София приподняла плечи и снова уронила их. Открыла рот. Закрыла рот. Облизнула губы.

Но на этот раз я ничего не могла для нее сделать. Повернувшись к ней спиной, я вошла в темницу. И рылась в своем кейсе с косметикой, пока не нашла нужную помаду.

Когда я позвонила в дверь дома Марио и Тодда, открыла моя мать.

– Привет, мам, – поздоровалась я. Поцеловав ее, я повернулась, чтобы захлопнуть дверь.

– Я думала, что ты до вторника не освободишься. И собиралась звонить тебе.

– Так уже вторник, – сказала мама. Я любила ее, но у нее была эта раздражающая привычка всегда оказываться правой.

Мама, как обычно, выглядела сногсшибательно. У нее были жесткие, седые волнистые волосы, и она никогда не выходила из дома, не накрасив губы ярко-красной помадой – собственно, другой косметикой она и не пользовалась.

Я откинула голову назад, чтобы получше разглядеть ее красные шелковистые губы.

– Новый оттенок, – заметила я. – Мне нравится. Что за помада?

Мама улыбнулась.

– «Любовник», от Шанель – ответила она.

Тут навстречу мне радостно выбежала Прешес, и от радости сердце подскочило у меня в груди.

– Детка! – проворковала я, взяв ее на руки и крепко обняв. – Я так по тебе скучала.

– Теперь я понимаю, что вы имели в виду, – сказала мама, обращаясь к Марио и Тодду.

– Что? – не поняла я.

– Белла, – строго проговорил Марио, – я хочу сказать, что тебе не стоило бы так привязываться к собаке, которая тебе даже не принадлежит.

– Нет, вы только посмотрите на него! – негодующе воскликнула я, отводя Прешес подальше от себя, чтобы получше рассмотреть ее новую футболку. Футболка была розовой, из хорошего мягкого хлопка с надписью «Хучи-Пучи», выведенной блестящими стразами. – Уж мне-то она ближе, чем вам.

– Добро пожаловать домой, – сменил тему Марио. Открыв духовку, он вынул оттуда тарелку с чем-то завернутым в фольгу – это они только что ели на обед – и поставил передо мною на стол, подложив под тарелку мягкую подставку. В центре каждой из остальных трех подставок стояли винные бокалы с фруктовым мороженым, которое уже было частично съедено. Я опустила Прешес на пол, и Тодд подал мне нож, вилку и полотняную салфетку.

Марио с Тоддом были хорошей командой. Тодд содержал в порядке записи, касающиеся нашего семейного бизнеса, а Марио предлагал идеи. Марио готовил, Тодд наводил порядок. Тодд был плотником, Марио – декоратором. Эндрю Тодд помогал с математикой, а Марио учил одеваться. Они были отличными партнерами.

– Вы полагаете, мне больше повезло бы в жизни, если бы я была лесбиянкой? – спросила я.

Марио с мамой переглянулись.

– Ну давай, отвечай, – сказала мама.

Марио кивнул.

– Нет, – ответил он. – Я считаю, что тебе больше повезло бы в жизни, если бы ты выбрала парня, не настолько сосредоточенного на своей собственной персоне, как Крейг.

Заглянув в сумку, стоявшую на кухонной стойке, Тодд вытащил оттуда еще одну крохотную футболочку, на этот раз турецкую. «ИЗ-ЗА ВАС Я ЛАЮ», – прочитал он вслух. – Мы и тебе хотели купить с такими же словами, да только у них не было футболок для людей.

– Все в порядке, – сказала я и взяла в рот креветку с соусом и рисом. – М-м-м… Как вкусно!

Тодд снова порылся в сумке и вынул футболку с черно-белой надписью «КАРМА – ПРОКЛЯТИЕ», а потом еще одну, с обращением: «НЕ ИСПЫТЫВАЙТЕ КО МНЕ НЕНАВИСТИ, ПОТОМУ ЧТО Я ПРЕКРАСНА» – нежно-желтую, напоминающую по цвету шкуру кугуара.

– Вы, ребята, просто невозможны, – усмехнулась я. – Вот подождите, станете вы дедушками! Думаю, дети Эндрю будут ужасно испорченными.

Марио с Тоддом переглянулись.

– Де-е-едушками! – со стоном повторили оба.

– Да будет вам ныть! – остановила их мама. – Это совсем не так уж страшно, как вам кажется. – Она отправила в рот еще ложечку мороженого.

– Да я жду не дождусь, когда можно будет заняться с малышом, – сказал Марио. – Надо просто к этому слову привыкнуть, вот и все. А пока такое ощущение, будто оно добавляет твоему имиджу несколько десятилетий.

– Давай сначала перестанем переживать из-за свадьбы, – предложил Тодд. – А потом пусть Эми забеременеет. После этого уже и поговорим о твоем имидже.

– Да свадьба-то совсем близко, – заметила мама. – Даже не верится, что она состоится уже в следующую субботу.

Я, конечно, безумно хотела, чтобы мой племянник поскорее женился, но кое-что меня беспокоило.

– Она ведь не посмеет привести его, не так ли? – спросила я.

Марио с Тоддом опять переглянулись.

– А ты не обращай на них внимания, – сказал Марио. – И все будет в порядке.

Я не могла поверить своим ушам.

– Да как вы можете?! – воскликнула я. – Как вы можете позволить Софии привести Крейга на свадьбу Эндрю? Да как бы ты повел себя, если бы расстался с Тоддом, а он захотел бы привести своего нового приятеля?

– Но он же отец Эндрю, – сказал Марио. – Так что у него есть на это право.

Тодд просто пожал плечами, а я повернулась к матери.

Мама улыбнулась.

– Тебе не стоит идти туда со мной, – сказала она. – Пару раз у меня были разборки с твоим отцом, так что не бери с нас пример, детка. Хочешь – приходи на свадьбу со своим приятелем. Вот увидишь, тебе станет легче от этого. – Съев ложечку мороженого, она отвернулась от нас и сказала:

– Кто знает, может, и я решусь привести своего.

Мы с Марио посмотрели друг на друга. Я спросила себя при этом, чьи глаза были распахнуты шире.

– Приятеля? – изумленно переспросил Марио. – На свадьбу Эндрю?

– Ты не можешь этого сделать, – убежденно сказала я. – Это убьет папу.

Мама рассмеялась.

– Не беспокойтесь, – сказала она. – Ваш отец будет в восторге.

– Да уж, пожалуй, ты права, – бросила я. Всем нам было отлично известно, что именно папа был инициатором разрыва отношений в трех своих браках, но отчего-то именно о нем мы тревожились, когда дело касалось моей матери. Может, из-за того что она была такой сильной, к тому же после развода папа явно был огорчен больше, чем она. Возможно, мне следовало иначе к этому относиться, особенно теперь, когда я понимала, что такое – быть обманутой. Но он был моим отцом, и я его любила.

– А тебе известно, мама, – поинтересовался Марио, – что он до сих пор хочет быть похороненным рядом с тобой?

– Только через мой труп, – отозвалась мама.

Мы расхохотались и довольно долго не могли успокоиться. Да, моя мама способна устраивать неприятности, однако я вынуждена была признать, что и веселить она умеет.

– Вообще-то я знаю, что он именно об этом мечтает, – заметила я. – Более того – он хотел бы, чтобы вы умерли одновременно – как Ромео и Джульетта. Каждый раз, когда дело доходит до третьего бокала кьянти, папа говорит об этом.

Марио кивком подтвердил мои слова.

– Да, а затем он встает и проигрывает сцену своей смерти, – вспомнил он. – Это, конечно, не Шекспир, но драматизма хватает.

Мама улыбнулась. Она выглядела довольной, а после этих слов Марио прямо засияла от счастья. Кем бы ни был этот парень, ему с нею повезло. Насколько мне было известно, у мамы годами не бывало ухажера. До этого был какой-то парень из Бостона, а затем в течение нескольких лет – директор местной средней школы. Однако мама казалась счастливой и в одиночестве. Я все спрашивала себя, смогу ли и я когда-нибудь так же.

Закончив обед, я встала и поставила тарелку в раковину. Теперь можно было и выпить чего-нибудь. Открыв холодильник, я налила себе стакан молока. Предложила молока и остальным, но все они отрицательно покачали головами, и я поставила коробку назад в холодильник.

– Как ты считаешь, у неверности может быть срок давности? – спросила я, снова усевшись за стол. – Я просто так спрашиваю, из любопытства.

Мама наклонила бокал с остатками фруктового мороженого. Мы все не сводили с нее глаз. Прешес подобрала с пола резиновую игрушку и принесла мне, чтобы я смогла ее бросить ей через всю комнату. Кажется, это была ее любимая игра.