лучшая маленькая парикмахерская в Маршберри», – сказал Марио.

– Серьезно? – удивилась я.

Марио кивнул.

– Но вы-то не собираетесь нас покинуть, а, Эстер? – спросил он.

Эстер Уильямс захлопала свеженаклеенными ресницами.

– А ты получше за мной присматривай, мальчик, – кокетливо промолвила она.

– С удовольствием, – улыбнулся Марио. Затем он повернулся ко мне. – А ты не очень-то увлекайся им, Белла. Ты же понимаешь, что за собакой непременно вернутся.

Я посмотрела на Прешес. Песик сидел совершенно спокойно и совал лапку Вики. Я торопилась поскорее закончить с Эстер, чтобы вынуть из шерсти Прешес колючки, пока они не запутались в ней окончательно. Хорошо еще, что размеры собачки позволяли помыть ее в любой раковине, хотя, конечно, лучше было бы сделать это в задней комнате. Там, кстати, были раковины, куда мы сливали всяческие отходы, ведь мыть собаку в раковине для клиентов не очень-то хорошо. Во всяком случае, пока Марио не ушел. Я воспользуюсь хорошим сильно смягчающим кондиционером для сухих и поврежденных волос. После этого нанесу на шерстку Прешес чуточку распрямителя для волос от Джона Фриеда – прямо на высветленные прядки, чтобы она не смогла их слизать.

– Послушай, – возмутилась я, – вовсе я «им» не увлекаюсь. Я просто купила собачке недельный запас еды. И Прешес – не «он», Марио! Это девочка. Она.

Марио оторвался от своего мобильника.

– Только не вздумай взять ее с собой вечером, Белла.

Я стала брызгать лаком на прическу Эстер, а она начала махать рукой перед лицом, загораживаясь от мелких брызг.

– А что будет вечером? – поинтересовалась я.

– Кандидаты в сенат будут выступать в прямом эфире – предстоят дебаты в семичасовом выпуске программы «Бинтаун»,[12] – ответил Марио. – Попробуй все-таки периодически заглядывать в свое расписание, ладно? Не понимаю, почему ты этого не делаешь.

– Я никакого отношения к этой программе не имею. А… – Мне не хотелось произносить ее имя, поэтому я замолчала.

– София не может заниматься ими обоими, Белла, – продолжил мою мысль Марио. – Их сопровождающие не хотят, чтобы перед дебатами они оба оказались в одной комнате, поэтому для грима каждому кандидату готовят отдельное помещение.